— Но приказчиком был Хрисанф.
— Идём на улицу, — направился к выходу Эйрих.
Будущих рабов уже поставили на колени вдоль длинной стены дома. Группа воинов нарезала верёвки и вязала рабов, чтобы обозначить их статус. Среди них сидел и Бардилис, для которого, фактически, ничего не изменилось, кроме хозяев.
Женщин собрали на противоположной стороне дворика, где сейчас наблюдалась наибольшая концентрация готских воинов, в том числе и дружинников.
— О, Эйрих нашёл ещё одну! — радостно воскликнул Вульфа.
Будь Эйрих его возраста, может быть, тоже, не мог ни о чём думать, кроме как о женщинах. Но за плечами его целая жизнь и он отчётливо понимал, что сейчас золотое время, которое надо посвятить не женщинам, а делу. Женщинам можно уделить хоть остаток жизни, когда под властью Эйриха вновь будет огромное государство...
— Уведи её к остальным, — сказал Эйрих.
— Ты мне не указ, — с вызовом произнёс Вульфа.
— Тогда не уводи, — пожал плечами Эйрих и направился к рабам мужского пола.
— Мы не закончили говорить, — придержал его за плечо Вульфа. — Ты зарываешься, Эйрих.
— Лучше бы тебе убрать руку с моего плеча, — порекомендовал ему Эйрих, безразличным взглядом глядя в стену виллы. — Тогда не случится ничего, о чём ты будешь горько жалеть.
— А если не уберу? — решил усугубить ситуацию Вульфа.
Эйрих опустил руку к ножу на поясе, резко развернулся и выхватил нож, после чего приставил его к глотке Вульфы, успевшего только вздрогнуть.
— Мы не ровня, запомни это, — процедил Эйрих зло. — Отнять твою жизнь — плюнуть да растереть. Ты не стоишь вообще ничего и навсегда останешься жалким забойным скотом. Ещё раз поднимешь на меня руку — я убью тебя. Больше предупреждений не будет. Ты отчётливо понял меня?
Вульфа молчал, с покрасневшим лицом, с яростью в глазах, было видно, как он жаждет высказать всё, что думает об Эйрихе. Но этот его порыв сдерживал холодящий кожу острый металл, упёртый ему в глотку.
— Не слышу тебя, — произнёс Эйрих безэмоциональным тоном.
— Я понял тебя отчётливо... — тихо произнёс Вульфа.
— Не стой у меня на пути, — предостерёг его Эйрих.
Поместив нож в поясные ножны, он продолжил движение к рабам.
— Я вызываю тебя на поединок! — набрался смелости Вульфа.
Сначала Эйрих хотел рассмеяться, но затем вспомнил, что они, с недавних пор, официально взрослые мужи, поэтому слова этого неразумного сопляка нужно воспринимать всерьёз.
— Я принимаю твой вызов, — хмыкнул он. — Готовься, поединок состоится после набега.
Потеряв всякий интерес к Вульфе, Эйрих дошёл-таки до уже почти состоявшихся готских рабов и начал внимательно их рассматривать.
— Кто из вас Филарет, а кто Хрисанф? — поинтересовался он.
— Я Хрисанф, — мотнул головой парень зим двадцати пяти.
— А Филарет где? — оглядел остальных Эйрих.
— Нету его больше, — ответил Хрисанф.
— Филарет был счетоводом, так? — уточнил Эйрих. — Наиболее ценный из вас. И где же он?
— Ваши... м-хм... его, ну, это самое, того... — не совсем понятно выразился Хрисанф.
— Говори предельно понятно, — приказал ему Эйрих.
— Завели за дом и... это... — Хрисанф замялся. — Зарезали.
Эйрих прервал эту необычную беседу и пробежался за здание виллы. А там, среди небольшого садика плодовых деревьев, лежали трупы с перерезанными глотками: слишком старые, чтобы быть рабами. Филарет, гипотетическая кладезь знаний о финансовых делах патриция Кастора и римском делопроизводстве, уже начал остывать в таком живописном месте. Под абрикосами.
В этот раз Эйрих почувствовал настоящий гнев. И именно сейчас он решил, что в его армии, в его племени, всё будет совершенно иначе.
— Вождь, — подошёл Эйрих к Брете.
Этот сидел под навесом возле комнатушек для рабов, считая барыши. Сундучок с серебром был открыт, а на столе постепенно росли горки из монет разного номинала. Пусть с латынью у Бреты дела обстоят очень плохо, но деньги он считать умел и любил.
— Я сильно занят, Эйрих, — недовольно посмотрел вождь на неурочного посетителя.
— Мне нужны люди и телега, чтобы безопасно перевезти римские пергаменты в деревню, — сказал Эйрих.
— Зачем тебе это? — отвлёкся от подсчёта денег вождь.
— Хочу больше знать о римлянах, — честно ответил Эйрих.
— Зачем о них знать что-то ещё? — удивлённо спросил Брета, уронив пару монет со стола. — Они слабы, не могут защищать себя! Я боялся их раньше, но теперь понимаю — Аларих был прав.
Аларих — это верховный вождь другого племени готов, которых, изредка, называют западными готами.
«Визиготы — это более успешные родственники, купающиеся в золоте», — подумал Эйрих. — «А мы кочуем с мелким стадом и довольствуемся крохами...»
— Рим не так слаб, каким может показаться на окраинах, — вздохнул мальчик. — Поэтому нужно узнать о нём больше. Чтобы узнать по-настоящему слабые места. Через эти пергаменты можно узнать, где самые богатые города римлян, каких людей можно взять в полон и потом обменять на телеги с золотом...
Брета любит деньги. Причём, этот человек любит не то, что за них можно получить, а сами деньги. Ну, нравится ему серебро и золото, такой уж он человек...
И Эйрих заговорил на его языке, чтобы пробиться через толщу нежелания тащить домой непонятные куски кожи.
— Тогда я жду, что ты покажешь мне новые места для набегов, — произнёс вождь. — С остальными вождями договоримся как-нибудь, но места должны быть поистине богатыми и беззащитными.
— Тогда мне нужен один из рабов — Хрисанф, — выдвинул встречное требование Эйрих.
— Можешь забрать его в счёт своей доли, — махнул рукой Брета.
Неприятно лишаться даже скромной воинской доли, но...
— Я согласен, — сказал Эйрих.
— Добыча с того римлянина на башне — она исключительно твоя, — довольно усмехнулся Брета. — Никто не имеет права претендовать на того мертвеца, ведь его точно убил ты, мастерским выстрелом. Я сразу почувствовал, что в тебе есть толк, Эйрих. Держись меня и вместе мы пойдём очень далеко...
— Да, вождь, — поклонился Эйрих.
— Ступай, — отпустил его довольный разговором Брета. — И езжай в деревню вместе с обозом, изучай римские записи, ищи мне подходящие цели...
/4 августа 407 года нашей эры, Восточная Римская империя, г. Константинополь, Большой дворец/
Флавий Аркадий, император Римской империи, усталым
