Ознакомительная версия.
Ар-Шарлахи заворочался, просыпаясь. Не обнаружив браслета на запястье, удивился, открыл глаза и не сразу понял, где это он находится. Пол был недвижен. Ар-Шарлахи приподнялся на низком, неожиданно мягком ложе и заглянул в иллюминатор. Никем не преследуемый «Самум» стоял посреди залитой лунным светом песчаной равнины.
Ар-Шарлахи снова откинулся навзничь и наморщил лоб, припоминая. Голова ныла — то ли с похмелья, то ли от всех этих сумасшедших событий. Где-то тут должен был стоять кувшинчик… и чашка… Пошарив по полу, нечаянно задел низкий табурет, вызвав лёгкий переполох за переборкой. Кто-то куда-то метнулся, зазвучали приглушённые голоса. Вскоре дверь отворилась, и в каюту караванного вошла Алият, неся зажжённый светильник — глиняную плошку с фитилём.
— Где мы? — спросил Ар-Шарлахи.
— В Харве, — ответила она, ставя плошку на пол. И ему в который раз показалось, что Алият шутит. Потом наконец дошло, что под Харвой она подразумевает не столицу, а государство в целом.
— А где именно?
— Чубарра. Примерно там, куда ты собирался вести Хаилзу… Команда отдыхает. Караулы выставлены.
— Людей много потеряли?
— Никого. У двоих ожоги, один ослеп… Но, может, ещё оправится… — Алият помолчала, недоумённо сдвинув брови. — Не понимаю… Как тебе это удалось?
— А я знаю? — ухмыльнулся он. — Это надо столько же выпить, сколько в тот раз… Тогда, пожалуй, вспомню…
С этими словами Ар-Шарлахи подтянул к себе кувшинчик и попытался плеснуть в чашку вина. Вылилось несколько капель. Хмыкнул, приподнял брови и, весьма живо изобразив недоверие, заглянул в горлышко. А в самом деле, когда же это он успел всё прикончить? Перед сном, что ли?.. Алият нахмурилась:
— А вот пить прекращай.
— Это почему же?
— Мы в походе. Будешь пить — остальные вообще сопьются.
— Строга… — с удовольствием на неё глядя, сказал Ар-Шарлахи. — Строга и жестока… Слушай, посмотри в шкафчике за государем. Там, по-моему, ещё один стоял… непочатый.
Алият фыркнула, но всё же просьбу исполнила. Поставила кувшинчик на пол, и Ар-Шарлахи, привскочив, немедленно обнял её за бёдра. Алият освободилась рывком.
— Ещё раз полезешь — убью, — вполне серьёзно предупредила она.
— Ну вот… — обиженно отозвался он, снова опускаясь на ложе. — Как кимирские караваны навылет низать — так Шарлах. А как собственную любовницу завалить — так уже и не Шарлах… Сбегу я от вас…
— Пей быстрее! — нетерпеливо перебила она.
— Ну вот… — повторил Ар-Шарлахи, сбрасывая с лица повязку и откупоривая кувшинчик. — То вообще не пей, то пей быстрее…
— Куда столько льёшь? Полчашки, не больше, чтобы мозги прочистить! Сейчас люди придут…
Ар-Шарлахи не донёс чашку до рта и, воззрился непонимающе:
— Зачем?
— Будем думать, куда дальше двигаться. И имей в виду, последнее слово — за тобой.
Ар-Шарлахи крякнул, отхлебнул и недоумённо поиграл бровью:
— А сама как считаешь?
Алият ответила не сразу — должно быть, ещё не решила толком.
— Можно, конечно, пойти к Пьяной тени… — задумчиво начала она.
— Звучит обнадёживающе, — заметил Ар-Шарлахи. — И где же это такое? Что-то ни разу не слыхал…
— Ну, бывшая тень Ар-Кахирабы… Ещё её называют Ничья тень. Как раз на границе Харвы и Кимира. Там только вино делают, больше ничем не занимаются. Поэтому их ни с той, ни с другой стороны не трогают. Говорят, даже во время войны не трогали. Вина-то ведь нигде больше не достать…
— Так… А ещё куда?
— В Турклу. Про Турклу-то хоть слыхал?
Про Турклу Ар-Шарлахи слыхал. Это крохотное, окружённое скальными останцами государство находилось под покровительством Харвы — но только на пергаменте. На самом деле Туркла ни от кого особенно не зависела, разве что от разбойничьих ватаг, неизменно находивших пристанище в этом далеко не изобильном, но зато труднодоступном оазисе. Вся контрабанда, всё награбленное по обе стороны границы добро шло в основном через Турклу.
— Да, это, пожалуй, надёжней…
— Надёжней, — согласилась Алият. — Только сразу туда идти не стоит. С пустыми руками в Туркле делать нечего.
Ар-Шарлахи поперхнулся вином и закашлялся.
— То есть?!
Алият смотрела на него, словно ждала, когда же наконец он сам поймёт всю глупость собственного вопроса. Так и не дождалась.
— Ну вот что! — Ар-Шарлахи нервно отставил чашку, едва не расплескав остатки вина. — Запомни раз и навсегда! На разбой я вас не поведу! Даже думать об этом не смей!..
Алият непритворно удивилась.
— Вроде в Харве учился, — упрекнула она, — а законов не знаешь. Да теперь ты хоть всю Пальмовую Дорогу разграбь!.. Когда тебя поймают, никто об этом даже и не вспомнит. Ты — государственный преступник. Ты бунт поднял. Ты на границе два каравана стравил…
Охваченный внезапным страхом, Ар-Шарлахи невольно выпрямил спину.
— Кто сказал «альк», тот должен сказать «бин», — важно добавила Алият и испортила этим весь эффект. Ар-Шарлахи дико поглядел на неё и вновь потянулся за чашкой.
— Гляди-ка… — пробормотал он с кривой усмешкой. — Буквы знаешь…
Алият хотела ответить, но вдруг насторожилась и прислушалась.
— Допивай и прячь! — прошипела она. — Идут… Морду прикрой!
Чашки вина как раз хватило, чтобы погасить похмелье и слегка поднять настроение. Не то чтобы Ар-Шарлахи перестал сознавать, насколько всё серьёзно, просто его сейчас вдохновляла сама глупость ситуации. Не насладиться он не мог.
Начал с того, что важно воссел на низеньком табурете и, невольно подражая досточтимому Ар-Мауре, прищурил один глаз. Алият была неприятно этим удивлена, но остальные восприняли всё как должное. Колебалось пламя светильника, по стенам каюты караванного гуляли блики. Алебастровый государь слушал и хмурился из угла.
— Так ты говоришь, Рийбра… — Подпустив в голос ленивой сановной хрипотцы, Ар-Шарлахи умолк и выжидающе взглянул на сутулого мятежника.
Тот, судя по движению повязки, судорожно дёрнул кадыком.
— Говорю, есть такие, что сомневаются… Остальные-то потвёрже, а эти… Примкнули сгоряча, теперь вот жалеют…
Ар-Шарлахи выслушал и, подумав, кивнул.
— Таких нам не надо, — равнодушно изронил он. — От таких мы избавляемся.
Все, включая Алият, замерли и недоверчиво уставились на главаря.
— Доберёмся до первой тени, — продолжал он, — и пусть идут на все четыре стороны.
Разбойнички переглянулись с видимым облегчением.
Слово «избавляемся» в устах Шарлаха могло означать всё что угодно.
Ознакомительная версия.
