Шелест-3 - Константин Георгиевич Калбанов

— Куда это они отворачивают, Кирилл Романович? — не удержался я от вопроса.

Капитан стоял опершись руками о габион*, опоясывавший весь вал по наружной стороне сплошной линией. К гадалке не ходить Яковлев сейчас всматривается в происходящее используя «Дальнозоркость».

*Габион — элемент фортификационных сооружений, плетёная корзина без дна, заполненная землёй или камнями, которыми прикрывают позиции при обороне или осаде.

— Там просёлок и гать ведёт в деревеньку Акимовку. Дорога так себе, но ливонцы похоже решили этот вопрос, — подтвердил мою догадку капитан.

— Я так понимаю, это война? — спросила Долгорукова.

— Пока с уверенностью утверждать что-либо рано, но перед нами регулярная армия, и она сплошным потоком идёт на Себеж. А против нас выставили целый полк, — кивнул он на разворачивающиеся порядки.

— Неслабо так, — хмыкнул я.

— Согласен, они не мелочатся. Прекратить огонь! — выкрикнул он.

К редуту приближались двое всадников, с белым флагом на пике. Похоже нам сейчас предложат почётную сдачу. Хотя, чего это я, подобную привилегию ещё нужно заслужить, а пара тройка солдатиков убитых гранатами недостаточная плата для подобного отношения. Так что, просто сдаться, и никак иначе.

— Барон фон Лаудон, командир первого батальона Мариенбургского фузилёрного полка, крон принца Рудольфа Габсбурга, — представился офицер, выехавший к самому рву.

Все эти расшаркивания. Мы-то палить из пушки прекратили, а вот противник продолжает готовить части к атаке. Впрочем, как по мне, то столь долгая подготовка как бы и ни к чему. У меня серьёзные такие сомнения по части нашей способности выстоять против штурма. Полторы сотни, против почти двух с половиной тысяч ливонцев. Угу, полки у них почти в два раза больше русских.

— Комендант Заситинского редута, командир третьей роты Себежского полка капитан Яковлев. Чем могу быть полезен, господин майор?

— Это не пограничный инцидент, господин капитан. С сегодняшнего дня Ливония, в союзе со Швецией находится в состоянии войны с Россией. Вы можете наблюдать нашу армию направляющуюся к крепости Себеж. Наш полк отрядили для взятия вашего редута. Силы слишком неравные, господин капитан. У вас нет ни единого шанса выстоять против нашего штурма. В этой связи, дабы избежать лишнего кровопролития, кронпринц Рудольф предлагает вам капитуляцию.

— Господин майор, прошу вас передать его высочеству, что я признателен за заботу о нашей судьбе, но вынужден отклонить его предложение. Согласно присяге мы должны сражаться и мы будем драться, как велит нам долг. Однако, я хотел бы обратиться к его высочеству с просьбой. Жители села Заситино полагали, что это всего лишь набег, а потому многие из них укрылись за валами редута. Если кронпринц Рудольф позволит, я хотел бы выпустить мирных жителей, дабы они не пострадали в ходе боя.

— Его высочество предвидел подобную просьбу, и я уполномочен заявить, что у вас есть ровно час на то, чтобы мирные жители покинули редут. Примите моё уважение, господин капитан, — майор коснулся пальцами полей треуголки и отвернув коня, поскакал в обратном направлении.

Хм. А вот теперь моё отношение к этим расшаркиваниям уже не столь однозначно отрицательное. Раскланялись перед боем и решили, что мирняк не должен пострадать. Что я только приветствую. И ведь не рисуются. Офицеры и солдаты восприняли это совершенно спокойно, как должное.

— Ваше высочество, я просил бы вас и ваших людей покинуть редут вместе с селянами. Увы, но это единственный шанс, другого может и не быть. Полагаю, что первый же штурм будет и последним. Силы слишком неравны.

— Я кадет, и давала присягу, а потому как и вы останусь ей верной и буду драться. Приказать мне вы не можете, если только не в части касающейся обороны редута. И в этой связи, я хотела бы просить вас, Кирилл Романович, выдать мне хоть какое-то обмундирование.

— Разумеется, ваше высочество. Сидоров, — окликнул капитан каптенармуса.

Не сказать, что ему это понравилось, но кто он такой, чтобы строить и ровнять наследницу российского престола, пусть и седьмую в ряду.

— Слушаю, ваше благородие, — тут же материализовался нижний чин с жёлтыми галунами старшины на кафтане.

— Надо бы приодеть её высочество в мундир.

— Слушаюсь, ваше благородие, — бросил к два пальца к отворотам мурмолки, и убежал выполнять приказ.

— Я как-то иначе представлял себя свою смерть, — покачав головой, тихо произнёс я, когда мы отошли в сторону.

— И как, ты её себе представлял? — несколько резковато поинтересовалась Мария.

— Да в общем-то, тоже в бою, только лет эдак через нанадцать.

— Ну, не повезло тебе, что я ещё могу сказать. Прости.

— Не за что вам извиняться, Мария Ивановна. Будет даже весело, — подмигнул я ей. — Кстати, ваши родители в Москве?

— Да.

— Вот, — снял я с уха «Разговорник», — это связь с Лизой. Попросите сбегать в вашу резиденцию. Кто знает, доживём ли мы до полудня.

— Спасибо Пётр, — дрогнувшим голосом произнесла она.

— Рад вам служить, ваше высочество.

— Опять ты за своё, — обижено вздохнула она.

— А когда было иначе, — пожал я плечами, и посмотрел в сторону ливонцев.

Ну что сказать, всё же они решили воспользоваться предоставленным временем. Не сказать, что одна пушка может наделать много бед, но приятного в её обстреле откровенно мало. А так, есть возможность спокойно установить орудия, и подготовить фашины. Они, к слову, не только для того чтобы забросать ров годятся, но и вполне себе отработают в качестве щитов от пуль. Хотя от стреловидной всё же не уберегут. Вот только у нас патронов на всех не хватит.

— Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления, — решительно произнёс я, и пошёл со стены во двор.

Тут уже поднялась суета. Подъёмный мост опустили, и крестьяне начали вытягиваться наружу, уводя с собой животных. Что их ждёт? Да в общем-то дело обычное. Скорее всего ограбят, кого-то высекут, кого-то изнасилуют, а кого-то, кто не стерпит, и убьют. Но особо лютовать не станут, потому как земля чего-то стоит когда на ней живёт крестьянин. А как некому её обихаживать, так и запустение приходит.

Зиму я приставил к Долгоруковой, Хрусту же подал знак следовать за мной, и поспешил на сеновал. Нужно было укрыться от посторонних глаз, а иного места я попросту не знал. Оказавшись внутри, скинул рубаху и повернулся спиной к холопу.