«Интересно, где же мне Тотена искать?» — вертелась в голове мысль.
Когда до деревьев оставалось всего ничего, на опушке левее нас раздался выстрел из немецкого карабина, и пуля с визгом пролетела примерно в метре над моей головой.
«О, потеряшка нашелся!» — радостно подумал я, сваливаясь на всякий случай с мотоцикла.
Бойцы залегли, выставив стволы в направлении угрозы.
«Я вроде чуть дальше от деревни Тотена оставлял. Блин, а если это не он? Хотя немец с такого расстояния вряд ли промазал бы».
И, приподнявшись, я крикнул:
— Тотен!
Несколько мгновений тишины стоили мне немало нервных клеток. Наконец из леса донеслось:
— Я!
— Это ты наш танк подбил? — совершенно некстати вспомнился мне старый анекдот.
— Антон, да я это, я!
— Вставайте, товарищи, это свои, — констатировал я, поднимаясь с земли.
Окруженцы еще немного повалялись, затем, недоверчиво оглядываясь по сторонам, тоже встали.
— Алик, сиди там, мы сейчас подойдем! — крикнул я Тотену.
Спустя пару минут наша честная компания уже скрылась в кустах. Навстречу мне радостно бросился Алик.
— Спокойно, товарищ сержант госбезопасности! — сказал я, уворачиваясь от дружеских объятий.
— Тоша, ты что? — удивился Тотен.
— Товарищ сержант, какой вам был дан приказ? — грозно спросил я.
Алик виновато посмотрел на меня:
— Дать сигнал выстрелом и отойти в глубь леса не меньше чем на сто метров…
— Почему не выполнил?
— Так там же немцы были…
— А если бы их взвод был и они решили бы посмотреть, что там за стрелок такой храбрый завелся?
— Я бы оторвался от них… — Правда, уверенности я в его голосе не услышал.
— Ладно, сейчас не время. Но на базе жди воспитательной беседы от командира.
— Слушаюсь!
— Ну что, товарищи, — начал я, поворачиваясь к окруженцам.
Однако при взгляде на них понял, что конструктивного разговора в ближайшие пару минут не получится, бойцы стояли, ошалело разглядывая Алика (а там было на что посмотреть: даже в начале двадцать первого века нечасто можно встретить человека, носящего полный комплект, выпущенный фирмой «Тасманиан Тайгер» для немецкого спецназа KSK), а вот гэбэшный летеха вырубился. То ли растрясли мы его бедную голову, то ли от волнений отключился.
«Ладно, с лейтенантом потом поговорим, а сейчас надо ноги делать. А то, боюсь, мы своими „половецкими плясками“ уже половину немцев в округе переполошили», — подумал я и продолжил свое «обращение к народу»:
— Товарищи, у вас сейчас есть два пути: пойти с нами или продолжить движение к фронту.
— А где сейчас фронт, товарищ старший лейтенант? — задал вопрос сержант.
— В районе Орши.
— Где? — Выражение, появившееся на его лице, сильно напомнило мне то, что я уже видел на лицах «наших» окруженцев сегодня утром. «Может, в следующий раз надо поаккуратнее такие вещи говорить?» — пришло мне в голову.
— А вы сами откуда идете?
— Товарищ лейтенант, насколько я знаю, — из Ломжи. А мы — из-под Гродно.
— Откуда? — Теперь настала моя очередь пучить глаза от удивления. Ну еще бы, Ломжа находится километров на триста западнее Минска, если не на четыреста, да и Гродно — тоже не близкий свет.
— Мы из пятьдесят шестой стрелковой, — сказал сержант.
— Ну, товарищи, вы и даете! — только и мог сказать я.
— Что «даем»? — переспросил сержант.
— Молодцы вы! Но об этом — потом поговорим. А сейчас вам отдохнуть надо. Так что последнее усилие — и вы будете в безопасности.
И мы поехали.
Отправив ребят на задания, Фермер занялся текущими хлопотами по сбору лагеря. Одной из основных проблем было то, что давать современные рации кому бы то ни было, кроме своих, Саша не хотел. Поэтому в засаду на дороге пришлось отправить Дока. При других раскладах бывший подполковник спецназа ни за что бы не отправил единственного в группе медика в дозор. Но окруженцы доверия у него пока не вызывали, и, тяжело вздохнув, Саша рискнул. Слава богу, что бывший командир артиллеристов сидел смирно и бузить не пытался. А пока бойцы Красной армии под командой сержанта грузили лично упакованные командиром баулы и рюкзаки в грузовик и «предок „Круппа“».
Примерно через полтора часа после ухода на связь вышел Бродяга и сообщил, что, по его мнению, шоссе минировать лучше утром. Пришлось с ним согласиться. Но с этой точки надо уходить как можно быстрее. Саперов должны хватиться примерно через час, и вряд ли на их поиски немцы поедут на ночь глядя, но все же весь двадцатилетний военный опыт Александра восставал против такого явного нарушения одного из основных правил диверсионной деятельности.
«Все-таки игрушки наши меня расхолодили: невыполнение приказа — это не повод к расстрелу, а обыденность; бойцу, заснувшему на посту, грозит не тюрьма, а максимум дружеское внушение в непарламентских выражениях и прочие либерально-разгильдяйские заскоки. А ребята у меня хорошие, надежные. Но многие из них никогда крови не лили, ни своей, ни чужой. И даже не дрались ни разу по-настоящему, как тот же Алик. Хотя Антон вот сподобился. Надо с ним по душам поговорить будет, когда вернутся. А то вдруг у парня планку сорвет?»
Тут его окликнул Дымов:
— Товарищ майор, а с немцами что будем делать?
«Да, именно так надо вопрос ставить: „Что со всеми этими немцами, пришедшими на нашу землю, делать-то будем?“ Думал ли ты, майор Куропаткин, что когда-нибудь попадешь на ту, самую страшную и кровавую Великую Отечественную? В школе — да, в училище, когда разбирали на примерах операции партизан и диверсантов — да, а вот после, когда повзрослел, и война из романтического приключения стала работой, кровавой, грязной, но обыденной? Нет, не помню. Узнать бы, кто так пошутил, с чего нас, расслабившихся и ожиревших, перебросило сюда, в пекло?».
— Трупы оттащите в поленницу — сожжем, когда уходить будем. А живого… — и Фермер сделал характерный жест рукой у горла, — а потом — туда же.
В небе послышалось басовитое гудение, и Александр, подняв глаза, увидел высоко, километрах в трех, большую группу самолетов, медленно ползущих на восток.
«Немцы. Эх, аэродром бы пошерстить… Но как? Нет взрывчатки, оружия, карт, подготовленных людей… Практически ничего нет, даже еды. Но ведь они, — он посмотрел на окруженцев, отдыхавших, сидя на бревне, — наши предки, тоже ничего этого не имели! И не умели, по большому счету, тоже ничего из того, что знаешь и умеешь ты, майор. Так что выбора у нас нет — будем драться! Будем.»
И самозваный майор госбезопасности пошел к людям, которым, по его мнению, предстояло стать ночным кошмаром для врага, вторгшегося на нашу родную землю.
Ехали мы недолго. Через несколько десятков метров я понял, что мотоцикл дальше не пройдет, и, остановившись, сообщил товарищам бойцам, что халява кончилась.
— Товарищ сержант, — обратился я к Тотену «на новый лад», — мачетку давай.
Взяв «Кершо Оуткаст»,[28] который сам же Алику и подарил год назад (или шестьдесят семь лет вперед?), я быстро вырубил несколько шестов, после чего с помощью сержанта-пехотинца сделал из двух слег и мотоциклетного плаща носилки для так и не пришедшего в себя энкавэдэшника. Из трех палок я соорудил что-то вроде шалаша над мотоциклом и замаскировал «мини-гараж» зеленью. Как ни жалко мне было бросать технику, а выхода другого не было. В путь мы выдвинулись в следующем порядке: ваш покорный слуга, навьюченный немецким барахлом и мешком с продуктами — впереди, в качестве передового дозора, за мной — Тотен, нагруженный еще одним мешком с едой и тремя винтовками, следом бойцы на носилках несли лейтенанта. Замыкал колонну сержант, нагруженный мешком и остальным оружием. Медленно и печально шагали мы по лесу. Примерно через час после начала нашего марша с Аликом по рации связался Фермер. Свистом подозвав меня, Тотен протянул мне гарнитуру.
— Арт в канале. Слушаю тебя, Фермер.
— Как ваши дела, Тоха?
— Ковыляем потихонечку. Провизией запаслись. В деревне напоролись на немцев. Ведем с собой четверых окруженцев.
— Как напоролись?
— Долго рассказывать. Лучше — лично.
— Шумели сильно?
— Не очень, но пострелять пришлось.
— Что за окруженцы?
— С границы идут. Один из них — лейтенант ГБ.
— Докапывался?
— Да. Но он, похоже, контуженый. Сейчас в отрубе.
— Когда рассчитываете прибыть?
— По моим прикидкам — минут через сорок, может быть — через час.
— Понял тебя. Отбой.
Еще минут через двадцать мне пришлось объявить привал, поскольку бойцы, несшие лейтенанта, выбились из сил.
— Так, Алик, давай сюда воду! — скомандовал я.
Тотен протянул мне свою флягу.
— Товарищи бойцы, — обратился я к окружением, — ложитесь на спину, ноги положите на мешки. Вот вода, сильно не усердствуйте, по паре глотков — и все.
