уже бежать, добегался. Осталась только обещанная пенсия (нищая, несмотря на обещания) и приличное место на кладбище. Да и то не в качестве заслуги, а просто так получилось.
А в спину все тычут начальническим ботинком (туфлей, если быть точнее) — быстрей, скорей уходи! И хоть бы спасибо сказали напоследок. Нет, убирайся поскорее и все. Не нужен ты уже никому, старик и слишком болен.
Плюнул, ушел. Гордыня взыграла, не иначе. Мол, работали со мной хорошо, теперь поработайте-ка без меня. А им только надо было. Эх, начальники, столько лет работал, трудился в поте лица. А выкинули как ненужную ветошь на мизерную пенсию. Как бесполезную, грязную вещь. Что еще поделаешь?
А дальше что делать. Подрабатывать на пенсии сторожем или чстным детективом? Зачем? Себе на сухой хлеб и коммуналку хватает, водку он не пьет, колбасой не увлекается, детей не нажил. Живет на пенсии, как и предполагал его начальник, смотря телевизор, читая развлекательные книжки — романы Аккузина о нелегкой деятельности орденоносной полиции XIX века.
Потом пристрастился к романам о попаданцах в том же XIX веке. Вдумалось — вот было времечко — неторопливое, благородное, когда офицер полиции становился не ментом в начищенных сапогах, а вашим благородием. И под старость лет иногда и его превосходительством. Попробуй, сгони такого, хотелки не хватит! Сам пнешь, ха-ха!
Так и доживал бестолково последние дни жизни. А на четвертый год после выхода на никчемную пенсию ненароком умер, укрывшись очередным романом указанных авторов. Все равно уже никому не нужен. И даже не мешается ненароком бывшим коллегам и начальникам. Так и дожил остаток жизни и нечаянно умер.
Чужие люди из коммунального отдела прикрыли крышкой гроб и торопливо закидали скудной почвой с глиной.
Аминь! Перейдем к другим, более живым и не так сильно противно пахнущим мертвым телам. XXI век стремителен и молниеносен, только вертись. Спи спокойно, Георгий Васильевич, в своей могилке, тебе уже ничего не нужно
И ведь не знали все похоронившие и в миг забывшие, что тело покойного подполковника лежало на кладбище, тлело, как ему положено, а сознание вдруг оказалось в XIX столетии! И не просто в теле современника в сем древнем времени, а в потомке знатного, хоть и обедневшего рода.
Князь Константин Николаевич Долгорукий по-своему происхождению имел благородный, знатный род, именитый иных царских, не будем говорить чьих. Фамилия Долгоруких не раз звучала громко по всей России. Не один раз чуть государями в Московии становились. Или императорами России в последующие века. Совсем немного не хватало, самую малость.
И даже легендарный князь Юрий Долгорукий, некогда основатель самой Москвы, старой средневековой столицы России, по некоторым данным, происходил от их благословенного для нашей Родины рода.
Константин Николаевич отодвинул в сторону популярную в эти годы «Историю» Н. М. Карамзина. Знал бы профессор, преподающий историю, какие мечтания подвигнут экзальтированный юноша, читая сухие исторические труды, поостерегся бы их рекомендовать.
Впрочем, как предмет «история» в учебном плане на юридическом факультете уже давно прошла. Даже четыре получил на экзамене. Не за слабые знания. Профессору не понравилось, как он мрачно сказал, выпячивание князей Долгоруких в историческом прошлом России. И за самый подробный ответ на их курсе, студент Долгорукий получил всего лишь четверку!
А вот сейчас Константин Николаевич читал исторические труды сам, по собственной инициативе, и мечтал, мечтал.
Ведь даже если и без Юрия Долгорукова. Как-никак князья рюриковой крови. А в первой четверти XVIII века какие были люди! Генерал-фельдмаршалы, у императора Петра I подручными были! А во второй четверти того же века чуть не возвысились на самый верх. Если бы не хитрушка Анна, породнились бы с Романовыми и дали начало новой династии. Романовы крови Рюриковичей, а?
«Истоия» Н. М. Карамзин в этом отношении очень подходила. Не сухие «Примечания» Н. И. Болтина, не сложные силлогические сочинения князя Щербатова, понятные, похоже, только самому премудрому автору. Стиль легкий, даже элегантный. Сентиментальный подход, не совсем, правда, отдающийся подлинностью, как подозревал Константин Николаевич.
Но все равно, эти труды будили фантазию. Во всяком случае, у молодого князя Долгорукова, который читал «Историю России», почти как фамильную историю. И даже сентиментальность не ухудшала текст. Наоборот. Современность-то была как-никак гораздо хуже. Очень сильно, даже оглядываться не хочется.
Когда-то так цвели и благоухали, просто блеск! Однако все течет, все меняется и не всегда в лучшую сторону. Ко второй четверти XIX века как-то ненароком оскудела семья. Имущества оказалось немного, крепостных мало, сотни только ревизских душ, а не тысячи. Хотя, кто как поймет. Во всяком случае, конкретно его семья для родовитых дворян стала бедновата. Разорились, прожили на широкую ногу предки и потомкам почти ничего не оставили.
И окончательно закрепила в их движении вниз семья деда. И не в роскоши, а в плодовитости. Настругали детей, паразиты, никакого наследства не хватило!
Уж и его отец Николай Анатольевич неоднократно об это говорил. И сам Константин Николаевич не раз вдыхал и мечтал, сидя в студенческой аудитории юрфака МГУ, о славном прошлом княжеского рода.
Нет бы, ему родиться чуть раньше! Или, наоборот, родится очень давно, хотя бы во времена Ивана Грозного. Хотя бы на век, а лучше бы на два или три раньше. Тогда бы он сверкал доспехами на боевых вороных, ведя за собой сотни, тысячи воинов, а не протирал понапрасну штаны студенческого вицмундира, в серой тишине университетской аудитории.
Ведь еще в XVIII веке Долгорукие ярко блистали. Генералы, фельдмаршалы, сенаторы, богатейшие люди России! Ордена, звания, деньги — все притекало легко. Где теперь все? Куда все исчезло? Уже отец еле сводил концы с концами с не больших поместий. А у него ничего. Ни блестящей карьеры, ни больших денег, ни, в конце концов, счастливой жизни. Зачем он живет?
А что поделать, отец был пятый ребенок в многолюдной семье. Куда рожали, если не могли обеспечить. В итоге его родитель даже одного ребенка не мог снабдить в Гвардию. Там уходили такие бешеные деньги, что ужас! Константину Николаевичу пришлось пойти, немного послужив по традиции в армии, но не в столице в Преображенском или Семеновском полках, как полагается Долгоруким, а записавшись в почти любой провинциальный пехотный полк (он дешевле, чем конный), а затем, приличия ради став поручиком, уйти в отставку. А там начав учиться на юридическом факультете МГУ. Та еще клоака. Грязь и мат, представители из подлых сословий, нехорошие запахи, от которых воротит в его благородной душе.
Толкаться с нищими чернильными дворянами, получившими благородство от штатской службы, и даже
