Зиновий Ефимович Беляковский, несмотря на то, что провел несколько дней в СИЗО, сломленным совсем не казался. С сидельцами я по роду деятельности встречался часто и многие, попав в СИЗО приходили в ужас и уже на второй день готовы были взять на себя все, вплоть до покушения на Ленина. Зиновий Ефимович же, судя по всему, был слеплен совсем из другого теста…
– Наручники снимать? – поинтересовался конвоир?
– Снимайте – махнул рукой Александр Владимирович
Со скрипом захлопнулась дверь. Растирая запястья, Зиновий Ефимович опустился на стул.
– Как видите, следователя Соболева я вам привел, товарищ Беляковский – официальным тоном начал Калинин – теперь очередь ваша. Что имеете сообщить следствию?
– Все что я имею сообщить, я сообщу только следователю Соболеву – твердо сказал Беляковский
Мы с шефом переглянулись. Крепок… И ведь на самом деле говорить не будет – к гадалке не ходи.
– Товарищ Беляковский – сделал последнюю попытку Калинин – дело в том, что дело веду я. Сергей Владимирович вас допрашивать не имеет права, он не может быть следователем по данному делу и вам не хуже чем мне известно, почему.
– Все что я имею сообщить, я сообщу только следователю Соболеву – повторил Зиновий Ефимович – если нет, отправляйте обратно в камеру…
Мда…
– Хорошо … – Александр Владимирович тяжело поднялся со стула, прошагал к металлической двери, стукнул по ней. Дверь сразу же открылась, конвоир ждал снаружи. Кивнув мне, Калинин вышел из кабинета. Я и Зиновий Ефимович Беляковский остались в кабинете одни. Сразу повисло тяжелое молчание…
– Ты не думай…
– Что? – переспросил я
– Ты не думай – тяжело сказал Беляковский – я к тебе не в претензии. Сам натворил, сам и расплачиваться должен. Хотя и выбора то у меня, по сути, не было. Наташку жалко… Ты ведь следователь, проследи, чтобы не обижали, ладно…
– Хорошо – кивнул я – прослежу не переживайте… Зиновий Ефимович
– Вот и хорошо – какой то странной улыбкой улыбнулся он – тогда мне и помирать не страшно…
– Умирать – удивился я – почему умирать?
– Потому что мне не жить – тихо и твердо проговорил Зиновий Ефимович, проговорил таким тоном, что у меня мурашки побежали по коже – не жить. Не дадут мне до суда дожить, Сережа…
– Да бросьте Зиновий Ефимович – нарочито небрежным тоном произнес я – что с вами случится. Вы в нормальной камере сидите, не с уголовниками. С чего вы так паникуете?
– Я не паникую – тем же тоном сказал Беляковский – поэтому и позвал тебя. Люди, которые меня под вас подставили, меня рано или поздно убьют. Скорее рано. Те шавки магазинные, которые на меня наговаривают – все это не просто так организовано, Сережа, понимаешь?
– Нет – сказал я, потому что действительно ничего не понимал.
– А хочешь понять? – тем же странным тоном спросил Зиновий Ефимович
– Хочу – ответил я
– Ну, тогда слушай…
– Бред… – недоверчиво протянул Калинин, когда я вкратце рассказал содержание разговора с Беляковским – ахинея полная. Он что из-за этого тебя звал?
– Мне показалось, что он это бредом не считает… – осторожно проговорил я
– Да, брось… – расхохотался шеф – это обычная залепуха (ложь – прим автора ). А я то как дурак уши развесил… Он просто решил развести кого-нибудь и с этого поиметь. Тебя он выбрал, потому что ты моложе и знаешь его дочь. Вперед наука. Поехали…
Москва
26 августа 1978 года
С утра я проснулся с жуткой головной болью, ломило все тело. Заснул я только в час ночи после того, как второй раз выпил снотворного. Весь вечер я думал над рассказом Зиновия Ефимовича Беляковского. Выглядел он полным бредом и попыткой отмазаться от серьезных обвинений (а они действительно были серьезным, фальшивая валюта это тебе не шутки), можно было как и шеф посмеяться и забыть, но … что то не давало мне забыть. Именно потому что этот рассказ по уму казался бредом я и верил в него – для отмазки можно было бы придумать и что-то поправдоподобнее.
С утра для того, чтобы прийти в себя, потребовалось самое сильное средство из всех какие были – йеменский кофе. Его присылал отцу друг из Йемена – какой-то советник. Каждый месяц он с оказией посылал нам посылки из Йемена, прежде всего хороший зерновой кофе. Как я узнал от ценителей – в Йемене вообще выращивают лучший в мире кофе, правда, достать его почти невозможно. У меня же он был и в немалых количествах…
Сойдя с трамвая, я неспешно шел к зданию генеральной прокуратуры, когда сзади вдруг раздался визг тормозов. Сделав шаг в сторону я обернулся – метрах в пяти от меня стояла черная "Волга", с переднего пассажирского сидения мне махал Калинин. В недоумении я подошел к машине.
– Что случилось?
– Садись, нет времени – оборвал меня Калинин
Я забрался на заднее сидение, машина резко рванула с места.
– Что случилось? – повторил я
– Беляковский умер.
Начальнику оперчасти
СИЗО N 2 г . Москвы
Майору внутренней службы
Петухову А.В.
РАПОРТ
Довожу до вашего сведения, что сегодня 26.08.78 г. в помещении N 137, где содержатся осужденные, ожидающие этапирования к местам отбывания наказания, мною был обнаружен труп Беляковского Зиновия Ефимовича со следами насильственной смерти. К содержавшимся в камере осужденным были применены спецсредства.
Старший наряда ДПНК
Лейтенант внутренней службы
Пивоваров К.С.
Следственный изолятор N 2
"Бутырская тюрьма"
На сей раз, нам не выписывали пропуска вообще – машина резко развернулась, подрулила к воротам трюма и просигналила. Ворота со скрипом отъехали в сторону, Волга проскочила внутрь и остановилась. Рядом с дверь, ведущей по внутренние помещения СИЗО нас ждал тот же провожатый, что и вчера.
Подходя к кабинету начальника оперчасти, мы услышали вскрик и какой-то грохот. Наш провожатый показал рукой на дверь и удалился, Калинин подошел к двери и постучал
– Кто там?! – приглушенно рявкнули изнутри
– Калинин – отчетливо сказал Александр Владимирович
За железной дверью раздалась ругань, тяжелые шаги, наконец, дверь открылась, и в коридор высунулся майор Петухов. Вид у него был слегка встрепанный.
– Уже знаете что ли?
– Знаем – спокойно сказал Калинин
– Заходите, раз так – махнул рукой Петухов – заодно эту мразь послушаете.
