Перебрался в свой наркомат, к добытому Пестковским столу, потом и койку раздобыл, поставил за ширмой. Мне, в общем-то, без разницы, привык постепенно. Зачем нам лишние вопросы? Да и спать приходилось урывками — не все ли равно, где? Теперь на диване лежу. Нормальный диван.
С котом и матросом познакомился, почти прижился. Была бы моя воля — перебрался бы к ним. Нельзя. Дистанция в положении у нас громадного размаха. Где я, а где кот?! Матрос, по-моему, еще ниже, про кота все знают, что он мой протеже.
Ну, а дальше — борьба за влияние. Обычная женская ревность к друзьям мужа, не вижу никакой политической подоплеки. Мне так кажется. Или с моим предшественником у нее контры были? Первой леди я не понравился сразу, можно сказать, отказала от дома. Слишком к мужу приблизился, он меня слушать начинает. Дворянка, супруга вождя, может, не помню, даже генеральская дочь! Столько лет в Европах промучилась, по-иностранному говорить умеет, и, вот теперь! наконец! А тут это быдло к супругу липнет, изображает из себя черт те что, воображает, смеет советовать! Кухонный мужик! Я английский, конечно, сильно забыл, но такие слова выучивал первыми и слух у меня в порядке. Чем-то барыне не угодил, разозлил хозяйку.
На людях тихая, скромная, мелкий партийный чиновник из Наркомпроса, плюнуть хочется. Владимир Ильич! Но, когда думает, что о дистанции забыли, не достаточно внимательны и почтительны, не играем в ее игру, закрутившись в делах, сразу — Володя! И все, точки над "и" расставлены. Кто есть кто. Супруга вождя и разные ху.
Не привык я пока к женской демократии, чтобы по серьезным вопросам ее мнением интересоваться. Хочешь лезть в мужские дела, так и отвечай за все по-мужски, соответствуй, а то способностей только на Наркомпрос, а гонору на весь Совнарком.
Молчи, женшина!
Анекдота этого здесь еще нет, чего же обижаться на мой ответ на поставленный вопрос?
— Что это у вас на столе, Коба?
— Манда ты!
Довела, я его вспомнил! Министр должен отчитываться перед секретуткой, что у него на столе. Ну, не мандаты, другие бумаги. Тебе-то что? А я хоть улыбнусь.
Ночная кукушка. Не в плане страстной любви, (Бонч регулярно для всех сводку по Смольному дает), а по линии семейного проекта сохранения накопленного имущества в виде прихваченной страны и занимаемого семейством положения в ней. Вертит шея головой, а голова и уши развесила. Что-то неопределенное чувствует, подозревает меня, нашептывает мужу. Это напрасно, никакой музей-квартиры Ленина в Смольном пока не планирую, считаю это преждевременным. Успокойся, нет пока никакой мумии! Но чует, зараза пучеглазая, Троцкого поддерживает только в пику мне, совсем, дура, с ума сошла, дальше носа очкастого не видит! Да без меня Троцкий твоего лилипута на повороте давно бы подрезал.
Спелись ребятки на почве острой неприязни ко мне. И остался я без штанов, один китель, с маршальскими погонами, а ниже — только крестьянские сапоги в навозе. Вот и поехал Троцкий в Брест, а злобный Сталин остался в Смольном, работать. Такова роль женщин в Российской международной политике. Будут потом историки Троцкого ругать. Да и то верно, по бумажкам выходит — Троцкий. Любят они эти бумажки, доверяют им. Написать им их, что ли, побольше? Пусть порадуются.
Третьего марта подписали в Брест-Литовске с немцами мир? Ну все, Троцкий, спекся ты, готовься теперь канцелярией в клубе заведовать. С такой историей больше никуда не возьмут, будешь там митинги матросикам толкать по субботам. Учись на аккордеоне играть! Да?
Четвертого марта был создан Высший военный совет Республики в составе: Троцкий (председатель), Бонч-Бруевич (военный руководитель), Подвойский, Склянский, Мехоношин. Концерт окончен.
Ладны-ть, Савелий.
Кот, щелкнутый пальцем промеж ушей, счастливо потянулся, просыпаясь, и замурлыкал. Потыкался мне подмышку улыбающейся физиономией, покрутился и лег, подставив мохнатое пузо. Чеши!
На данный момент я полностью отстранен от армии, лишен какой-либо минимальной возможности иметь в непосредственном подчинении силовые структуры. Везде свои командиры, любой мой приказ будет принят к размышлению и подвергнут согласованию. Ни денщика, ни охранника, как будто я во главе нашей троицы уже был бы способен что-то организовать. Полная кадровая блокада, никаких подчиненных, кроме Пестковского. Где-то даже смешно. За кого они меня принимают? Бог войны?
Хотя, Троцкий меня точно принимает за серое пятно, только попустительством Ильича вознесенное на вершины власти и, по личной тупости и дикости, никак этой властью не пользующееся. Думаю, у него есть сомнения — умываюсь ли я по утрам. Да и не забивает он мной свою голову. Мои проблемы, ему по фигу. Мелочь. Все в прошлом. Вхож без доклада к Ленину — и пусть! Самому Ильичу и возиться с таким помощником. Что не так — сам и выбрал.
Тяжеловатая у меня позиция. Что ж, подобъем бабки, чего мне удалось добиться за четыре месяца после вселения. Я обвешан званиями и должностями, но лишен реальной власти. Я полностью легализовался и ни одна собака так просто меня не сковырнет. Я вхожу в ближайшее окружение Ленина. Из-за моей строптивости наши отношения перешли в очень опасную фазу. Ленин испытывает постоянный дискомфорт в моем присутствии, но боится меня отпустить дальше вытянутой руки. Как соратник я его уже мало интересую, но, как противовес влиянию Троцкого, еще могу пригодиться и — даже не заменим. Пока он продолжает меня использовать в качестве своего начальника штаба, но сможет без меня обойтись, как только найдет способ, примет решение. Все.
Плевать, разберусь. Другой вопрос — что я сделал для России?
Ни хрена.
Так то. Давай теперь, "коротко и ясно", что делать дальше. Только вот, заявлять, что больше такого не повторится, больше никаких рисковых споров, молчу и подлизываюсь, дожидаясь, пока власть перейдет ко мне по наследству — не надо. Во-первых — неправда, не промолчишь, уже проверено. Во-вторых — ни о каком наследстве более не может и речи идти. Путь предшественника ты повторить не смог. Не справился, провалил. Не может император подлизываться, не может офицер, пусть даже бывший, идти против понятий своей чести, против своей страны! Даже — если для дела надо. Да и откуда эта уверенность, что, добившись своего, я справился бы с делом? Вообще не представляю, с какой стороны к нему подойти. Опыта никакого. Та же кухарка.
Не знаю, что делать. Коротко и ясно.
И на историю становления Сталина в мире, где я родился, можно уже не оглядываться. Становление я завалил. В этом мире все пойдет по-другому, со Сталиным им не повезло. Меня прислали.
