class="p1">— Дай угадаю, — продолжил я, — в эту воронку снаряд вскоре прилетел.
— Угадал, — хмуро ответил Цой, — так что сам понимаешь, поговорка поговоркой, но и свою голову на плечах иметь надо.
— Убедил, — не менее хмуро ответил я, — ну я на пляж, а ты как хочешь.
Ночь в южных широтах падает не так, как у нас в средней полосе, медленно и неспешно. Там за десять минут опа, и темно становится, так что до искомого пляжа я добрался уже в полной практически темноте. Налево до горизонта белесый песочек и направо до другого горизонта тот же песок — когда еще такую красотищу увидишь. Сбросил с себя шорты с майкой, подумал и плавки тоже туда же присовокупил, никого же нет. И окунулся в бурные воды Тихого океана… ну не совсем океана, а бухты Перл-Харбор, а если совсем точно, то левого рукава этой бухты, где с западного края был дистрикт Вест-Лох, а с восточного ряд бунгало, в одном из которых временно проживал я с товарищем Цоем.
Акул, конечно, во время заплыва мне не встретилось, но медузы пару раз по ногам проскальзывали… ладно, что безобидные, ожогов никаких я не ощутил. Через полчаса я надел на себя всю одежду и направился обратно к вигваму… хижине… бунгало имени Пети Балашова.
— Все нормально? — встретил меня таким вопросом Цой.
— Абсолютно, — ответил я, — нормальнее не бывает. А у тебя как?
— У меня новый приход был, — сообщил он, — хочешь узнать, какой?
— Ну конечно хочу, — уселся я за стол в кухне, наливая себе остатки Джонни Уокера в стакан.
— Валить нам надо отсюда, — отобрал у меня стакан Цой и ополовинил его содержимое.
— Почему? — спросил я, отобрав стакан обратно, — на Гавайи надвигается цунами?
— Цунами, насколько мне известно, тут в ближайшие пятьдесят лет не ожидается, — продолжил он, — а вот наши разлюбезные подруги заложат нас властям в течение сегодняшнего вечера.
— Гарантию даешь? — зачем-то спросил я.
— Процентов 95–97 примерно, — сообщил он.
— Тогда валим, — согласился с ним я, — куда только, хотелось бы уточнить.
— Пока в никуда, — ответил Цой, — а дальше видно будет.
* * *
А тем временем в бунгало номер 24 произошел следующий диалог между Памелой Грин и Энни Блэкуотер.
— И чего ты меня вытащила так быстро? — задала вопрос удивленная донельзя Энни, — нормальные парни, можно было бы их раскрутить по полной программе. У этого… который Питер… я краем глаза видела пачку баксов, из кармана высовывались.
— Я вспомнила, где их обоих видела потому что, — оборвала подругу Памела.
— И где же?
— На канале «Гавайи-ньюс», когда мы с тобой в магазин при стадионе заходили… ну помнишь, шарфики покупали с именем питчера нашей команды…
— Помню, конечно, провалами в памяти пока не страдаю.
— Так вот, у них там телевизор работал, как раз местные трехчасовые новости и показывали.
— Да ну? — изумилась Энни, — они, выходит, известные люди, раз их в новостях показывают.
— Известные-то да, только немного не в ту сторону, — резко ответила Памела, — их фотки там демонстрировали с надписью «Wanted» и с добавкой «$10000»…
— За каждого? — деловито уточнила Энни.
— Естественно, — посмотрела на подругу, как на дуру, Памела.
— Тогда чего мы тут сидим? — задала резонный вопрос Энни, — когда действовать надо.
Палам-Внуково-Нижнереченск, 1982 год
Прилетели на Родину мы уже в полной темноте, октябрь же не июль, ночь наступает куда как раньше. Разгрузка ИЛ-62 произошла все же побыстрее, чем в Индии — никто потому что особенно не встречал нашу делегацию. Так что в своей комнате в резиденции «Заречье-6» я оказался буквально через час после посадки. А там никого, собственно, и не было, в этой нашей с Ниночкой комнате. Удивился, бросил на диван покупки и пошел искать подругу свою ненаглядную — зря что ли выбирал для нее сувениры битый час.
— О, вернулись, — сказала мне первая встреченная, это оказалась клининг-менеджерша Катя, — а мы вас завтра всех ждали.
— Привет, — поздоровался я, — я обещал тебе индийский сувенир, выполняю обещанное, — и я протянул ей зеленого слоника из нефрита по-моему, по крайней мере так уверял продавец.
— Ой, спасибо, — приняла она подарок, — а ты, наверно, Нину свою ищешь?
— Как угадала? — хмуро пошутил я.
— Так нетрудно было, — ответила она, — а нет ее, уехала в город еще с самого утра.
— А зачем, не сказала? — справился я.
— Да… — вспомнила что-то Катя, — она же записку тебе оставила, в столовой где-то лежит.
Вместе прогулялись до столовой, там она нашла свернутый вдвое тетрадный листочек в клеточку и подала его мне. В листочке было написано: «Петя, мне срочно надо в Нижнереченск. Позвоню, когда освобожусь. Нина».
— Интересно, — задумался я, — что же такое срочное там случилось.
— А ты возьми отпуск и сам съезди, — посоветовала мне Катя, — тебя должны отпустить если не на месяц, то на неделю-то точно.
— А это идея, — хлопнул себя по лбу я, — пойду отпрашиваться у начальства.
К Цуканову, конечно, подался, как к своему непосредственному руководителю… не сразу его обнаружил, а потом озвучил ему свои хотелки.
— Отпуск? — задумался он, — да наверно на неделю можно… только согласовать бы с Леонидом Ильичем это дело — мало ли что… ты давай спать иди, а завтра с утра, которое вечера мудренее, все и решим.
И Эмманулович оказался человеком слова — еще до завтрака посетил мою конуру, сказал, что вопрос согласован, только не на неделю, а на 4 дня, и выдал мне билеты на скорый поезд с Курского вокзала, он в час дня отсюда отправлялся.
— Даже не знаю, как вас благодарить, — рассыпался я в любезностях, — как там Леонид Ильич-то кстати?
— Все хорошо у него, — ответил Цуканов, — начал готовиться к пленуму.
— И день милиции не за горами, — вспомнил я про свои заморочки со стендапом.
— Вот насчет него просили напомнить Миронов с Ширвиндтом, — вспомнил Цуканов, — так что желательно, чтоб
