Сторон было много, как и вариантов.
Например, придет эмиссар Антанты, который предложит разделить Россию на несколько независимых государств и отдать одно из них в кормление Льву Бронштейну. Троцкий был против Брестского мира, авторитет большой, армия в его руках, лучше к нему попытаться, чем к Ленину.
«Что они могут попросить взамен? Уничтожение большевиков и анархистов, с остальными Европа вполне может договориться. Вполне реальный вариант. От такого отказаться сложно будет», – я прислушался к внутреннему голосу, но тот молчал, видимо, обдумывал предложение, а это означало, что разбор ситуации пошел в правильном направлении. Я принялся размышлять дальше.
«Что еще или кто? Колчак или Деникин?»
В этом предыдущий Лев Давидович сомневался. Ни тот, ни другой ничего толкового предложить не могли. Успешно наступающий и практически уверенный в успехе Колчак на эту роль не подходил. Он мог, конечно, предложить золотой запас или что-то еще и золотой запас, но только после своего поражения. В равной степени это же относилось и к Деникину, но тот как раз занимался созданием единой армии на юге России и предложить тоже ничего не может, да и не будет, и золота у него нет.
Скорее всего, решение задачи было где-то на стыке этого всего, но вот какое оно, это решение, точно вычислить было, к сожалению, невозможно. Можно было только ждать и готовиться к подобной провокации и приготовить ответные ходы, сделав «домашние заготовки», так сказать.
«Что я могу сделать для подтверждения своей лояльности?» – задав себе этот вопрос, я задумался о том, что наилучший вариант это не простое подтверждение лояльности, а хорошая ловушка, в которую Сталин и Дзержинский влетели бы с разгону, вот тогда уже можно будет думать, как поступить. В моих силах написать статью, например в «Правде». В этой статье можно разобрать ситуацию в Царицыне и признать свои ошибки, указать допущенные Троцким недочеты, рассказать о роли и действиях Иосифа Сталина по выправлению положения.
«Это может стать интересным ходом, – подумалось мне. – Детальный анализ обстановки и ситуации в Царицыне, вместе с объективным анализом ошибок. Статью надо написать, но не для Сталина, а для всех. На примере его, Сталина, работы по выправлению ситуации. Про эшелоны с хлебом. Рассказать в ней о перегибах и необходимости вдумчивого и системного подхода к ситуации в стране, о необходимости перестать вести себя как враги своего народа, о том, что пора вспомнить, для кого и для чего все это вообще затевалось и происходит. О крестьянстве и рабочих, солдатах и чиновниках, мастеровых и кустарях. Писать надо для всей партии, для всех людей, а не только для обсуждения на закрытом заседании ЦК».
Мысль была интересная и стоила того, чтобы ее обдумать. Мне откровенно не нравилось происходящее как в ЦК партии и правительстве, так и ситуация в обеих столицах.
«Вообще, с Петроградом и Москвой надо что-то делать. Слишком много там горлопанов и бездельников, лишних ртов, которые только потребляют продовольствие и кричат на митингах. Надо подумать, куда их пристроить, а то все это начинает напоминать Древний Рим. Там тоже колонии кормили метрополию, в которой, особенно в Риме, обитала куча дармоедов. Раздражать чернь, живущую рядом, императоры побаивались, поэтому кормили ее и развлекали. А жители Рима плодились и размножались, требуя хлеба и зрелищ».
В конце концов, я решил, что предупредить или остановить интригу Сталина и Дзержинского не смогу и остается только возможность нанести контрудар, если соратники подставятся. После этого я некоторое время раздумывал на тему статьи для «Правды». Обдумав основные тезисы, я потушил свет, разделся и лег.
Заснул быстро. На завтра было намечено множество дел.
15 декабря 1918 года.
Бугульма. 10:00.
Я находился в Бугульме и занимался подготовкой будущего наступления. За время, прошедшее после отъезда из Перми, было сделано достаточно много.
Я побывал во многих военных частях и городах. Как в крупных городах – Казани и Самаре, так и во множестве мелких.
Везде, где только было возможно, я и мои агитаторы занимались мобилизацией и агитацией.
Я очень пристально следил как за формированием и экипировкой новых частей, так и за их скорейшей отправкой. Занимался распределением орудий поштучно, а пулеметы считал десятками. Вникал в процесс поставки в войска необходимой зимней экипировки и довольствия. Наладил взаимодействие с Советом обороны и Полевым штабом РВС.
Смог ускорить отправку на Восточный фронт Восьмой стрелковой дивизии, Сводной дивизии из частей Одиннадцатой стрелковой и Четвертой Петроградской дивизий, Второй стрелковой дивизии, Третьей стрелковой дивизии и Пятой стрелковой дивизии. Общая численность этих частей достигала пятидесяти четырех тысяч штыков.
Это решение, как и решение о прекращении наступления на Южном фронте, я продавил сам, своим авторитетом. Мы с Вацетисом достаточно долго ругались по телефону, но после моего заявления о необходимости перехода Красной армии на юге к «активной обороне», обоснования мною этого термина и выданных Главкому четких и ясных указаний по проведению оперативных мероприятий, Иоаким Иоакимович сначала сделал паузу, которая продлилась минуты две, а потом спросил:
– Лев Давидович, откуда у вас такие познания в военном деле? Я вообще перестал что-либо понимать. Вы видите обстановку и даете указание так, как будто точно знаете, что и как будет происходить. С Пермью вы оказались правы, это становится все более очевидным, а я, Главнокомандующий, это проморгал, и весь штаб тоже, как и Совет Обороны. Я считаю необходимым в этой ситуации просить вас принять мою отставку. Чувствую, что не могу угнаться за вашими мыслями и указаниями.
После такого заявления уже задумался я. Поразмыслив, решил не принимать никакой отставки Вацетиса. Иоаким Иоакимович был интереснейшим человеком и хорошим военным. Он родился в семье батрака-латыша. Добровольно вступил в армию, окончил Виленское пехотное юнкерское училище и Академию Генштаба. Всего добивался своим умом и отличной службой. Участвовал в Первой мировой войне в чине полковника. Командуя Пятым латышским Земгальским стрелковым полком, перешел во время Октябрьской революции на сторону Советской власти. В декабре 1917 года был начальником оперативного отдела Революционного полевого штаба при Ставке. Ему можно было доверять, так как именно он в январе 1918-го руководил подавлением мятежа польского корпуса Довбор-Мусницкого. С апреля 1918-го Вацетис командовал Латышской стрелковой дивизией и был одним из военных руководителей подавления левоэсеровского мятежа в июле 1918 года в Москве. С 18 июля по 28 сентября 1918-го Иоаким Иоакимович командовал Восточным фронтом, который был фактически создан им вместе с членами РВС из отдельных отрядов. Главнокомандующим Вооруженными силами Республики Вацетис был назначен 6 сентября 1918 года и уже провел большую работу по ликвидации партизанщины, укреплению дисциплины и организации регулярной Красной армии. Именно на посту Главнокомандующего он был сейчас в самый раз, так как понимал, что дисциплина, организация и снабжение армии – это ее становой хребет. Терять такого специалиста было просто расточительством.
Поэтому я не принял никакой отставки от Иоакима Иоакимовича. Вместо этого спел ему дифирамбы и попросил не складывать с себя полномочия в такой ответственный момент.
– Иоаким Иоакимович, вы же понимаете, что в этот тяжелый час ваши способности как никогда нужны республике. Я убежден, именно убежден, что именно вы находитесь на своем месте, – говорил я Вацетису. – Давайте договоримся так. Я, как Председатель Реввоенсовета, буду давать вам указания и рекомендации, которые вы, как Главнокомандующий, можете оспорить, но только в личном со мной разговоре и аргументированно. В этом случае, я всегда прислушаюсь к вашим словам и предложениям. В том случае, если вы аргументированно отстаиваете вашу позицию, то я снимаю свои предложения. При этом я буду давать вам только письменные указания. Если у вас нет аргументов, то в этом случае вы составляете на основе моих указаний соответствующий план обороны или наступления, а обоснование этого плана перед ЦК партии и правительством я беру на себя, как и всю ответственность по результатам выполнения этих решений и планов. Вы прекрасный специалист, Иоаким Иоакимович, верный и преданный делу. У нас и так громадная напряженка с кадрами, я не могу позволить республике потерять талантливого военного вашего уровня и способностей, которому к тому же действительно можно доверять. Вы согласны, товарищ Вацетис, с таким разделением полномочий?
Вацетис согласился работать таким образом, но я понимал, что четко и не сильно задумываясь выполнять мои распоряжения Главнокомандующий будет только после решительного успеха на Восточном фронте, точнее, только в случае этого успеха. Пока же Иоаким Иоакимович не настолько мне доверял, особенно учитывая тот факт, что сейчас события разворачивались на созданном именно Вацетисом Восточном фронте.
