быть — у моего коллеги в Днепропетровске, помню, было такое, так он орал на весь обком.
— Да, — согласился я, — если вы на всю индийскую столицу орать начнете, то местные жители могут не понять. Ладно, приступаем к процедуре…
Заняло это дела почти двадцать минут, я аж взопрел весь от напряжения, а когда закончил, не смог не отметить прогресс с дикцией у вождя.
— Речь-то у вас, дядя Леня, — сказал я, — почти совсем наладилась. А если курить бросите, то и без приставки почти будет. На очередном пленуме можно будет прямую трансляцию врубить, а то помню, какой позор был на 26 съезде…
— Да, — Брежнев притих и как-то съежился, — там Кириллов вместо меня речь зачитывал, потому что я запинался много, — но он, впрочем, тут же сменил тему, — о чем с Индирой разговаривали, скажешь?
— О болезнях, дядя Леня, — вздохнул я, — о них самых. А уж подробности я не буду приводить, скажу только, что ничего страшного там нет.
Про покушение и химзавод в Бхопале я не стал упоминать, здоровее буду без этих деталей.
— Ну если ничего страшного нет, то и хорошо, — задумался Ильич, — иди тогда и Цуканова позови, он наверно под дверью караулит.
Цуканов и верно, стоял буквально в полуметре от входа в спальню вождя в состоянии полной боевой готовности.
— Все наладилось, — сообщил я ему, — серьезного ничего нет, Леонид Ильич ждет вас.
* * *
Ничего существенного до вечера больше и не случилось, так я и просидел в комнате со всем прочим обслуживающим персоналом, периодически прикладываясь к еде и питью, предоставленному принимающей стороной в неограниченных количествах.
Все попытки вспомнить и записать программу Тетриса ни к чему хорошему не привели, так что я коротко пересекся с Азимом в кулуарах и предложил ему посетить Советский Союз, там все и оформим наилучшим образом.
— Хорошо, — с некоторой задержкой ответил он, — я как раз собирался в ноябре съездить в Москву и Ленинград, тогда и пообщаемся, — и он записал мой адрес и телефон в Москве, я ему координаты квартиры на Кутузовском скормил.
В восьмом часу вечера начали собираться в обратный путь… а уже в хвостовом отсеке ИЛ-62 к нам пришел Цуканов с конкретной целью пообщаться со мной.
— Слушай, — сказал он, закурив болгарскую сигарету, — а что у тебя за дела с этим индийским промышленником? Мне просто любопытно…
— Да пока никаких, — пожал плечами я, — просто обменялись мнениями по насущным вопросам… да, в ноябре он собирается посетить Москву, договорились там продолжить общение.
— Смотри, Петя, — погрозил пальцем Цуканов, — с огнем играешь. Если что-то постороннее с этим Азизом вскроется, тебя даже Леонид Ильич защитить не сможет.
— Все под контролем, Георгий Эмманилович, — уверенно сказал я, хотя в душе, конечно, у меня заскребли черные кошки, — советским людям теперь что, и пообщаться с товарищами из дружественной страны нельзя?
— Ну-ну, — с большим сомнением продолжил Цуканов, — я тебя, короче говоря, предупредил, — и он убрался обратно в носовой отсек, где размещались ВИП-персоны.
Тихонов, кстати, опять рядом со мной летел, я между делом справился, как у него дела, он ответил, что все хорошо… ну и славно, что хорошо — скучный он, кстати, человек, этот Тихонов оказался, даже и поговорить не о чем. Но одну тему для разговора я все же отыскал.
— Николай Александрович, — начал я задушевную беседу, — а у вас хорошие отношения с Александром Иванычем?
— Это с Шокиным что ли? — спросил он полусонным голосом, министром МЭП? Нормальные отношения, а что?
— Да один мой проект они зарубили на корню… — пожаловался я, — а он много денег мог бы стране принести.
— Что за проект, расскажи, — потребовал Тихонов, я и выложил все детали не про Тетрис, нет, а про персональный компьютер.
— А это ты не совсем по адресу обратился, — сообщил он мне, — МЭП занимается элементной базой, а готовыми изделиями радиоэлектроники ведают совсем другие люди.
— Правда, — обрадовался я неожиданному повороту, — и какие же?
— Министерство радиопромышленности, там за главного Петр Степанович Плешаков такой… хороший человек, генерал-полковник.
— Николай Александрович, если поможете в этом деле, — отвечал я, — моя благодарность не будет иметь границ.
Ванга гавайского разлива. 1983 год, сентябрь
— Ну расскажи, что нам в ближайшие сутки предстоит, — сказал я Цою, усаживаясь на перила, — кроме секса с Памелой и Энни.
— А вот секса-то как раз и не будет, — хмуро ответил тот, — а будет федеральный розыск нас обоих и фотки на главных новостных каналах. В торговых центрах тоже наши рожи висеть будут, так что вылезать нам отсюда куда-нибудь придется очень осторожно… либо придется свалить с островов этих совсем куда-то далеко.
— Есть еще и третий вариант, — не менее хмуро сказал я.
— Какой? — с некоторой надеждой посмотрел он на меня.
— Пойти и сдаться властям… но не ЦРУшникам конечно, а местной полиции, например. Еще лучше в газету какую-нибудь влиятельную — ветви власти тут работают параллельно друг другу и сильно конкурируют друг с другом. Так что нас хотя бы сразу не скормят этим вурдалакам…
— А что, — оживился Цой, — это может быть неплохим выходом. В конце концов, мы никаких преступлений не совершали, а слезливые истории о превышении властями своих полномочий народ очень любит. Надо обдумать…
— Сколько, говоришь, у нас времени остается? — уточнил я.
— Полсуток, до завтрашнего утра, — ответил Цой.
— А почему у нас секса не будет? — продолжил я чисто для справки.
— Так они обе нетрадиционной ориентации — ты что, сразу этого не понял?
— На вид вроде самой обычной, — растерянно прокомментировал я, — сразу и не скажешь… а что им тогда от нас надо?
— Сейчас вот и узнаем…
И мы вернулись к обеим подругам, ожившим уже и повеселевшим после случая на пляже — они весело щебетали, допивая по второму стакану с виски, разбавленному, правда, содовой.
— Питер, — тут же обратилась ко мне Памела, — как так у тебя получилось вылечить мне ногу — рассказал бы…
