Чуть в стороне от основной компании, возле борта стоял человек, резко выделяющийся на ее фоне настроением. Пассажиры бурно делились впечатлениями, обсуждая красоты Стамбула, он же, напротив, смотрел на город нахмурившись, сосредоточенно. Одет он был так же, как и все остальные: в штаны-чулки с разрезными пышными шароварами выше колен, суконный дублет и плащ-табар, подхваченный спереди поясом и свободно свисающий сзади. На голове кожаная шапочка с подогнутыми к тулье полями. С виду – вполне обычный генуэзский или венецианский купец, разве что скромное платье не выделяется буйством красок, а рыжая приметная борода, напротив, сразу бросается в глаза, как цветом, так и не принятой у итальянцев длиной.
Сойдя на берег, пассажиры принялись хлопотать вокруг сгружаемого багажа, а рыжебородый, не задержался на пирсе ни на минуту. Для случайных знакомых, коротавших с ним дни путешествия на, не отличавшемся удобствами, борту нефа, он исчез бесследно, растворился в толпе. Однако нашлись в порту глаза, для которых его появление не осталось незамеченным.
Спустя час после швартовки «Сан-Пьетро» один из агентов салмабаш чукадара, ведавшего надзором за базарами и тавернами, доложил своему начальнику, что в Галате появился Алжирец.
Мухзир-ага прошел в приемные покои великого визиря и почтительно замер на пороге. Командир янычар, представлявший интересы корпуса перед вторым лицом империи и одновременно являвшийся начальником его охраны, обычно держался довольно независимо. От него не требовалось соблюдения ритуалов приема. Особенно в этот день, когда прибыл тот, кого могущественный Мехмед-паша Соколлу так давно ждал.
Великий визирь, оторвавшись от бумаг, взглянул на вошедшего.
– Мехмед-паша, прибыл Алжирец.
Лицо великого визиря осталось бесстрастным. Помолчав немного, он спросил:
– Вы уже доставили его во дворец?
– Так точно, – подтвердил мухзир-ага, – он ждет.
– Пусть войдет. И оставьте нас наедине.
– Мехмед-паша, но…
– Что вас смущает?
– Может быть мне стоит присутствовать? Этот кафир опасен…
– Он не кафир, а такой же мусульманин, как вы и я, – резко ответил великий визирь, рожденный в боснийском селе под именем Бойко Соколович, – на каком основании вы подозреваете его?
– Прошу прощения, Мехмед-паша, – склонился в поклоне янычар.
– Выполняйте.
– Слушаюсь.
Мухзир-ага удалился, а великий визирь поднялся из-за стола и подошел к окну. За спиной послышались мягкие шаги.
– Мир на вас, ваше превосходительство, Мехмед-паша, – раздался вкрадчивый голос.
– И вам мир, Гассан-эфенди.
Великий визирь повернулся. Итальянец стоял, согнувшись в глубоком поклоне.
– Прошу вас, поднимитесь, – предложил Соколлу.
Рыжебородый выпрямился. Великий визирь снова сел за стол.
– Я ждал вас в прошлом месяце.
– Я никак не мог прибыть раньше, они слишком долго совещались…
Он замолчал. Великий визирь откинулся на спинку кресла, опершись на подлокотники и соединив подушечки пальцев у подбородка, словно в христианской молитве.
– Продолжайте, Гассан-эфенди.
Рыжебородый негромко кашлянул.
– Вы больны?
– Нет, ваше превосходительство, никак нет.
– Я внимательно слушаю вас.
Рыжебородый вновь прочистил горло и сказал:
– Девятнадцать дней назад папа и его величество Филипп официально объявили о создании «Священной Лиги».
Он замолчал. Мехмед-паша так же не произнес ни слова. Повисла пауза. Наконец, великий визирь сказал:
– Мне это известно. Я рассчитывал получить от вас более полные сведения.
– Извольте, ваше превосходительство. Стороны определились в отношении персоналий, возглавляющих объединенные силы «Лиги».
– И?
Рыжебородый снова кашлянул.
– Дориа назначен командующим генуэзской эскадрой.
Пальцы великого визиря сжались в замок.
– Так…
– Главнокомандующим избран дон Хуан Австрийский. Папскими силами командует Марко Антонио Колонна, а венецианцами – Себастьяно Веньер.
– Так… Почему вы начали перечисление с Дориа?
– Потому что для нас, ваше превосходительство, этот человек представляет наибольшую важность.
Мехмед-паша поднялся из-за стола и вновь прошелся к окну, где остановился, сложив руки на груди. Гассан-эфенди жег взглядом его спину.
«Дориа… Джованни Андреа Дориа, именуемый так же Джанандреа, князь Мелфи, морской кондотьер. Наиболее важен… Его очень не любят венецианцы».
Великий визирь прекрасно знал о том, откуда растут ноги неприязни венецианцев к генуэзскому кондотьеру. Даже оставив в стороне соперничество могущественных купеческих республик, нетрудно определить причину: именно Дориа, наследник известного кондотьерского рода, одиннадцать лет назад, командуя испанской эскадрой, потерпел сокрушительное поражение от Пияли-паши в битве при Джербе, дочерна запятнав свою репутацию. Многие тогда обвиняли генуэзца в двурушничестве. Будто бы он, сговорившись с османами, проиграл намеренно, а сам беспрепятственно скрылся.
Как интересно, венецианцы подозревают Дориа в предательстве, а король Филипп, словно потеряв память, соглашается с его кандидатурой в качестве командующего генуэзцами.
Предатель ли Дориа? Во всяком случае, Мехмед-паше известно, что генуэзец не связан с османами. А с кем тогда? Есть один ловкий и удачливый капитан. Одиннадцать лет назад, при Джербе, он служил под началом Пияли-паши, а с тех пор умудрился подняться до, поистине, невероятных высот…
Так уж и невероятных? Мехмед-паша усмехнулся. Да нет, вполне себе земных. Кому, как ни ему об этом не знать. Разве можно было еще сто лет назад вообразить, как много великих дел во славу Аллаха и империи османов совершат вчерашние кафиры, ставшие верными сподвижниками великого Сулеймана Кануни, коего христиане прозвали Великолепным.
Мехмед-паша Соколлу рожден боснийцем Бойко. В детстве его оторвали от родителей и отдали в корпус янычар, где он сделал блестящую карьеру. Его предшественники, великие визири, Ибрагим-паша и Семиз-Али-паша – грек и серб. Даже мать нынешнего повелителя, покойная валидэ Хуррем – по рождению христианка, именем Александра, дочь священника Гаврилы Лисовского из городка Рогатин, что в землях Речи Посполитой.
Хуррем, Смеющаяся, любимая жена Сулеймана. Безумно красивая, хитрая змея, обаявшая, околдовавшая султана, оговорившая и обрекшая на смерть его старшего сыны, дабы продвинуть в наследники собственного. Никого Мехмед-паша в своей жизни не боялся так, как эту женщину, известную своим недюжинным умом, образованностью и черным коварством. Она давно уже мертва, но ее отпрыск правит империей. Селим Пьяница. Ему бесконечно далеко до талантов отца, но он глубоко убежден в обратном. Конечно, великий визирь прекрасно знает о слухах, разлетающихся по империи, согласно которым начавшаяся в прошлом году Кипрская война первопричиной своей имеет желание султана заполучить в собственность знаменитые виноградники острова. Какая чушь… Но ведь в нее верят, как бы ни старался Соколлу выкорчевать корни этих сплетен.
Мехмед-паша пригладил бороду. Не только высшие люди империи рождены под крестом пророка Исы. Многие другие достойные, по доброй воле, хотя, чаще всего, насильно, принявшие ислам, поднялись из низов благодаря удивительной способности их повелителя, Сулеймана Хан Хазрет Лери, халифа и десятого султана Османской империи, подбирать себе помощников.
Вот и этот рыжебородый человек, что застыл без движения за спиной великого визиря, не случайно столь успешно играет роль итальянского купца. Для него, урожденного венецианца Андретти, это труда не составляет. Захваченный в плен берберами, он не захотел стать рабом и получил свободу, приняв ислам, превратившись в Гассана. Вскоре, благодаря своим талантам, он смог добавить к имени уважительную приставку «эфенди» – «господин».
Мехмед-паша усмехнулся, припомнив, что при таком именовании бывший венецианец неизменно еле заметно морщится. Предпочитает, чтобы его звали Гассан-реис. Капитан Гассан. Капитан, потерявший уже три корабля и только благосклонностью Всевышнего еще трепыхающийся на бренной земле.
Моряк он, конечно, неважный, но вот шпион отменный. Один из лучших. Где еще найти такого, кто успешно присматривал бы за Улуч Али и одновременно держал в руках ниточки, к концам которых подвязаны кое-какие очень влиятельные люди среди неверных. В числе которых, как раз, находится кондотьер Джанандреа Дориа.
Когда великий визирь вспомнил об Улуч Али, рыжебородый за его спиной снова кашлянул. Мехмед-паша вздрогнул. Мысли, что ли он читает?
Улуч Али, бейлербей Алжира, непосредственный начальник Гассана-эфенди – еще одно звено в длинной цепи бывших христиан, перешедших в истинную веру. И, пожалуй, в настоящее время звено наиболее важное.
