— Потому нет никакого резона этим летом с большевиками воевать! Мы сможем рассчитывать только на то их население, что на себе ощутит все радости коммунизма и тогда за нас встанет горою. Да, наша армия воевать будет и в мае, и летом, даже осенью. На полгода нам золотого запаса хватит. А дальше как жить будем? С протянутой рукой к японцам пойдем? Так под них и ляжем, как дешевые проститутки!
Слова Арчегова хлестанули бичом, и его собеседники вздрогнули. К Стране восходящего солнца у них было двойственное отношение — без военных поставок Сибирская армия вряд ли устоит под давлением красных, но слишком навязчивы союзники с прищуренными глазами. И так от КВЖД уже локтями отпихивают…
— Нам бы до осени без войны прожить, вот тогда по-другому с большевиками говорить будем. За полгода из новобранцев настоящих солдат сделаем, бросать необученную молодежь в бой есть преступление перед будущим. За лето партизан уймем, народ спокойно посевную и жатву проведет. Учитывайте еще вот что — сейчас сибиряки за Россию воевать не станут! Иначе бы они давно «покраснели». Потому к возрождению страны мы должны идти осторожно, не дай Бог, ошибиться.
Арчегов говорил в полной тишине, оппоненты уже с ним не дискутировали, а внимательно слушали, тщательно осмысливая каждое слово, и настороженно смотрели.
— Я вам такой факт подкину, к размышлению, мне о нем министр экономики Серебренников рассказал. В семнадцатом году, на выборах в Учредительное собрание, эсеры по Иркутской губернии первенствовали. Вторыми были отнюдь не большевики, они четвертыми к финишу пришли, а блок сибирских областников с бурятскими автономистами. Сейчас они однозначные лидеры. Смотрите — в январе объявлено о создании Сибирского народного союза, а уже через два месяца его представители оказались в большинстве не только в правительстве, но и в губерниях. А с этим надо считаться. Поймите одно: из Сибири, случись война, наша армия большевиков пинками вышибет. Но за Урал солдаты уже не пойдут!
Арчегов чуть не стукнул кулаком по столу от возбуждения. Генерал побагровел, слова, как картечь, хлестанули по собеседникам.
— И если ты, Мики, думаешь иначе, то ты сильно ошибаешься. Дело в том, что поддержку разом потеряешь — против тебя станет не только правительство, но и будущее Народное собрание, выборы в которое пройдут через месяц. А это чревато!
Михаил Александрович, сверкнув глазами, коротко переглянулся с Фоминым — Арчегов не угрожал, иначе бы не работал с ними в одной упряжке. Тут было совсем иное, и к такому ярко выраженному предупреждению требовалось относиться предельно серьезно.
— К моему глубокому сожалению, войны нам не избежать. Мы имеем пару месяцев, самое большее до середины июня, а там придется драться. Сейчас расклад, правда, совсем иной — у нас на Кавказе намного больше сил, чем было у Врангеля, когда тот вышел из Крыма. И здесь настоящая армия, а не те ошметки, что находились под началом атамана Семенова в Забайкалье. Намного больше сил, а потому для Ленина и его ЦК мы являемся главной и действенной угрозой. А поляки…
Арчегов криво улыбнулся и постучал костяшками пальцев по столешнице, по-бычьи наклонив голову. Голос его чуточку завибрировал от сдерживаемого возбуждения.
— Поляки для большевиков не страшны. Всегда можно с панами заключить очередной похабный Брестский мир! Что они, кстати, проделали в свое время, отдав ляхам три четверти Белоруссии и Западную Украину. Но потом Врангеля добили, что намного опаснее был. И неприступный Крым взяли, сосредоточив все силы.
— Нас так не разобьют…
— Еще как навтыкают, еще как, не обольщайтесь. У вас за эти два месяца головокружение началось от успехов. Как наркоманы в эйфории пребываете. Причем не только вы — у многих наших генералов и политиков ум за разум заехал. А ведь мы в положении висельника со связанными руками, а веревочка туго шейку придавила. Повезло нам, что ноги остались свободными, и палач близко подошел. Пнули мы его больно, отлетел болезненный. Хорошо, что не всю силу вложили и с табуретки сами не слетели!
Трое «пермцев» переглянулись — сравнение им пришлось не по душе. Арчегов, будто не заметив этого немого диалога, продолжил резать правду-матку прямо в глаза:
— Ну и что?! Он одыбает потихоньку, «хозяйство» потрет, пошипит, а потом табуреточку из-под наших ног и выбьет! И будем мы качаться, шейку скособочив и язычок высунув!
На добрую минуту наступила гнетущая тишина — оппоненты Арчегова разом посмурнели лицами, дружно потянулись за папиросами. Дымили взахлеб, молча. Военный министр усмехнулся и продолжил говорить тем же безжалостным тоном, вбивая слова, как гвозди.
— Расклад простой, ты же в академии учился, Семен Федотович. В нашей части Сибири 8 миллионов населения, две трети из них пока за нас держатся. Почему? Мы им мир дали, кое-как жизнь налаживаться начала. Запустение кругом, хорошо, что разрухи нет. Но партизаны свирепствуют, их добить надобно, чтоб людей успокоить. От шестилетней войны мужики устали, так что мобилизацию нам лучше не объявлять — боком выйдет. Тебе, Мики, в первую очередь — ты народу мир, порядок и спокойствие обещал. Нужно время, как минимум год, чтоб и народ зажил, и армию в порядок привести, вооружить и обучить, наконец. Или мы уже в этом мае способны воевать? Что, не так?!
— Так, — глухо отозвался Фомин, под кожей на скулах у генерала заходили желваки. Стали видны черные тени под глазами.
— Зачем тогда людей смущаете, несбыточные планы разрабатываете?! И на Деникина надежды не возлагайте — на юге чудом держатся! Его самого спасать надобно! Что мы там имеем? Крым и Северный Кавказ с Нижним Доном. Еще Закаспийская область вроде бы под контролем. В армии тысяч триста, не больше, две трети казаков и треть прочих — добровольцев и мобилизованных. Вроде много, но вся штука в том, что восполнить потери ему будет нечем. Наоборот — казаков старших возрастов на посевную увольнять нужно, хлеб-то необходим. Так что армия на добрую четверть сократится!
Арчегов размял в пальцах папиросу, задумчиво глядя на еле светящийся плафон. Трое собеседников молчали, словно в рот воды набрали, но очень красноречиво.
— Я наскоро прикинул их мобилизационный ресурс — весьма печально. Брать пополнение неоткуда. Казаков до двух с половиной миллионов, ведь большая часть Дона у красных. Все выбрано подчистую. Полностью лояльных инородцев с полмиллиона — калмыки и православные осетины. Кавказских горцев да крымских татар пара миллионов, половина за нас, половина в газават ударилась. Туркмен я не считаю — там шайтан ногу сломит, но они вроде бы нейтралитет пока держат. Так что на инородцев, за исключением «Дикой дивизии» и полков из осетин, калмыков и крымских татар, надежд не имеется. Крестьян миллионов пять — большая часть на казаков волками смотрит. Сомнительный контингент!
