обладающего уникальными свойствами материала, и, в перспективе, пригодная для жизни планета. — Скрывать эти факты не стоило, так как ОМП потребовались бы считанные недели для самостоятельного их обнаружения. Я же просто сэкономил им время, сразу подтолкнув к нужным именно мне мыслям. — Суть договора, который я предлагаю вам заключить, такова: ОМП обеспечивает мне «коридор» к разлому без попыток отслеживания моего перехода на ту сторону и не пытается схлопнуть разлом, а я не уничтожаю здесь всё и всех, как мог бы сделать, чтобы заполучить эту аномалию в единоличное пользование. Помимо этого я подготовлю и передам вам данные о «той стороне», что сэкономит вам немало времени и сил. Обеспечивать стабильность аномалии мы будем совместными усилиями: порода должна регулярно попадать на землю.
К счастью, усиление притягивающего материю эффекта разлома, насколько я мог судить, не накапливалось, и периодическое прохождение через аномалию объектов «сбрасывало счётчик».
— Условия не выглядят неприемлемыми, но я не могу принять решение за всё ОМП. — Цао Ксинг думал недолго, и справедливо посчитал, что возмущаться прозвучавшей угрозе не стоит. — Если вас это устроит, я могу оперативно организовать линию связи с, по крайней мере, большей частью руководителей организации.
Я кивнул:
— Устроит.
— Тогда я займусь организацией этого мероприятия. А пока… — Мужчина запнулся, поймав себя на некоторой неуместности того, что он хотел предложить. Я буквально видел, как в его разуме заметались мысли, а в конце он, всё же, не стал ничего менять: — … скоротаете время за чашечкой чая, кофе или чего покрепче?
Ситуация вышла действительно забавной, так что я решил не разочаровывать всех тех, кто сейчас напряжённо ожидал моего ответа.
— Чай, пожалуй. Всё же считается, что в вашей стране он особенно хорош. — Сказал я, последовав за отчаянным малым из числа телохранителей Ксинга, который вышел вперёд и предложил проводить меня в местную столовую.
Сам глава восточного отделения ОМП в это время требовательным командным басом распределял людей по своим местам, ожидая завершения работы связистов: всё же, в разговор требовалось включить не один десяток человек, пусть и абсолютное большинство исключительно в качестве безмолвных слушателей.
И каждому нужно было сообщить об этой срочной необходимости, каждого дождаться и каждому же разъяснить всю суть сложившейся ситуации.
Я понимал, насколько это проблематичная задача, и потому никого не торопил, забавляясь считыванием эмоций своих собеседников и мимо проходящих людей, в разумах которых царил форменный когнитивный диссонанс. Я для них был катаклизмом и неконтролируемой, абсолютной угрозой, но при этом прямо сейчас сидел и пил чай, поддерживая беседу с напряжённым, как стрела, мелким шустрым юношей, который «не взваливал на себя такую ответственность никогда в жизни».
Он и правда пытался ничем меня не обидеть и не расстроить, хоть внутренне и паниковал, понимая, что у него нет никаких компетенций для такого рода разговоров, и зря он вообще вызвался этим заниматься.
Я же не сказал ему, что развлекать меня, в общем-то, и не надо.
А в то же самое время начинали суетиться лидеры человечества из разных уголков земли, срывались с места сильнейшие псионы и понемногу, по чуть-чуть зарождалось то, что можно было назвать упорядоченным хаосом. Не все, далеко не все сразу согласились с тем, что со мной и правда нужно договариваться. Как и всегда, находились идиоты, для которых источник изолирующего Пси материала, как и мир без Пси, «не был тем, ради чего стоит разговаривать с Дьяволом». А кое-кто просто не верил моим словам, ведь на ту сторону сами ОМП пока не заглядывали.
Мало ли, что придумает Лжебог, преследующий какие-то свои неясные цели?..
Впрочем, не одними лишь идиотами полнилась Земля, и состав будущего собрания постепенно пополнялся. Нужно было лишь подождать час-другой, потратив это время на анализ собранных данных. Скучно, конечно, но против фактов не попрёшь: это необходимо было сделать.
Меня ведь можно было заковать, забетонировать и на десяток лет притопить на дне Марианской впадины, но даже там мне было бы, над чем подумать. Потому что у меня «при себе» остался бы переполненный данными разум, а это уже немало. Можно заниматься совершенствованием уже имеющихся сил через познание физических законов, но с большей тщательностью, чем в стазисе: этим можно заниматься тысячи объективных лет, ибо идеал недостижим. А можно, если станет совсем уж невмоготу, продолжить эксперименты с разделением сознания, и выстроить в разуме полноценный мир, в котором можно будет прожить тысячи уникальных жизней.
Чем не развлечение, если всё остальное просто наскучит? Наверняка я к этому когда-нибудь приду, ибо всемогущество — такая вещь, которая, попав в руки к человеку или экс-человеку, просто сломает его. Не сразу, конечно, но не просто так существует философская проблема вечной жизни. Люди с отмеренным им веком нередко догадываются, насколько тоскливо быть по-настоящему одиноким.
Ведь даже окружающий мир не мог двигаться в том же темпе, что и я уже сейчас. А что будет через десять лет? Сто? Тысячу?
Я старался не задаваться этим вопросом, понимая, что так проще всего лишиться рассудка.
— Артур, мы всё подготовили. — К моменту повторного появления «на сцене» Ксинга я уже встречал его, поднявшись с насиженного места и оставив чашку, через которую прошло с десяток видов самого разного чая.
— Ведите, Цао Ксинг. Не будем тратить время зазря.
И мы пошли по направлению к обычному вагончику, поспешно обустроенному на манер пункта связи.
Надеюсь, потом я не пожалею об этом своём решении, и установление контакта с человечеством не станет фатальной для этого же человечества ошибкой…
Хоть сколько-нибудь разумный, привыкший держать свою жизнь под контролем человек даже идя в отхожее место имеет какой-никакой, но всё же план действий. На случай отсутствия, скажем, воды или бумаги, проблем с пищеварением или, если дело происходит в общественном месте поздним вечером, подвыпившего гопника, который в укромном местечке решит «стрельнуть» рубль на бутылочку пива.
Это нормально: планировать и моделировать ситуации, в которых человек теоретически может оказаться. Ненормальным сие становится лишь когда «прогнозируются» совсем уж абсурдные ситуации, которые принято называть фантазиями, или когда без расписанного поминутно плана человек просто отказывается что-либо делать, а любая неожиданность превращает его в сгусток безвольного желе.
Алексей Второй, Император Российской Империи, в этом отношении держался золотой середины с небольшим, едва заметным уклоном в паранойю, обусловленным тем грузом, что лежал на его плечах. Ответственность за Империю вынуждала Императора планировать на годы вперёд,
