И вот чего ради, спрашивается, я тащилась в такую даль? Без плана, без подготовки. Тоже мне, разведка боем называется! Впрочем, кое-какие мысли все же появились, и натолкнул меня на них европейской внешности господин, с почестями провожаемый какой-то мелкой сошкой из администрации фабрики.
Приказав Пахому трогаться в обратный путь, я погрузилась в раздумья. Дорога пролетела незаметно, и даже сумасшедшая гонка в этот раз меня не испугала. Едва прибыв домой, я с порога огорошила мужчин:
- Мне срочно нужен иностранец! Желательно испанец, на худой конец сойдет и португалец... Не страшно, если по-нашему не бельмеса, но выглядеть должен солидно и важно.
С английским у меня всегда была напряженка, но на языке Сервантеса я могла общаться вполне сносно. Имелся еще один немаловажной фактор: в этой эпохе знание языков прививалось с детства, но испанский в обязательную программу не входил. В предстоящей афере это играло существенную роль.
- На кой ляд он тебе сдался, Аннушка? - пришел в немалое изумление Петр Трофимович.
- Для дела! - глубокомысленно поведала я.
На все дальнейшие расспросы я отвечала загадочными фразами. Жорж беспомощно хлопал пушистыми ресницами, взирая на меня с глуповатым выражением лица. Наконец, купец сдался. В задумчивости потеребив себя за бороду, он огласил:
- Будь по-твоему, тебя не переубедишь. Упряма ты, дочка, без меры... Есть у моего кума гувернер из Парижу, он многими языками владеет, и вид имеет презентабельный, что наш генерал-губернатор. Но что мне ему сказать?
Пришла пора задуматься мне. Всей правды говорить нельзя, дело все-таки с душком уголовным. Закон и справедливость зачастую находятся на разных полюсах. И если прежде я корила себя в душе за опрометчивое обещание, данное Жоржу, то сегодняшняя поездка на фабрику укрепила меня в правильности выбора. Мой противник-фабрикант, обманывающий всех и вся, и даже собственных рабочих, должен быть наказан хотя бы в малом.
- Ему придется сыграть небольшую роль богатого промышленника из Мадрида, который хочет купить фабрику. Я буду при нем переводчицей и, по совместительству, аудитором.
- Кем будешь? - кустистые брови дядюшки сердито поползли вверх. - Что еще за непотребство ты удумала?
Я прыснула в кулачок.
- Аудитор - это тот же бухгалтер. Когда предстоит серьезная сделка, прежде изучается финансовое состояние покупки... Досконально изучив все нюансы, можно прилично сбить цену.
Иван Трофимович одобрительно кивнул в ответ - это довод ему был понятен. Вновь подергав себя за бороду, уверенно сказал:
- Будет тебе француз. Прямо сейчас и отправимся к куму, не будем откладывать в долгий ящик, коль решила.
- И еще, дядюшка... - я смущенно замялась. - Актеру нашему придется заплатить за работу, а у меня сами понимаете...
Оборвав фразу, я виновато развела руками. Жорж при этих словах плутовато вильнул глазенками в сторону. Впрочем, на него я и не надеялась, учитывая его материальное состояние.
Петр Трофимович, пренебрежительно отмахнувшись, лукаво подмигнул мне.
- Пустое! Мусью Поль господин азартный и, поведаю по секрету, до женского пола страсть как охочий. Коли сама попросишь об услуге, в лепешку расшибется и платы взамен не потребует... - и тут же сменил тон на строгий, погрозив мне пальцем: - Но смотри у меня, чтобы никаких интрижек, рано тебе еще о таких вещах задумываться.
- Ни-ни! - испугано побожилась я. - Даже в мыслях не держала, вот-те крест.
Мысли появились при первом же знакомстве с месье Полем. Вот в чем не откажешь французам, так это в галантности и обходительности. Неизбалованная мужским вниманием в своем времени, я с трепетным волнением принимала изысканные ухаживания импозантного кавалера. В сравнении с ним красавчик Жорж казался желторотым смазливым юнцом. Гувернер выглядел словно картинка из женского журнала: высокий, стройный, с мужественными чертами лица и загадочным, слегка ироничным прищуром манящих ярко-синих глаз. Словом, будь я провинциальной барышней этого столетия, коей меня и представили с порога, влюбилась бы без памяти.
Но и без того, признаюсь честно, с трудом устояла перед его очарованием. Стряхнув обволакивающие разум льстивые речи, я деловито осведомилась:
- Так мы договорились? Не подведете?
- Слово дворянина! - жестко и, как мне показалось, с какой-то обидой ответил месье Поль. - Мне кажется, я не давал повода для сомнений.
Беседа проходила в летнем флигеле под свист пузатого самовара, громогласный хохот кума Петра Трофимовича и восторженное щебетанье его прыщавой дочки, весь вечер терзавшей меня расспросами о моих нарядах. Откровенно говоря, я пожалела, что с нами нет Жоржа - эта легкомысленная особа представлялась для него идеальной парой.
Пригубив из хрустального фужера восхитительную вишневую настойку, я мягко уточнила:
- Инструкции запомнили? Или повторить?
Месье Поль, пожав плечами, испытующе глянул на меня.
- Несмотря на всю непродолжительность нашего знакомства, порой у меня складывается впечатление, что вы не та, за кого себя выдаете. Слыша ваши властные интонации я невольно вспоминаю свою maman... Скажите, мадемуазель, откуда в вас это?
Я невольно поперхнулась. Француз прав, надо быть скромнее - время эмансипации еще не пришло. Чтобы скрыть свое смущение, я повернулась Петру Трофимовичу, довольно безапелляционно заявив:
- Дядюшка, время позднее, не пора ли нам собираться? Серафима Павловна будут недовольны.
Месье Поль насмешливо хмыкнул. К вящему удивлению своего кума Петр Трофимович безропотно подчинился, опустив на стол налитую чарку. Пьяно покачнувшись, поднялся с места и торопливо облобызал родственника, обещаясь в следующий раз посидеть от души. Непременно. А сейчас увольте, дела-с неотложные ждут. Француз хмыкнул вновь, одарив меня еще одним проницательным взглядом.
Помогая мне подняться в экипаж, он поцеловал мое запястье и шутливо пригрозил, что плата за его участие в авантюре будет немалой. Томно вздохнув, я клятвенно пообещала, что благодарность моя будет безразмерна. В пределах разумного. Француз заливисто расхохотался, и вновь приложился к руке мимолетным поцелуем.
Сонно покачиваясь в коляске, я неожиданно вспомнила кареглазого жандарма. "Не многовато ли будет поклонников? - упрекнула я саму себя. - Раньше за тобой, Анька, такого не наблюдалось". И тут же поймала себя на простой мысли: мой сон все больше и больше походил на самую что ни есть реальность.
Мне вдруг сделалось жутковато.
Глава десятая
Ночью прошла гроза. Утро выдалось свежим, бодрящим, безветренным; в открытые окна с веселым щебетаньем птиц врывались дурманящие ароматы омытого ливнем сада. Протерев спросонья глаза, я несколько мгновений бездумно разглядывала украшенный гипсовыми изваяниями потолок, судорожно вспоминая, куда на этот раз занесла меня нелегкая моих призрачных странствий.
Вспомнила.
Вполголоса выругавшись, принялась торопливо собираться - с минуты на минуту должен был подъехать француз. Больно ударилась локтем о спинку кровати, да так, что в голове полыхнула крошечная молния. Видно это и явилось причиной просветления: я вдруг задумалась - на кой черт, спрашивается, я помогаю этому недотепе-кассиру? Или других забот нет?
Вспомнился один из моих сокурсников, чем-то похожий на Жоржа. Смазливый, обходительный и с интеллектом натуральной блондинки. Все наши девчонки ему курсовые и контрольные делали. Исключительно за красивые глазки. Как-то раз на вечеринке мы дружно обсуждали, почему ему никто не может отказать, и пришли к единственно напрашивающемуся выводу: наш нахлебник прирожденный гипнотизер. Иначе чем еще объяснить, что его безбожному вранью верили не только глупенькие мы, но и умудренные опытом преподаватели.
Ладно, наплевать. Мне здесь ничто не грозит, проснусь и все забудется. Хотя, жалко, конечно, что такой очаровательный сон будет потрачен на какого-то мелкого жулика. Обидно до слез, но ничего не поделаешь - кушайте, что подано, деликатесы приснятся в следующий раз.
Чашка крепкого кофе, сваренного на сливках, волшебным образом изменила мир - стали ярче краски, исчезла хандра, и будущее виделось в радужных тонах. Под недовольное ворчание Серафимы Павловны, на ходу проглотив восхитительную, пышущую жаром ватрушку, я выскочила во двор.
Француз о чем-то беседовал с Пахомом, лениво поигрывая инкрустированной тросточкой. Не знаю, как по меркам этой эпохи, но с моей точки зрения он выглядел вполне импозантно. Светло-серый полуфрак, белоснежная сорочка, роскошный цилиндр, начищенные до блеска лаковые туфли. Словом, преуспевающий заграничный коммерсант, да и только.
До правления бумагопрядильной фабрики добирались долго - улицы, не в пример вчерашнему, были куда оживленнее. Нажав кнопку дверного звонка, я внезапно охрипшим голосом поведала угрюмому привратнику цель визита. Вызванный колокольчиком конторский служащий проводил нас на второй этаж, сдав на руки секретарю, столь же скользкому и плутоватому на вид.
