атаковать. Похоже, Спартак так рвался на помощь Криксу, что его войска не менее римлян были утомлены быстрыми переходами. Решающее сражение, таким образом, отложили на день.
Утром же, когда обе армии строились для боя, Красс приказал поставить «бунтовщиков» в первые ряды и обязательно в центре построения. А за центром на удобном холме, с которого обозревалось все поле битвы, расположилась ставка Красса. Которая, если вспомнить предыдущие бои Спартака, должна была притянуть его главный удар.
Две огромные армии, численностью около тридцати трех тысяч в войсках восставших рабов и двадцать пять тысяч римлян, построились на равнине друг против друга, похожие, словно близнецы-братья. Только вместо орлов сигниферы* восставших несли на древках изображения фригийского колпака. А еще разнообразие щитов у восставших делало их строй более пестрым.
* сигнифер — римский знаменосец,
несший эмблему когорты, манипула, центурии.
По статусу соответствует примерно
современному младшему офицеру
Битва началась с традиционной перестрелки вышедшей перед линиями войск легкой пехоты — лучников и пращников. Но вместо обычного длительного обмена залпами лучники успели выпустить не более пары — тройки стрел, пращники вообще по одной, редко — второй пуле. После чего легковооруженные воины были смяты, разбросаны и растоптаны атакующими бешеной лавиной гладиаторскими легионами. В нескольких десятках шагов рабы, идущие быстрым шагом, на ходу дружно взмахнули руками. Навстречу друг другу полетели метаемые твердой рукой пилумы. Они ударили в строй стремящихся уплотнить ряды римлян и бегущих в атаку рабов. Некоторые попадали в неудачливых бойцов, раня и убивая, другие застревали в щитах. Но даже скинуть их времени не хватило, с громкими боевыми кличами и грохотом передовые шеренги столкнулись. На землю, обильно поливая ее кровью, рухнули убитые и раненые. Римский строй не смог сдержать яростного натиска восставших и начал медленно отступать. Тяжелее всего пришлось центру, в который ударил отборный, хорошо вооруженный легион восставших. Здесь рабы пробили брешь в первых рядах римских войск. И сразу в этот разрыв устремилась конница восставших во главе со Спартаком, которая теперь вместе с тяжелой пехотой раскалывала римский фронт на две части. Спартак, сметая и круша все на своем пути, стремился к знамени Красса, желая лично сразиться с командующим римлян. Второй ряд когорт также не смог сдержать атакующего порыва восставших. Под ударами фракийца уже пали два центуриона, а сам он оказался совсем рядом с со стоящим на холме серебряным орлом Красса. Казалось, еще небольшое усилие и атакующие окончательно прорвут фронт римских легионов. А затем обратят их в бегство и добьют.
Но тут Красс ввел в бой свои резервы. Заревели, перекрыв на время шум боя огромные трубы — тубы и в атаку устремилась римская конница. На правом фланге, отбрасывая слабый конный отряд восставших, ударил сводный отряд легионной конницы, под руководством легата Марка Муммия. На левом фланге вступили в бой основные силы конной вексилляции под командой военного трибуна Квинта Марция Руфа. Всадники быстро смяли слабые отряды конницы, оставленные Спартаком для прикрытия флангов, и принялись постепенно окружать пехоту восставших рабов. Но самый неожиданный и сильный удар Красс нанес прямо по атакующим центр римского войска главным силам Спартака. Заслышав рев туб, легионеры перед строем спартаковской конницы стали разбегаться в стороны. Обрадованные восставшие рванули вперед, к заветному орлу. Но на встречу им уже мчались две алы* отборных кавалеристов в доспехах, на могучих конях, также прикрытых защитой из кольчужной брони и кожи, и с длинными копьями — контосами**.
* ала — отряд конницы,
состоящий из 10 турм по 30–32 человека,
придававшийся в то время легиону.
**Контос — кавалерийское копье.
В данном случае —
не обычное для того времени копье,
а нечто вроде
копья польских «крылатых гусар»
Без обычных боевых кличей, молча, опустив копья наперевес и непривычно прямо сидя в высоких седлах, они таранили строй врага. До крайности скученные сотни восставших, в которых перемешались пешие и конные бойцы, вздрогнули от удара, словно крепостная стена от попадания камня из могучей баллисты. Под треск ломающихся копий, опрокидываясь на спину, громко, дико и страшно ржали кони и не менее громко орали люди, пронзенные копьями и растаптываемые копытами коней римских катафрактов. Одним из первых пал пронзенный копьем всадника Спартак. Бросившиеся назад ряды рабского войска послали впереди себя волну давки и криков о гибели Спартака и паники. Только что храбро бившиеся бойцы поддались панике. Тысячи и тысячи восставших разбегались в тщетной надежде спастись, бросая щиты и мечи, подгоняемые страхом и громким победоносным боевым кличем легионов похожим на рев урагана. Но практически всюду их встречали беспощадные мечи и копья преследующей конницы. Однако не все оказались столь нестойки и неблагоразумны. Почти треть войска, стоявшая в центре и на правом фланге, сумела пробить ряды легионной конницы и отступить к ближайшим холмам. Разделившись на четыре отряда, они отбивали атаки конницы и одновременно пытались пробить в кружащих вокруг холмов кавалерийских алах проход к горам. Там они, понимая, что гибель их ждет в любом случае, продержались до вечера. Но были атакованы подошедшими легионами и в жестокой схватке погибли. За исключением нескольких небольших отрядов, сумевших ускользнуть к горам в наступающих сумерках. Захватить в плен удалось не более трех тысяч…
Красс приказал отправить погоню с утра, для чего из лагеря ушла вся конница и наименее пострадавший Первый легион. Остальные же части начали сбор трофеев и тел на поле сражения. Чем сейчас и занимались под командой своих военных трибунов.
Благодаря этому молодой военный трибун Луций Кассий Лонгин получил возможность в спокойной обстановке обдумать все отмеченные им несоответствия с теми знаниями, что имелись у него об этом времени. Например, вспоминая о восстании Спартака, он был почему-то уверен, что рабы должны были разбить еще и войска каких-то консулов. Но консулы этого года, Луций Геллий Попликола и Гней Корнелий Лентул, спокойно пребывали в Риме и отнюдь не спешили возглавить армию. Причем, что характерно, армию, состоящую из четырех легионов под номерами с первого по четвертый, хотя и возглавляемую проконсулом. Номерами, которые обычно носили только легионы, возглавляемые консулами. К этому следует добавить необычную для римской армии сводную кавалерийскую часть. Главное же, что удалось заметить Луцию, кавалеристы ездили не как все остальные конники, охлюпкой*. Нет, они пользовались седлами и стременами.
*охлюпкой — посадка на лошади при езде без стремян
Но ведь стремена появились, как ему казалось, только через несколько веков вперед после этой эпохи. Или все, чему его учили неверно, или он в этой эпохе точно не один. Потому что все
