там, нематериальное, тонкое, то… то там. А кольцо тут. И вполне себе материальное. Металл нагрелся, да и полное ощущение, что вот оно-то — мое.
Живое.
— И Наина должна была передать знания дочери.
— Не вышло?
— Не вышло… точнее… я тогда молодой был. Не больно-то сюда заглядывал. А что, жизнь кипит. Кровь кипит…
У упыря? Ладно, молчу.
— На подвиги тянет… тут тогда мой дед-то сиживал, порядки блюл. А я наездами. Но Наину помню. Красивая была. Как ведьма.
И взгляд чуть затуманился.
Я вежливо отвернулась к окну, за которым маячила чья-то до боли знакомая физия, причем не так, чтобы близко, скорее уж в кустах. И не одна. Из кипящей зелени высовывалась то одна рыжая голова, то другая, чтобы снова исчезнуть.
Дети.
Нет… вот им столько же, сколько и мне, а по ощущениям и вправду дети. Горькие. Или прав князь? Им взрослеть не надо. Я бы тоже не взрослела, когда б жила вот так, в любви и роскоши.
Зависть?
Пожалуй, что зависть.
— Как-то уехала она, а после вернулась, чтобы дочь родить… дед тогда сказал, что порядок у них такой. Что нельзя им привязываться. И любить нельзя. Что ничего-то хорошего из того не выйдет. Правда, когда я спрашивать стал, что ж так, то лишь отмахнулся… зарок, мол, чужой. И долг с проклятьем.
Все и сразу, стало быть.
А поподробнее? Не из любопытства, но если уж я силу приняла, то и все-то, что с этою силой связано, тоже. И зарок, и проклятье, и долг. Понять бы еще, перед кем.
— Главное, что дочка-то её влюбилась.
Ветки кустов зашатались и из них кубарем выкатилась Свята, правда, чтобы назад нырнуть.
— Наина-то её из дому не больно выпускала. Даже в школу. Но та упертая, сама стала ходить. Заявила, что времена ныне другие, что она образование получить хочет и все такое. Поступать даже думала… тогда они в первый раз с Наиной крепко поругались. И Алька уехала-таки. Документы подала в училище какое-то… не ведьмовского профиля, нет, обыкновенное, то ли кулинарное, то ли парикмахерское.
Ведьма-кулинар. Отчего бы и нет?
— Наина за ней отправилась. Но вернулась одна. И злая… с дедом что-то говорила, я уж тогда был тут. Потянуло к родным корням… — он чуть губу прикусил. — Силу мы имеем потому как земля нас приняла, но за то и мы обязаны её беречь. Вот… ныне я сижу. Детей у меня есть, но они-то свободны будут, никогда-то она раз за разом не зовет… земля. Но чую, или из внуков кто загостится, или правнук, даром, что бирюк…
Бирюк-интроверт.
— Как бы там ни было, дед Наине отказал. Не в праве он неволить Альку. Или силой возвращать. Или еще что. И вправду времена иные. Да и она вольная, даже от воли материнской. Наина крепко осерчала, но тут уж сделать ничего не могла. Сказала лишь, что всем больно будет. И как в воду глядела. Алька-то вновь появлялась. Сперва одна, после с пареньком каким-то… не буду врать, показался мне он толковым. И любил её. Поженились даже. Наина на свадьбу не пришла, хотя после уж заглядывала, что-то втолковывала Альке. И снова поругались. Паренек этот не захотел тут остаться. Его в Москву звали. И Алька за ним поехала. А перед тем отреклась от силы.
Сила во мне отозвалась глухой ноющей болью. Она помнила.
Сколько уж лет прошло, а помнила.
И обижалась. Не понимала, в чем её-то вина.
Ни в чем. Просто… если я правильно поняла, то ныне мне из Упыревки не уехать. Верно князь сказал. Сила от земли идет. И к земле тянет, пусть невидимой, но все одно цепью. Нам говорили, что старые ведьмы очень не любят дом свой покидать.
У меня пока дома нет, но… сила есть. Да такая, что…
— Муж для Альки стал светом в окошке. И да, сказала бы кому, стали бы отговаривать. Хотя… ведьму переубедить? Нет, это не выйдет… уехали. Алька и муж её молодой. Наина осталась. А уж потом, лет через пять Алька вернулась. С сыном…
— Что…
— Я спросил как-то, да не ответили. Глянули так, что… в иных ранах не след ковыряться. Я и не стал. Сказал, что на землях моих у неё всегда будет, что крыша, что жизнь тихая. И сдержал слово… но она надолго на этом свете не задержалась. Увяла, что цветок тот, хотя в конце с Наиной помирилась. И та пыталась дочку тянуть, да…
Ведьмино слово крепко.
Даже в сердцах сказанное или по глупости.
— Сама-то Наина, конечно, как дочка уехала, пыталась что-то сделать… я так думаю. Пару раз уходила, да все без толку. Как-то обмолвилась, что расплата то, да не за Наиной сотворенное. А вот внука она любила крепко. Но…
Силу он не принял.
Да и принял бы, куда её, если ведьмаки и вправду… странно, что нам о таком не рассказывали. Хотя, как понимаю, нам о многом не рассказывали. Интересно, только тем, кто на широком профиле учился? Или просто остальные без того знали? А нам оно не надобно.
— Но нашел, кому силу передать, что уже добре.
— Думаете? — у меня вот насчет этого «добре» имелись сомнения.
— Уверен… почти. Ишь, расходились… ты это, девонька, не чинись, ежели чего. Обращайся. Я тут не так сижу, за титулом, а чтобы порядок на землях блюсти, — князь произнес это наставительно. — Что до прочего же… то да, думаю, права ты. Наина крепко эту вот супружницу внука своего недолюбливала. Тут уж, может, сама по себе, а может, и вправду причина имелась какая, отличная, мне не понятная. Главное, что да… книгу она получить пожелает.
— И что мне делать?
— Ничего. Сперва попытается добром. Уговорить там, или выкупить. Может, еще чего придумает. Ведьмы на выдумку горазды. После обманом вытянуть попробует. Или наймет кого. Украсть бы украла или отняла бы, да не из тех книга вещей, с которыми так можно.
И это дает слабую надежду выкрутиться.
— А если она… если отнять попробует. Не книгу. Силу мою… и есть ведь ритуалы. Запретные, но есть.
Князь чуть склонил голову.
— И… тогда как?
— Тогда тебе придется тяжко. Сходи в рощу. Завтра. К полудню ближе. Поищи родник. Только будь осторожна. Вода в нем больно студеная. Иные с нее хворать начинали крепко… а то и вовсе, — он махнул рукой. — Все, девонька, устал я. Иди. Мои охламоны дом тебе покажут, проводят. Денег-то на обзаведение дали?
— Дали.
— Вот и чудесно. Но коли мало, то говори. Мы тут ценим хороших специалистов.
Аудиенцию, судя по всему, можно было считать оконченной.
— Погодите… то есть, извините за наглость! Просто… а если эта женщина, если она темная ведьма? Если… она убила Наину? И свою дочь? И теперь…
— Это было бы слишком просто. И хорошо.
— Почему?
— Потому как всего-то и надо было бы, что ведьму убрать… но нет, смотрел я Розалию. И Наина смотрела. Дури в ней много, но вот тьмы, той нету… Как и крови пролитой. Ведь не бывате такого, чтобы кровь пролить и не замараться.
— Но ведь девушка…
— Рак, — князь прикрыл глаза. — Он со всеми случается. Наина тогда увидела. Она и советовала плод вытравить и лечиться. Только… как сказала, шансов было бы немного. Есть какой-то такой от особо гадостный рак, который при беременности начинается.
Значит, совпадение?
Только… не верю я в совпадения. Ничуть. И князь недоговаривает. И все тут недоговаривают. Играют в свою игру.
— Спасибо, — я поклонилась, как положено. И даже вполне искренне. — Я постараюсь не обмануть ваших ожиданий…
— И в невесты запишись.
— Но…
— Приглядишься к девкам, повеселишься. А то и вправду жениха найдешь… я ж говорю, мы о своих специалистах заботимся.
И усмехнулся этак, преехидно.
Вот и что ответить? Что не чую я в себе тяги к брачеванию? Что напрочь её у меня отбило? И даже не Гришка в том виноват, а обстоятельства, которые так вот по-глупому сложились.
— Хотя… иди уже. Маверик и запишет. Данные в канцелярии, небось, будут… и ты уж постарайся. Не урони престиж Упыревки.
Только о нем и осталось думать.
Ждали меня трое.
— И что деда сказал? — Свята подпрыгивала на левой ноге, правую прихвативши рукой. На руке этой болтались путаные веревочки, на них — бусинки, которые сталкивались и позвякивали. — Девяносто два… девяносто три…
— Велел в невесты записаться. Точнее сказал…
— Девяносто пять… Маверик запишет? Вот и отлично! А платье у тебя есть?
— Какое?
— Девяносто девять! — подхватил рыжий Мор. — Сто!
— Фух! А я говорила, что смогу! Не верил! Он мне опять не верил!
— Мне
