была то ли заточка, то ли еще какое-то самодельное лезвие.
— Рот закрой! — бросил ему Герц.
— Дай мне только вырваться, я бы тебе кишки на палку намотал бы! — процедил амбал.
Эти слова услышал Дима Самарин. Так-то, он хоть и был поменьше амбала, но тоже ни черта не маленький — отъелся на выдаваемых без контроля армейских харчах. У него сейчас масса была килограмм под девяносто пять.
Я уж думал, что Самарин сейчас развяжет его и преподаст урок покорности и воспитания, используя науку подполковника Шандырханова, но у него были иные планы. Дима просто подошел к нему, резко ухватил за волосы, вырвал из пальцев заточку и спокойно произнес:
— В первый раз тебе повезло — прилетел камень. Если не заткнешь свой грязный рот, это будет пуля, причем с близкого расстояния и так, чтобы ты помер не сразу. Я могу, уж поверь. Заткнулся бы ты, а то я за себя не отвечаю.
Бугай, морщась от боли и гнева, промолчал. Видимо понял, что лучше и впрямь не доводить. В общем, все трое заключенных сдались. Двое были ранены в ноги, один в руку. Мы обошлись без потерь — стреляя веером, окопавшегося и невидимого противника поразить сложно. Разве что — случайно. Этот психологический прием максимально глуп и не эффективен. Ну, разве что совсем с неопытными бойцами.
— А что с «буханкой» делать будем? — спросил я, указав на виднеющийся вдалеке УАЗ. Он так и стоял между камней, а вокруг него не было ни души. Странно — они либо затаились, либо погибли. Все-таки стрелок из Шута хороший. Охотник же, в прошлом.
Все собрались между сараев. Держали заключенных на прицеле.
Игнатьев посмотрел в сторону транспорта.
— Патроны у кого остались?
В магазине моего карабина оставалось пять патронов, у самого Игнатьева три. Он отдал оружие Самарину.
— Гром, Дима, проверьте! Только аккуратнее!
— Есть! — мы оба направились к машине.
Урду, Герц и Хорев вязали заключенных. Нужно было связать эту гоп-компанию, а то мало ли, чего выкинут? Этот контингент такой, весьма ненадежный.
— Где ж я вас всех хоронить-то буду? — в своей обычной манере причитал Корнеев, готовя веревку и злорадно ухмыляясь. При этом, он словно маньяк, поглядывал на тех, что уже были связаны. — А вас товарищи, я тоже попрошу остаться!
Двигаясь на некотором расстоянии друг от друга, мы с Самариным приближались к машине. Все было тихо.
— Димка, возможно, внутри двое! — коротко просигналил я. — Будь готов!
— Знаю! — кивнул тот, держа карабин наготове.
Мы были готовы к тому, что сейчас задние двери автозака откроются и оттуда выскочит некий Валет, которого мы почему-то должны были бояться. Еще неизвестно, сколько их внутри на самом деле и чего они ждут. Вдруг тоже засел один с автоматом и ждет, пока кто-нибудь сунется⁈
Добравшись до авто, мы поняли, что двигатель еще работает. Из выхлопной вырывались клубы дыма, а колеса мерно рыли грязь но, не встречая сопротивления, только закапывались еще глубже. Водительское стекло было разбито, заднее колесо спущено. На боковой стороне, примерно на уровне груди человека виднелись дыры от пуль. Паша, ворошиловский стрелок блин. Все оставшийся в магазине боезапас положил куда надо.
Сделав несколько шагов вперед и заглянув в кабину, я увидел тело водителя. Он упал на руль и даже не шевелился. Тут и там была кровь. Этот — готов! Видимо его нога все еще была на педали газа, потому УАЗ и буксовал.
Я быстро вернулся к задним дверям. Обменявшись знаками, Димка дернул дверь на себя и распахнул ее. Оттуда раздался сухой выстрел — пуля ушла в пустоту серого неба. Я резко навел карабин и выстрелил прямо через дверь. Затем ещё раз, ещё.
Раздался крик боли и тут же оборвался, больше никто не стрелял.
Оказалось, что последний выстрел был фатальным, пуля попала противнику точно в сердце. Растопырив ноги во все стороны, тот сидел за решеткой прямо на полу. Между ног лежал пистолет Макарова. Последним заключенным оказался крепкий, уже в возрасте человек. Лысый, но с короткими седыми усами. Лоб в крови — видимо приложился во время езды. Все пальцы и кисти рук были в татуировках. Возможно, это и был тот самый Валет, которым нас пытались пугать. Он разительно отличался от той шушары, что мы уже повязали.
— Ну, вот и все! — вздохнул Димка. В салоне автозака больше никого не было.
Но тут, откуда-то из-под сидений послышался слабый голос.
— Помогите! Помогите…
Не сговариваясь, мы оба решительно влезли в салон, открыли решетку и быстро оттащили труп в сторону. Там, под мешками и тряпками лежал связанный человек. Молодой, весь побитый, с бледным лицом и в крови. Да еще и в грязной военной форме старого образца. Солдат срочник, не иначе.
— Эй, братишка, ты кто такой? — поинтересовался я. Вид у меня был, конечно, тот еще. Грязный, небритый. Так уж получалось, что не всегда мы брились по утрам, даже в казарме. Сейчас я ну никак не походил на парня двадцати лет, минимум на тридцатилетнего брутального бомжа.
— Водитель, — простонал тот, глядя на меня с изумлением. — Водитель машины. Они меня врасплох застали.
— Как так получилось? При побеге-то! Ты что, оглох? Наверняка тревога была!
— Я спал, после ночной смены, — признался тот. — Машина не заперта была. Они ворвались, меня избили, скрутили и кинули под сиденье. Я чуть не задохнулся. Издевались, хотели меня в реке утопить.
— Ладно, все в прошлом. Сам-то цел?
— Не уверен. Ребра справа болят, наверное, сломаны.
Мы переглянулись — нужно было что-то делать.
УАЗ был не на ходу — поврежденный о камни радиатор парил, колесо пробито. ДА и водителя доставать из кабины не имело смысла. В любом случае, доехать до нужной нам точки на машине, не выйдет.
Аккуратно вытащив из «буханки» побитого водителя, мы зашагали обратно к нашим. Выслушав короткий доклад, Кэп принял решение.
Уже через несколько минут, все заключенные были осмотрены на предмет колюще-режущих предметов, крепко-накрепко связаны и заперты в сарае. Освободиться без посторонней помощи они бы точно не смогли. Всю провизию и воду мы оттуда забрали с собой — нам она еще точно пригодится. Раненого водителя перевязали, вкололи ему последний оставшийся промедол. Оставили его снаружи, на всякий случай, отдали ему Макарова, что был у Валета. Вот и все.
Выпустили в воздух сигнальную
