Она долго раздумывала над этим, и в конце концов спросила про это деда, в день когда они прибыли на Минбар.
Он улыбнулся.
— Ты права. Нет настоящего «сейчас». Есть дни, малышка, когда все содрогается в огне и ярости, когда вершатся великие дела и поются великие песни. Дни, когда странствуют герои, и кипят войны. Но, в конце концов, те войны заканчиваются, герои умирают и песни поются до конца. И есть времена мира, тишины и спокойствия.
— И это настоящее.
— Вален мог видеть будущее, как говорят. Он делал пророчества. Они — секрет касты жрецов, но некоторые общеизвестны. Он обещал, что настанет тысяча лет мира. Это настоящее, малышка. У нас есть еще девятьсот лет пути.
— Я предпочла бы жить в великие дни.
— Я знал войну, Дералайн, и я знал мир, и в них обоих есть что выбрать. Мои предки были воинами. Они были и великими и низкими, но о их должно помнить. Отчасти потому мы здесь — чтобы вспомнить прошлое. Вален хотел, чтобы оно было по большей части забыто, и сменилось его новыми обычаями. Он не одобрил бы то, чему я учу тебя.
— Ты учишь меня?
— Конечно.
— Быть такой же как ты?
— Лучше сказать, малышка, что я учу тебя быть собой.
Они прибыли в Йедор, пока Дералайн все еще думала над этим, и расплатились с Вестиром. Ее изумление при виде Йедора смешалось с усилиями понять, о чем же он говорил, когда она поняла, что они здесь не останутся.
— Потому что есть место, куда мы должны попасть в первую очередь. Оттуда мы начнем наше великое путешествие. Это не займет много времени, но сначала мы должны увидеть его.
— Что это?
— Ты скоро увидишь.
Они наняли транспорт из Йедора и провели в пути еще несколько дней. Они мало разговаривали, и Дералайн предалась раздумьям. Она порывалась смотреть на мир по сторонам, но что — то ее останавливало. Ее дед сказал что настоящее их путешествие начнется, когда они попадут в это загадочное место. Казалось как — то… неуважительно глазеть прежде, чем придет должное время и она сдерживала себя.
Они прибыли в маленький горный городок, и оттуда пошли пешком. Тут было зябко и ее хлестал ветер. Она закуталась как только могла, и все же ей было холодно. Ее же дед не только не замечал этого, он радовался окружающему. Он все время глядел по сторонам, его глаза светились радостью, словно каждый камень тут был его старым другом, которого не видел много лет.
Она увидела ее впервые ночью — темные, смутные очертания на ночном небосклоне, тень среди звездного света, Поначалу она думала, что это еще одна гора, но потом поняла что это было зданием.
Они продолжали идти, и она начала по — настоящему понимать размеры и вид крепости. Она была огромна, но казалась спящей. В чем — то она напоминала собой ее деда — былая слава, дремлющая за молчаливым фасадом.
Наконец она подошла достаточно близко, чтобы увидеть следы пожара. Огромный зал внутри был разрушенным и почерневшим, высокие статуи лордов смотрели на нее темными от въевшейся сажи лицами.
— Где мы? — спросила она; первый вопрос с тех пор, как они прилетели.
— Дома. — сказал ее дед.
— Широхида.
— Каждая свеча — это история. — говорил сторож, когда они вдвоем сидели в сумраке огромного коридора, слушая приглушенные песнопения, и тихие молитвы паломников.
— Они приходят сюда со всей галактики. Они говорят о Казоми-7, о месте рождения Альянса, о строительстве Нуадда, о торговле, о музеях, обо всем, что тут есть, но сначала они приходят сюда — или же хотят придти. Но некоторые не приходят, слишком напуганные тем, что могут отыскать. Кто — то приходит и уходит очень быстро.
Иные не уходят совсем.
Есть старая поговорка, что слепота делает остальные чувства более острыми. Не знаю, правда это или нет. Я был… в помрачении очень, очень долго. В какой — то момент того времени я стал слепым. Я в самом деле не помню как это — видеть, или же какими были мои чувства до этого, но я телепат в некоторой степени. Совсем не сильный. Честно говоря — еле — еле, но но все равно этот дар есть.
Конечно, я знаю о нашем доме. Убежище для телепатов. Нет, я никогда не уйду туда. А ты?
— Нет. — зачарованно прошептал Джек.
Декстер Смит!
Декстер Смит!
Слепец был прав, когда говорил что он никогда не был настоящим героем. Разумеется, он не был Тенеубийцей, Пророком Г'Каром, или Командором Та'Лоном, но все равно он был среди них. Он сражался на войне. Он знал Благословенную Деленн… и немного больше, чем просто знал ее, если кое — каким слухам можно было верить.
Он просто выпал из истории, как и многие другие. Как много тех, чьи судьбы никогда не будут известны, так много загадок, что никогда не будут раскрыты. Джек почувствовал странную радость оттого, что ему удалось разгадать одну из них.
— Нет. — продолжил Декстер, словно забыв о его изумлении. — Тебе не позволят уйти. Ты не телепат, верно? Не один из них. Моя дочь — да. Она могла бы уйти, чтобы быть вместе с матерью, но нет… Я рад был бы попросить ее уйти, но не могу…
Я никогда не видел ее лица…
Теперь это мой дом, настолько насколько возможно. Мой настоящий дом потерян, да и к тому же он не слишком был похож на дом. Ты говорил, что был на Проксиме?
— Да.
— И ты ходил к часовне. Именно той?
— Да.
Джек не любил вспоминать о повороте темной улицы и тяжелом, подавляющем здании вырисовывающимся над ней. Он чувствовал себя так, словно что — то следит за каждым его шагом, словно каждая тень была живой. Сама часовня казалась угрюмой и потрепанной; единственный островок красоты среди моря уродства… Красоты, что была уничтожена.
Это привело его в глубокое смятение.
— Значит, ты был там. — продолжил Декстер. — Мой первый дом. Сектор Три — ноль — один. Его называли Ямой. Моя мать умерла там, как и многие друзья детства, как и несколько моих взрослых друзей.
И Деленн конечно. Она тоже умерла там.
Мы так упорно работали, чтобы изменить его. Он всегда был мрачным местом, но мы так старались сделать его чем — то лучшим. Я тоже пытался, правда недолго. Но потом пришла Война, Чужаки, и все превратилось во тьму и пустыню. Вся работа была зря. Мы ничего не могли с этим поделать, я знаю, как это бывает. Есть миллионы подобных историй. Останься здесь достаточно долго, и ты услышишь их во множестве.
— Я слышал несколько.
— Мы победили… но порой я хотел бы знать, стоило ли выигрывать эту войну. А ты?
— Ну… — Джек попытался собраться с мыслями. — Война была давно. — он запнулся на середине, желая сказать что — нибудь лучшее. — Сейчас она закончилась. — Это показалось еще худшим.
Декстер негромко хмыкнул.
— Это точка зрения юноши. Для меня это кажется всего лишь вчерашним днем. Все это… — Он долго молчал, и шепот вокруг них становился громче. — Ты считаешь, что оно того стоило? Ты считаешь, что за эту галактику стоило драться?
— Я…
— Давай, мальчик. Если не знаешь ты, то кто же?
— Я видел много прекрасного, много удивительного, но видел также и много плохого. Я знал людей хороших, и плохих, и….
Это место….
Я так сильно хотел попасть сюда. Я хотел оставить его напоследок, но боялся что оно не оправдает мои надежды, и когда я наконец попал сюда, в какой — то момент казалось, что так оно и есть, но…
Меня арестовали. Я ничего не сделал, но меня все равно арестовали, я встретил эту женщину, и меня чуть не убили, а Рейнджеры оказались… куда бессердечней чем я ожидал, и…
Я не слишком хорошо рассказываю.
— Я слышал достаточно; хотя пожалуй, я просто слишком часто слышал такое. Ты сказал что Казоми-7 реальное место, не мечта — и как у всего настоящего, у него есть и пятна на позолоте.
— Да. — согласился Джек. — Это так.
— Итак… ты все еще не ответил на мой вопрос. Стоило ли сражаться на войне? Стоил ли итог всего, что мы делали?
— Я не знаю… Я не могу представить того, что вы видели, того с чем вы встречались, но… Я видел несколько полей сражений. Я видел Проксиму, я видел…
Да.
Да, оно того стоило.
— Хм. Хорошо знать, что кто — то так думает.
— А вы — нет?
— Иногда.
Иногда.
Мне надо немного подумать над этим. С твоего позволения… Я был рад встрече с тобой, юноша.
— И я тоже, сэр. — благоговейно прошептал Джек. Герой Войны поднялся и тихо ушел, оставив Джека наедине с его мыслями, молитвами и историями, улетающими по ветру.
* * *
Второе, что она узнала про Широхиду — этот то, что она полна призраков.
Первое — что здесь холодно.
Очень холодно.
Ее дед всегда жил в горах, и там всегда было холодно. Она слышала истории о тех временах, когда он охотился в горах, и знала насколько стылыми могут быть они.
Она однажды ушла в горы одна, пытаясь найти край мира. Она заблудилась примерно через час. Холод заполнил ее, стал почти осязаемым, жестокий враг, чьей единственной целью было уничтожить ее. Она не могла плакать, не могла двигаться, не могла ничего сделать против врага, бесконечно сильнейшего чем она.
