«Известный русский ученый, автор нескольких научных работ в области органической химии, найден мертвым в Париже, на улице Ордэнэ. При нем не оказалось личных вещей, поэтому основная версия полиции – ограбление. Его имя было засекречено в СССР в течение долгих лет. Александр Завьялов стал известен мировой науке после перехода на сторону победоносных войск Совета Революционного Командования в две тысячи двадцать третьем году. Наша газета уверена, что он пал жертвой шпионов советского КГБ, и выражает соболезнования родным и близким погибшего».
Переданные мною только что данные о похожем на испанца соотечественнике уже бесполезны. Наши агенты не найдут в маленьком кафе на Монмартре романтичного химика. Хозяева Пэрриса не поверили, что я слил всю имеющуюся у него информацию, и решили завладеть ноутбуком. Это значит, что под снимками Парижа им не удалось обнаружить ключи к запуску ракет. И значит, я им еще пригожусь.
Капля с моих волос падает на газетную бумагу и, расплываясь, накрывает темным влажным пятном портрет молодого Завьялова. Предатель так и не смог найти себе новую Родину.
И остался в чужой стране, в чужом городе, в чужой земле.
Пэррис мной доволен. Он пригласил меня к себе в кабинет, предложил виски, и теперь я сижу, покачивая кусочками льда в бокале, слушаю его бархатистый голос:
– Вы чертовски умны, Алекс. Чертовски. Иногда кажется, то, что вы делаете, просто не под силу обычному человеку. И все же вы находите способ удивить снова.
Я расшифровал открытки из ноутбука Завьялова. Пришел с утра к Пэррису и выложил на стол цифровые комбинации. Полночи у меня ушло на транскодирование фотографий – отданные мною коды запусков немного отличаются от оригиналов, совсем чуть-чуть, но запустить с ними ВСС-18 точно в цель не удастся. И декодировать оригинальные снимки Завьялова им теперь без надобности. А значит, правды им не узнать никогда.
Теперь, когда у них есть коды пуска ракет, надеюсь, они будут искать ракеты еще усерднее. И выведут меня к ним.
– Мне попалась на глаза фотография собора Парижской Богоматери в журнале, – говорю скромно. – И показалось, что снимок из ноутбука немного отличается от нее. Согласитесь, это немного странно для изображений здания, простоявшего уже почти девять веков. Остальное – дело техники.
– Вы – выдающийся специалист, – произносит с воодушевлением Пэррис. – А услуги выдающихся людей должны, я в этом убежден, оплачиваться выше любых существующих тарифов.
– У меня приличная зарплата, – говорю удовлетворенно.
– Но ведь не запредельная. Признаюсь честно, моя заработная плата выше, чем у вас. Не хотите занять мое место? – улыбается Пэррис.
– Ваше – нет. На вашем месте, вы уж простите, нужно быть очень хитрым сукиным сыном, – говорю напрямик, и Пэррис смеется, как это умеют делать только американцы, словно я ему анекдот рассказал, а не обозвал. – Я – технический эксперт. У меня все проще.
– Но ведь вам тоже приходится быть очень хитрым.
– Умным. Не хитрым, – улыбаюсь ему открыто. – Я применяю свои знания и работаю с железом. А вам приходится крутиться среди умных, чтобы ими управлять.
– Верно, – кивает он. – Если пошел откровенный разговор – что вы думаете о зарплате вообще? Какая бы она ни была, это всего лишь ежемесячная подачка. Либо это аванс на будущее. Либо урезанный гонорар за выполненную работу. Зарплата не отражает реальности предпринимаемых усилий.
– Но в ней есть некоторый комфорт, – покачиваю кубиками льда в бокале. – Я знаю, что скоро день получки. И он обязательно придет. Что бы ни случилось.
– Если вас не уволят раньше…
– Ну так выплатят неустойку. Хотя, – я понимаю, что он ведет меня к определенному выводу и соглашаюсь, – вы правы. Это немного нечестно. Даже иногда неприятно. Я иногда завидую наемникам. Свободным специалистам. Сделал дело – получи. Не сделал – отдыхай. И не нужно каждый день, как приговоренному, тащиться к девяти на работу…
– Верно подмечено. Именно обязанность ежедневно делать одно и то же превращает даже удовольствие в скуку. Еще виски? – предлагает он.
– Не откажусь от капельки, – протягиваю стакан.
Виски он выбрал шикарный, сорокалетний, еще прошлого века.
– Совершенно верно. И самое привлекательное… бывают такие одноразовые работы, после которых наемник может не работать очень долго. Годами. И вести весьма обеспеченный образ жизни, даже в наших, не самых удобных условиях и несмотря на оккупационный режим. Настолько сделанное ощутимо в финансовом выражении…
– Где бы такую работу найти, – вздыхаю искренне.
«Сколько же ты будешь мне морковкой перед носом трясти», – думаю, глядя в улыбающиеся глаза Пэрриса.
Он, видимо, испытывает удовольствие от подобных разговоров. Нет чтобы напрямик пойти. Шлепнуть о стол пачкой купюр. Или раскрыть чемодан с золотыми слитками. Водит вокруг да около, словно кот с мышкой играет. Все равно ведь съест. Не подавится.
Пэррис делает небольшой глоток, смотрит на меня тепло, почти ласково:
– Мне вчера позвонил давнишний университетский знакомый. Ах, молодость, молодость, где ты… Поболтали о том о сем. Он – наемник. И дела у него, судя по всему, идут очень неплохо. Люди хорошо устраиваются при любой власти, – усмехается так, что нельзя не поддержать. – По странному стечению обстоятельств он обмолвился, что ищет специалиста по взлому информационных замков для разовой работы. Лучшего специалиста.
Кажется, пора клевать. Заинтересованно прищуриваюсь:
– Саймон, дружище. Лучшего специалиста вы точно знаете. Неужели вы не порекомендовали меня ему?
Пэррис смеется:
– Конечно, Алекс. Я сказал ему, что знаком с лучшим, но… рекомендовать, что вы… у меня есть некоторые обязательства перед «Honey Mill», и я не могу себе позволить так просто отдавать на сторону наши лучшие кадры…
– Но ведь здесь – зарплата, – улыбаюсь ему. – А там – премия…
Он кивает оценивающе:
– Что ж, Алекс. С вами приятно беседовать. Я пообещал другу поговорить… со специалистом.
– Спасибо, Саймон. Вижу, что друзья могут на вас рассчитывать, – салютую бокалом.
– Стараюсь, – поднимает он бокал в ответ. – С возрастом понимаешь, что человеческие отношения – главное, что может быть в этом мире. Остальное – суета сует и всяческая суета… ловля ветра…
– Хорошо сказано, – киваю.
– Это Екклесиаст, – скромно улыбается он.
«А то я не знаю», – улыбаюсь в ответ.
– Ваша эрудиция меня всегда поражала, – делаю короткий глоток и заканчиваю атаку лестью. – Мне кажется, лучший специалист по взлому весьма заинтересовался этим предложением. А ваш приятель не рассказывал, какого рода работа предлагается? И главное – размеры вознаграждения лучшему специалисту?
– Что вы, Алекс, – смеется он. – Это была всего лишь дружеская беседа. Он обмолвился только, что в этой цифре четыре нуля. Но что перед ними… даже боюсь догадываться.
Пэррис легко читает на моем лице заинтересованность:
– Я могу сказать, что вам, скажем так, понравилось предложение… но, остальное, простите, уже не в моей компетенции. Если вам действительно интересно и мой друг еще не нашел специалиста… я передам вам контакт.
– Буду весьма признателен…
В этот момент на столе пищит мягко телефон, и Пэррис, улыбнувшись виновато, снимает трубку:
– Да? Да, конечно… Прямо сейчас? – хмурится, опускает трубку, разводит руками. – Извините, Алекс. Было чертовски приятно с вами побеседовать, но дела… Я позвоню вам… как только будет что-то определенное…
Выхожу из стеклянных дверей в зыбкую прохладу вечера. Бреду по сырым туманным улицам с темными пятнами прохожих и матовым светом фонарей. В висках стучит горячим пульсом выпитый виски.
Кажется, я подошел, наконец, к сердцевине организации, скрытой за «Honey Mill». Смело предлагать другую работу недавно принятому и очень полезному, проверенному в промышленном шпионаже специалисту, начальник кадровой службы в своем кабинете едва ли отважится. Тем более в связанной с криминалом и технически компетентной компании. Без сомнения, наш разговор записан на видео и сейчас мою реакцию изучают заинтересованные люди. Может быть, сам Базу Фарис смотрит на меня в экран тяжелым беспощадным взглядом.
Дом на окраине Лондона я едва нашел. Пэррис настоятельно просил меня отказаться от услуг такси, и пришлось идти пешком почти двадцать минут от станции метро. Прохожих в будничный день в этом районе оказалось немного, туристы сюда не заглядывали, и я довольно быстро понял, что меня «приняли» от самой платформы двое. Они провели меня, сменяя друг друга, минут пять и внезапно исчезли. Этот странный маневр меня немного озадачил, пришлось сделать петлю вокруг автостоянки.
Преследователи исчезли. Я постоял на углу, разглядывая туристическую карту. Провожатые не вернулись. Либо их кто-то «срезал», либо меня встречали помощники университетского приятеля Пэрриса, убедились, что за мной не следят, и ушли.
