Шелест (СИ) - Константин Георгиевич Калбанов

ПРОЧТИ!!!

Дорогой читатель, это черновик со всеми его ошибками, опечатками, нестыковками и несоответствиями. Очень хорошо подумай прежде чем покупать книжку, и потом не выноси мне мозг тем, что ты оплатил и хочешь получить качественный продукт. Если желаешь получить доступ к уже отредактированному варианту, тебе придётся подождать замены чернового текста на чистовой.

* * *

— Ой господи ты божеж мой! Да как же так-то⁉ Царица небесная! Барич! Барич! Дитятко! Голубчик! — голосила молодая бабёнка.

Ох и орать же эта баба горазда. Голосит, словно сирена на корабле. Голова раскалывается. Впрочем, меня ведь предупреждали, что так оно и будет.

— Чего орёшь дура! Может и не помер вовсе, — воровато выглядывая в приоткрытую дверь, произнёс мужчина.

Этот вроде и не громко сказал, но и его голос ввинтился в мне в черепушку раскалённым гвоздём. Ох йо-о! Бэ-э-эк. Содержимое желудка выплеснулось наружу белёсым фонтаном. Да и могло ли быть иначе, коль скоро меня недавно покормили молоком, которое ещё не успело усвоиться.

— Живой! — воскликнула бабёнка, прижимая меня к груди.

Дура! Задушишь! Отпусти! Ну, в смысле.

— Уа!!! Уа!!! Уа!!!

Твою мать, меня что в младенца угораздило влететь⁉ Ох твоюжеж вперехлёст через колено! Да что же мне хреново-то так! Хотя-я-я… Щербаков ведь ясно сказал, что я могу попасть в тело реципиента только в случае его клинической смерти и только при закрытой черепно-мозговой травме. Да только мне от этого не легче. Хуже было только при контузии.

Объём памяти у младенца куцый, собственных умозаключений никаких, одни рефлексы, так что разложить всё по полочкам не составило труда. Получается, вот эта бабёнка, являющаяся моей кормилицей, несла меня на руках, запнулась обо что-то и грохнулась на пол приложив о него головой и меня грешного, в смысле реципиента, сынишку барина. Я уж потом влетел в эту черепушку, когда случилась клиническая смерть. Так что, чисто технически она грохнула мальчонку. Пусть и не специально.

Вроде мыслительный процесс и не должен отнять много времени, да только мои незначительные силёнки успели истаять, мысли начали путаться, голову заполнил дурман и я провалился в сон…

Я открыл глаза и ощутил… Да ничего не ощутил. Выспался, за окошком птички поют, в углу кошка мурчит. Хорошо-о-о! Попытался потянуться, да не тут-то было. Спеленали меня так, что не шелохнуться, что твой часовой на первом посту. Повозился, но несмотря на мои кряхтения ничего-то у меня не вышло. Даже пальцами рук пошевелить не получилось, настолько плотно пелёнка облегает тело. Разве только ступнями немного повл, да голову повернул.

Рядом лежит ещё один младенец, возится, извивается как червячок-нинзя, сморщил носик, начал хныкать и практически сразу заорал, да так требовательно и громко.

— Уа-а!!! Уа-а!!! Уа-а!!!

— Не голоси Илюша, эвон и барича разбудил, — подхватывая младенца произнесла давешняя бабёнка.

Выпростала полную левую грудь и поднесла к ней малого. Тот пошамкал губами и наконец нащупав сосок впился в него. Да так сильно, что мать охнула. Впрочем, расстроенной она не выглядела, наоборот взирала на сынишку с любовью и гордостью. Если аппетит хороший, знать здоров и быть ему ладным мужем.

Это чего я такими словечками заговорил? Ну хорошо, не заговорил, а подумал. Спокойно. Мой реципиент конечно младенец, но ведь не слепо-глухо-немой. Не соображает и не говорит, это да. Но его мозг впитывает всю доступную информацию как губка. Пока совершенно бессистемно, но всё до мельчайших подробностей.

С возрастом никому не под силу вспомнить себя во младенчестве, но только не мне. Для меня его память как жёсткий диск на компьютере и я могу извлечь эту информацию из головы в любой момент. Во всяком случае, именно так говорил этот умник Щербаков и его коллеги, а у меня нет никаких причин ему не доверять. Потому как я далеко не первый кто отправился в это путешествие.

Не сказать, что дело поставлено на поток, но количество пилигримов, как называют таких вот засланцев, уже измеряется десятками. Есть даже кадры которые не просто работают над сбором статистического материала как я, а специализируются на конкретных исторических эпохах и участвуют в самых настоящих научных экспедициях…

Ещё совсем недавно я был Найдёновым Василием Андреевичем. Хорошо хоть не Подкидышевым записали, а ведь могли, потому как я самый натуральный подкидыш и есть. Кто я, кем были мои родители, ничего не знаю. Да и признаться, узнать никогда не стремился. Коль скоро я оказался им не нужным, то и они мне в пупок не упёрлись.

Детский дом, вот моя семья. Отчество мне перепало от больничного сторожа, а мам у нас было несколько, потому как текучка кадров и воспитательницы менялись как перчатки. Добрые, злые, умные, тупые, разные в общем и ни к одной из них я душой так и не прикипел. Как впрочем и мои товарищи по детдому.

Учиться я не хотел категорически и на второй год меня не оставляли только потому что нужно было вручить хотя бы аттестат о неполном среднем образовании. А там скинуть эту непосильную ношу на плечи воспитателей ПТУ. Поэтому на мои недельные прогулы учёбы никто не обращал внимания. Пришёл на уроки? Уже молодец, вот тебе леденец. В смысле тройку в журнал. Умный мальчик.

В обиду я себя не давал, но и задирой никогда не был. За косой взгляд в глаз конечно дам, но чтобы «не так сидишь, не так свистишь», этого никогда не было. В воровстве не видел ничего зазорного, а вот отобрать уже считал неправильным. Ввиду сложности своего характера и минимального уважения к закону, я был завсегдатаем детской комнаты милиции. Даже бравировал этим, мол, я там двери ногами открываю.

Когда стукнуло четырнадцать решил поумерить свой пыл, так как стал субъектом и мог загреметь в колонию для малолетних. Тюремная романтика меня как-то не прельщала, хватило детдомовской. Паинькой конечно не стал, зато теперь был куда осмотрительней.

В ПТУ учиться мне нравилось больше. Хотя это относится сугубо к практической области. Крутить гайки, точить болты, возиться в потрохах замков и иных механизмов, мне нравилось куда больше, чем корпеть над математикой или учить историю. Да чего там, я вообще ничего не учил, были те, кто закрывал эти вопросы за меня. Тут главное не жадничать и иметь что предложить решале.

Опять же, директор училища полагал, что ни физика ни математика нам в жизни не пригодятся.