Тянулись столетия; боги не раз делили власть, обучая тому искусству людей; как ни пытались амореи укрыться от нарастающего бега времен, все новые и новые пришельцы вливались в колена древнего народа, растворялись в нем и растворяли его в себе. Сюда, в горы, приходили филистимляне, митаннийцы, хетты, эллины, лидийцы, персы, снова греки, карфагеняне и римляне. Со временем они тоже стали называть себя наследниками легендарных амореев — аморийцами.
Так жили аморийцы в собственном полузакрытом мирке на перекрестке враждующих цивилизаций, пока события удивительные и неожиданные не принудили это любопытное племя стремительно вторгнуться на главную арену мирового театра.
Первым солистом предстоящей исторической драмы суждено было стать вождю аморийцев; истинное имя его затерялось в пламени Катаклизма — нам известен он под именем Фортунат, что означает "счастливый". Народ даст вождю такое имя, ибо под началом его аморийцы, и прежде боготворившие мудрого и справедливого вождя, вскоре свершат воистину великие, судьбоносные деяния.
По свидетельствам, дошедшим до нас с тех времен, мы может с достаточной уверенностью утверждать, что родился Фортунат за шестьдесят три года до события, круто изменившего его жизнь, судьбу его детей, его народа и целого мира, то есть в год, когда консулом Рима был знаменитый Марк Туллий Цицерон, а приснопамятный Луций Сергий Катилина пытался, по собственным своим словам, "затушить развалинами пожар, который хочет уничтожить меня".
В возрасте семнадцати лет Фортунат начал службу у великого Цезаря и, преследуя Помпея, вместе с ним вступил в блистательно-лживую Александрию, где на его глазах впервые воссияла звезда юной царицы Клеопатры. Затем был Рим, и мартовские иды, кровь на пурпурной тоге императора, и снова кровь — кровь сторонников и противников Цезаря, его убийц и убийц его убийц… Фортунат участвовал в битве при Филиппах на стороне Марка Антония, затем под началом Октавиана, молодого Цезаря, своего ровесника, громил пиратов Помпеева сына Секста; наконец, вместе с молодым Цезарем вновь вступал в сумрачную Александрию и своими собственными глазами наблюдал романтический конец Клеопатры, а с ней и всех Лагидов, и всего Египта.
Войны, терзавшие Римский мир без малого два столетия, как будто завершились, и Фортунат возвратился к своему народу.
Минули еще три десятилетия. Двенадцать детей родились у Фортуната, шесть сыновей и шесть дочерей, достойных отца; в иные часы, гуляя по горам и размышляя о жизни, мудрый Фортунат, возможно, задумывался, не божественным ли провидением исполнено его земное существование, не служит ли прожитое всего лишь испытательной прелюдией к предстоящему…
А может, он и не думал ни о чем таком, ибо мирских забот у вождя хватало. Во всяком случае, Фортунат не мог не изумиться всей силой своей очарованной души, когда в один воистину чудесный день и миг солнечный свет померк вокруг него, отступая перед сиянием неизмеримо более могучим. Посреди сияющей неземным светом сферы оказался он, Фортунат, а его окружали двенадцать сущностей, представших в облике известных по мифам сверхъестественных созданий.
Ему явились: феникс — птица, похожая на орла, в бушующем пламени; кентавр — существо с телом лошади, торсом и головой человека; цербер — трехглавый пес со змеиным хвостом; саламандра — человекообразная ящерица среди языков огня; грифон — существо с головой и крыльями орла и телом льва; дракон — ящер с орлиными крыльями, чешуйчатым телом, львиными когтями, раздвоенными языком и хвостом; пегас — конь с лебедиными крыльями; единорог — олень с козлиной бородкой, ногами антилопы, львиным хвостом и длинным рогом, вырастающим изо лба; сфинкс — существо с телом льва и головой человека; химера — существо с головой и шеей льва, туловищем козла и хвостом змеи, раздвоенным на конце в форме стрелы; кракен — гигантский спрут со щупальцами на фоне морской волны; симплициссимус — существо с телом петуха, мелкой змеиной чешуей, орлиными лапами, когтями и клювом, крыльями летучей мыши и длинным змеиным хвостом, скрученным "мертвой" петлей и раздвоенным на конце в форме наконечника боевого копья.
Казалось невозможным видеть эти создания, такие разные, все вместе, и Фортунат подумал было, что стал жертвой сомнительной шутки кого-то из небожителей, возможно, самого молниеносного Юпитера, — ибо кому иному под силу собрать такой сонм чудовищ? — как вдруг мифические звери заговорили с ним. О нет, они не раскрывали пастей, дабы произнести слова, да и слов-то не было — голос сверхъестественных существ прозвучал внутри Фортуната, наполняя вождя аморийцев естественным смыслом происходящего.
"Не страшись нас, вождь, — изречено было сначала существами. — Мы посланы к тебе и твоему народу единственным и всемогущим демиургом, создавшим землю, человеков и все сущее вокруг, которого мы почитаем Владыкой, а вы, смертные, будете величать Творцом-Пантократором, дабы явить Его волю и принять покровительство над чадами Его. Довольно человекам измышлять себе ложных богов, в неразумии своем избирать ложных врагов и ложных друзей, довольно судить о неподсудном, довольно проводить жизнь, дарованную Владыкой, в дерзком противлении Его священной воле. Отныне тщете мира настает конец; вы, Богопросветленный вождь и Богоизбранный народ, при нашем покровительстве, воссоздадите Цивилизацию с чистого листа; волею Владыки да будет так!".
Слова-мысли изливались в сознание Фортуната, и не было сил, не было воли перечить, страшиться, даже изумляться. Была данность, и было понимание. Упреждая вопросы смертного, существа продолжали просветлять его:
"Мы, волею Владыки явившиеся тебе, суть не то, что дано узреть глазами. Ты видишь сфинкса — но это не тот Сфинкс, что возвышается у Пирамид и не тот, задававший вопросы Эдипу; ты видишь цербера — но он не сторожил, не сторожит и не будет сторожить царство Аида; ты видишь химеру — но ее не мог поразить Беллерофонт… Ты видишь пред собой то, что можешь увидеть; истинный облик наш смертным не дано постичь. Мы явились существами из мифов, дабы охранить тебя и твой грядущий мир от порочных измышлений, от уподобления нас человекам, животным либо камням; мы не есть хотя бы в чем-то похожие на вас!
Мы — те, кого Владыка именует Советниками, — Младшие Боги, боги-посланцы, мы — аватары. Неизмеримо далек от смертных Творец-Пантократор, вам недоступен Он; лишь посредством нас, аватаров, тебе и твоим преемникам суждено общаться с Ним.
Один из нас будет царить над землей в течение года, затем передаст бразды божественного покровительства другому: Кентавр — Церберу, Цербер — Саламандре, Саламандра — Грифону, и так далее, пока не пройдут все двенадцать. На тринадцатый год Феникса снова сменит Кентавр, Кентавра — Цербер, и так далее…".