офицера нескольких метров, Гюнтер споткнулся и грохнулся оземь, выронив из рук пистолет-пулемет, который до этого сдернул с плеча. Оружие, грохоча металлом, отлетело к самым ногам оберштурмфюрера, просто охреневшего от такого поведения подчиненного.
— Wohin wir laufen, Dussel [42]?! — с перекошенным от ярости лицом, рявкнул офицер, останавливая скольжение автомата по земле, наступив на оружие ногой.
— Герр… герр оберштурмфюрер… — залепетал Любке, пытаясь резво подняться на ноги. Ободранные руки, которыми он пытался остановить свое падение, нещадно саднили и кровоточили. Но Гюнтер, тем не менее, нелепо взмахнув ими, схватился за ушибленную о камни коленку, едва не грохнувшись в очередной раз. — Там… Русские диверсанты! — с трудом устояв на ногах, вновь заполошно заорал он, тыча оттопыренным большим пальцем себе за спину — именно за его спиной и находились входные ворота в концентрационный лагерь.
— Aufstehen! Stillgestanden [43]! — едва не задохнувшись от гнева, заорал на подчиненного офицер. —
Гюнтер испуганно заткнулся, выпятил грудь и вытянул руки по швам.
— Weber zu mir! Dreckschwein… [44] — разбрызгивая слюну, прорычал оберштурмфюрер.
Любке, стараясь четче впечатывать каблуки в брусчатку плаца, подошел к офицеру. Но как он не старался держаться ровнее, его неслабо штормило — пивные «пары» еще не успели оставить его многострадальный организм.
— Дыхни! — резко потребовал эсэсовец.
Если бы Гюнтер мог, он бы конечно не стал этого делать, но неоднозначный приказ офицера не оставлял ему иного выхода. Зажмурившись Любке дыхнул в лицо приблизившегося оберштурмфюрера.
— Schnapsleiche… [45] — рассерженной гадюкой зашипел офицер и с размаху засадил Гюнтеру кулаком в ухо.
От сильного удара Гюнтер вновь не устоял на ногах и жестко впечатался задницей о твердую поверхность мостовой. В ухе, в которое заехал кулаком оберштурмфюрер, зазвенело. Болезненно заныл отбитый копчик, даже несмотря на алкогольное «обезболивание», а почки с печенью, казалось, совсем оторвались от своих мест и смешались с остальной требухой. Однако штурмманн постарался взять себя в руки.
— Виноват, герр… герр… но там… враги… — сбивчиво продолжил он, выразительно махая ободранными руками, указывая в сторону ворот. — Проверьте… герр офицер!
Оберштурмфюрер повелительно взмахнул рукой, подзывая к себе одного из «боевых» товарищей Любке, заступившего вместе с ним в караул:
— Манн [46] Зиберт! Проверь, чего этой свинье с пьяных глаз почудилось!
Солдат стуча сапогами по камням, бодро упылил в сторону ворот.
— Я правду сказал, герр офицер! — продолжал ныть Любке, сидя на заднице и прижимая ладонь к распухшему уху. — И ничего мне с пьяных глаз не почудилось…
— Заткнись! — гаркнул оберштурмфюрер, с интересом наблюдая за отправленным «на разведку бойцом». — В карцере сгною… Хотя нет! — Он злобно усмехнулся. — Лучше я отдам тебя профессору фон Эрлингеру! Из тебя получиться отличный Зомби! Они такие же тупые…
Неожиданно со стороны ворот застрекотал автомат и раздался истошный перепуганный крик Зиберта:
— Тревога! Магическое вторжение! Тревога!
— Повезло тебе, Любке! — обеспокоенно бросил оберштурмфюрер, переступив через продолжающего сидеть на заднице Гюнтера. — Жопу в горсть и на позицию, болван! — рявкнул он и, не оборачиваюсь, помчался к воротам, откуда продолжал долбить очередями автомат.
Через мгновение над концлагерем разнесся предупреждающий рев сирены…
* * *
Распрощавшись с Кощеем, и пообещав поскорее вернуться — проблем с «транспортом» у меня с недавних пор не существовало, я активировал свои «Пространственно-Временные» способности. Пространство «треснуло» и «разорвалось», послушное моей воле. Я сосредоточился, представляя конечную точку нашего маршрута…
Нет-нет, не Берлин!
Не подумайте чего, но на нашем маленьком «совете», состоящем из меня, командира и Хартмана… Да-да, мнение нашего боевого немецкого товарища, а после пережитых вместе испытаний, где мы, ни много ни мало, жертвовали своими жизнями, называть его иначе, как товарищем и язык не поворачивался. Да и сам Роберт уже давно перестал быть тем самым верным псом Вековечного Рейха каким являлся в самом начале нашего знакомства. Длительное общение со мной, а особенно с командиром, с которым у оберштурмбаннфюрера оказалось много общего, очень сильно повлияло на Горного Льва. А тот факт, что товарищ оснаб был еще и настоящим аристократом, князем боковой ветви древнейшего рода — Ховриных [47], восходящего еще к Комнинам или Палеологам [48], голубых кровей, белой костью и всего, чего там еще по такому случаю принято говорить, не гнушался общаться, как с ровней, с простым парнем из народа.
Так вот, на том нашем совещании, посвященном возвращению из Благословенной Страны (хотя, насчет благословенности Агартхи я бы теперь посомневался) в обычный мир, было принято решения, не заявляться сразу в столицу, представ перед мерзкими харями фюрера всея Германии — Адольфа и хитровымудренного рейхсфюрера Генриха Гиммлера, «благословившего» нашего Робку на поистине смертельный подвиг во славу Вековечного Рейха.
Альтернативой «столичному варианту» большинством голосов (да что там большинством — единогласно) был выбран городок Ораниенбург. Вроде, и от Берлина недалече, а вроде, как и глаза никому поначалу мозолить не будем. К тому же, у Робки там родня — папка с мамкой проживают, домик там у них имеется, вот он и предложил. Ну, а мы «всем миром» и одобрили этот вариант. А что? Поживем пока втихаря, осмотримся, пока наш немчик наш на доклад к своему начальству — рейхсфюреру Гиммлеру на доклад сгоняет. Пусть, эта сволочь фашисткая, тоже порадуется, что ему удалось провернуть такую сложную операцию… Порадуется, но напоследок…. Пока мы с товарищем оснабом ему глаз на жопу не натянули. А то, что натянем, даже не обсуждается.
После того, как я выудил из башки оберштурмбаннфюрера Хартмана «картинку» его родового «поместья», мы, сердечно распрощавшись с гостеприимным Кощеем, приготовились к Портальному переходу в обычный, а не какой-нибудь там «затерянный» мир. Ну, про обычность, это тоже как сказать: для местных — ничего из ряда вон, а я все еще продолжал безмерно удивляться, но только где-то глубоко в душе, этому безумному Магическому миру-близнецу, так одновременно похожему и непохожему на мою родную реальность. Но только чувства эти я старался держать очень-очень глубоко в душе, не доверяя никому в этом никому, даже командиру.
Пространство послушно «сложилось гармошкой», и я грубо пронзил его своим Даром, формируя Портал на территорию проклятого Рейха. Уже скоро Благословенная Страна останется только в наших воспоминаниях… Местами приятных, а местами печальных. Но все когда-нибудь заканчивается, подошел к концу и этот этап.
— Ну что, бывай, твое бессмертие? — Поднял я руку, прощаясь с древним Асуром.
— Смотри, Старый, ты обещал! — напоследок произнес Кощей, напоминая мне о взятом на себя обязательстве вернуться.
— Если раньше не сдохну — я весь твой! — Качнул я
