– Ну… наверное, нет. Наверное, такому… Я думаю, нет.
– Хорошо. А теперь давай представим, что нужно сделать, чтобы этот уродец превратился во что-нибудь полноценное. Давай приделаем ему туловище и лапы. Попробуешь?
Тэдди, закусив нижнюю губу, взялся за грифель. Гурьев внимательно следил за его работой. Наконец, мальчик закончил и положил грифель:
– Вот.
– Неплохо, – кивнул Гурьев. – Даже, можно сказать, хорошо. А теперь давай подумаем вот в каком направлении. Если бы во всей Европе жили одни только немцы, в той картинке, что ты нарисовал, не было бы ничего… страшного. Правда?
– Да.
– Но беда в том, что в Европе живут десятки наций и народов. Как ты думаешь, нравится ли им зверюшка, которую мы с тобой нарисовали?
– Нет, – улыбнулся мальчик и покачал головой.
– А теперь представь себе, что ты – немецкий император. Скажем, кайзер Генрих. И перед тобой стоит задача – чтобы вот этот нарисованный на карте зверь наполнился жизнью, государственной кровью, чтобы всё заработало. Что тебе нужно для этого? Чтобы завоевать, покорить, подчинить всех, кто не согласен с твоим рисунком. В первую очередь?
– Армия?
– И армия тоже, но сначала всё-таки нужны заводы для того, чтобы наделать достаточно ружей, пушек, танков и самолётов. Правильно?
– Да.
– Как ты думаешь, это легко?
– Нет, – уверенно сказал Тэдди. – Думаю, это сложно. И очень дорого.
– А где бы ты взял для этого деньги?
– Из казны. Из налогов.
– А если не хватит?
– Тогда… Надо будет увеличить налоги. Ввести пошлины.
– Акцизы, пошлины, налоги… Это довольно хлопотно, правда? Смотри, что у нас выходит. Для того, чтобы накормить и напоить нашего зверя, нам нужно очень много всего. Как ты думаешь, а люди, которые живут в твоей стране – им понравится то, что ты делаешь? Если ты увеличишь налоги, заставишь их делать пушки и ружья вместо велосипедов, заберёшь их сыновей в армию, заставишь их воевать и многих из них, в общем-то, просто убьёшь? И совсем не очевидно, что у тебя всё получится гладко и с первого раза. А?
– Думаю, им это совершенно не понравится, – нахмурившись, сказал мальчик. – Я думаю, они решат, что я очень плохой император и меня нужно свергнуть.
– Это правильное предположение. Но даже если люди согласились кормить этого крокодиловолка. Смотри, что получилось.
Гурьев снова подвинул себе карту и быстро заштриховал область германской оккупации к концу Великой войны.
– Видишь?
– Да.
– Что?
– Опять пасть! Ещё больше. Вообще необъятная. И так разинута – сейчас лопнет.
– Кстати, именно так и случилось в восемнадцатом году. Ну, отступление к старым границам, – Гурьев стёр ластиком лишнее. – Вот. Отступили. А дальше?
– Что?
– Что дальше, Тэдди? Смотри, кайзера больше нет. А пасть – есть. Вот ты уже не кайзер, а демократически избранный канцлер. А зверь-то – он остался прежним. Как быть?
– Ну… наверное, надо что-то придумать, чтобы… Я не знаю, – сердито сдвинул брови Тэдди.
– Сердиться не надо, – мягко проговорил Гурьев. – Надо думать. Сердиться гораздо проще и приятнее. Особенно приятно сердиться, когда ты – самый главный. Особенно – когда ты король. Или император. Когда сердится император, все вокруг начинают дрожать: какой ужас! Император в гневе! Скорее несите ему варенья, поите его сгущенным молоком с сахаром! – Тэдди широко улыбнулся. Но Гурьев не собирался разделять его веселье: – Напрасно ты смеешься, дорогой мой. Получается, никто не думает о том, как объяснить тебе, что ты ошибаешься. Наоборот, все стараются уверить тебя, что всё хорошо. А когда на самом деле всё плохо, они, чтобы ты не сердился, будут тебе врать. А когда ты узнаешь, что тебе врут, ты рассердишься ещё больше. И они снова станут врать тебе, чтобы ты не сердился. И ты перестанешь понимать, что творится у тебя в государстве. Потому что все, боясь твоего гнева и права императора казнить и миловать, будут врать, врать, врать безостановочно, громоздить выдумку на ахинею, чепуху на идиотизм, – лишь бы ты не сердился. И подсовывать тебе игрушки и сладости. И вместо того, чтобы руководить, принимать решения, править страной и людьми, ты будешь топать ногами, лопать мармелад и слушать враньё. И так до бесконечности. Хороший из тебя выйдет император?
– Нет. Ужасный, – продолжая улыбаться, покачал головой Тэдди.
– Правильно. Поэтому император никогда не покажет своим подданным, что он сердится. Он всегда будет с ними вежлив, ровно-доброжелателен, внимателен и спокоен. Он будет задавать вопросы и внимательно слушать ответы. И никогда не позволит им увидеть, что чем-то недоволен. А потом он примет решение, и все подчинятся, потому что он – император, царь, и таково его природное право и обязанность – принимать решения на благо страны и её подданных. А когда он захочет как следует посердиться, он отправится в тир и расстреляет из пистолета десяток поясных фигур – одиночными и очередями. Или возьмёт меч и разрубит на куски несколько деревянных болванов. Или просто наколет дров для своего Большого Императорского Камина. Или направится в гимнастический зал, наденет перчатки и будет дубасить боксёрскую грушу до тех пор, пока из неё не посыплется песок и сам он не упадёт от усталости. В зависимости от того, чего ему больше захочется. Это называется царским поведением. Правильным царским поведением. Усвоил?
– Да.
– Знаешь, почему Сталин победил Троцкого, который был в десять раз образованнее, в сто раз блистательнее, смелее и ярче Сталина? Троцкого, великолепного оратора и пламенного революционера?
– Почему?
– Потому что Сталин никогда не кричит и не сердится. Никто никогда не видел его с перекошенным от ненависти лицом. И поэтому он очень опасный противник. Жестокий и целеустремлённый, потому что так вести себя умеют лишь люди, которые очень хорошо знают, чего хотят. И он вовсе не посредственность. Он умеет слушать и преподнести своё решение так, как будто он принял это решение, советуясь со всеми остальными коммунистическими вождями. Иногда это на самом деле так, иногда не так. А Троцкий – никогда никого не слушал, а только говорил. Тот, кто не умеет слушать, всегда проигрывает. Умный Троцкий вёл себя, как дурак, и проиграл. Сталин, который нигде ничему толком не учился, который плохо говорит по-русски и совсем не умеет полемизировать, скучный Сталин повёл себя, как умный, – и выиграл. Так всегда было, есть и будет. Всегда. Запомнил?
– Да. Получается, Сталин лучше Троцкого?
– Мы вернёмся к этой теме в другой раз, а пока скажу так – оба они хуже. Каждый из них плох по-своему, уникально и неповторимо. Для России и Сталин, и Троцкий – несчастье. Просто один негодяй перехитрил другого. Вор у вора дубинку украл. Но об этом, повторяю, мы поговорим в другой раз. Обязательно. Хорошо?
