Вообще, многие из собравшихся здесь офицеров, в большинстве своем молодых, не видели в этой войне ничего слишком плохого, только перспективы для себя и своего карьерного роста. Тем более что противник сам себя наказал, лишившись Курляндии, что предполагало ведение боевых действий не на территории Российской империи, а после капитуляции англичан все даже воспряли духом, но последние новости были не слишком утешительными, и все потому что не просчитывались. А шпионов у нас было мало, а кое-где не было вообще, так ведь и Ушакову их неоткуда было взять, они пока еще в его школе не отучились, год всего прошел, как постигать науку эту новую начали.
— Зачем? — они снова переглянулись и пожали плечами, весьма синхронно, надо сказать. — У них и так в руках крепость со всеми пушками… Где именно они ставят редут?
— Со стороны Риги, — Бутурлин выдержал паузу, затем продолжил. — Может быть, они не рассчитывают с ходу захватить всю Ригу? И теперь решили окопаться, чтобы дождаться подкрепления? Но тогда получается, что десант был не слишком великий. И, получается, что пушками его поддерживает максимум фрегат.
— Похоже на то, — я задумчиво смотрел на него. — Александр Борисович, кто у нас остался в Риге?
— Две пехотных полка квартирует, и в порту пяток галер и фрегат «Елизавета» стоят. Прикажешь разработать стратегию и выдавить шведа из крепости?
— Прикажу, — я кивнул. — Вот только не тебе, уж не обессудь, Александр Борисович. На днях сюда подтянутся еще двенадцать полков пехотных, три артиллерийских и пять драгунских. Раз уж нам всем организовал противник так любезно именно здесь встречу, то и пользоваться мы этим местом в дальнейшем будем для того же. Объединяться, переформировываться, укрепляться. Один артиллерийский, три драгунских и пять пехотных поступают в распоряжение его высочества принца Фридриха, и его задача будет состоять в том, чтобы выдавить шведов из крепости, и предварительно организовав оборону, наладить связь с контр-адмиралом Зотовым, а затем выдвигаться в сторону Финляндии. К тому времени к вам подтянутся еще полки сейчас в срочном порядке поднимаемые и выходящие на марш. Твоя задача, Фридрих Фридрихович, не допустить развертывание боевых противостояний на нашей территории и максимально продвинуться в Финляндии. Акцент делать на береговой линии, где тебя поддержат огнем боевые корабли. Петр Петрович, — я повернулся к Ласси. — На тебя будет возложена миссия усмирения Литовского княжества. Ну а мы с Петром Семеновичем Салтыковым, Петром Борисовичем Меньшиковым, пожалуй, заглянем в Польшу. Кропотов остается в Курляндии. С Бирона глаз не спускать, головой отвечаешь. А теперь, я, пожалуй, вас оставлю, дабы не смущать. К завтрашнему дню жду четких планов для каждого направления, — и с этими словами я вышел из комнаты, с трудом сдержавшись, чтобы не хлопнуть дверью, предварительно поймав взгляд Фридриха, который слабо мне улыбнулся и кивнул. Он прекрасно понял, что, дав ему именно этот участок дальнейших военных действий, я хочу, чтобы он оказался как можно дальше от Пруссии, которая все еще тихо сидит, и не высовывается, размышляя, вступать в войну или нет.
А меня вот очень волновал другой вопрос, узнаю ли я, кто так виртуозно дергает за различные ниточки, совершая дерзкие и неожиданные ходя, от которых я по полдня не могу в себя прийти. И ведут все эти ниточки не куда-нибудь, а в Польшу. И поэтому я иду с войсками туда, чтобы не пропустить момент и встретиться с этим талантливым кукловодом, да пару вопросов задать ему лично.
Задумчиво проведя рукой по стене, я вздрогнул, ощутив, как не слишком ровная штукатурка царапает кожу ладони. Прищурившись, принялся разглядывать бурое пятно, которое не смогли вывести, а, чтобы заново покрасить стену, видимо не хватило сообразительности.
— Вы знаете, ваше императорское величество, что, несмотря на годы, проведенные здесь, герцогиня так и не выучила немецкий язык и не вполне понимала, как о ней говорят подданные, — я резко повернулся, а стоящий невдалеке гвардеец сделал шаг, чтобы оказаться между мною и невысоким брюнетом, полноватым, гладко выбритым, но, как это бывает только у брюнетов, с уже пробивающейся на подбородке и щеках щетиной. В маленьких черных глазах-бусинах читался ум и некоторая снисходительность. Что это? Уверенность, как и у большинства современных европейцев, что русские ниже их на голову, если не на две? Мне всегда было интересно, на чем основывается эта странная уверенность.
— Полагаю, что, понимай Анна Иоановна родной язык Курляндии, ее ждала бы масса весьма неприятных сюрпризов?
— Возможно, а возможно и нет. Герцогиня очень любит по птичкам стрелять и отличается изрядной меткостью. А также обладает весьма специфическими склонностями к понятиям «забавы». Так что, мало кто хотел бы попасть в категорию шута, очень уж скверно те шуты заканчивали.
— А кем же в таком случае приходился герцогине ты, Эрнест? — я смотрел на него и думал над тем, какую роль сыграл бы этот человек, если бы я все-таки кони двинул, как было предначертано.
— Ваше императорское величество знает имя недостойного слуги герцогини Курляндской, я так польщен, — и он весьма ловко поклонился, несмотря на свои габариты.
— Не ерничай, иначе я решу, что ты тот самый шут, один из последних, которого я от незавидной участи спас.
— О, ну встреча с вашим цепным псом господином Ушаковым быстро избавила меня от иллюзий. Другой вопрос, а почему, собственно, я все еще жив? И даже нахожусь, всего-навсего под домашним арестом, а не болтаюсь на виселице, под злорадными взглядами местной знати, которая меня, мягко говоря, недолюбливает, — я сделал шаг вперед одновременно с Бироном, но того остановил гвардеец, предупредительно выставив вперед руку, чтобы преградить ему дорогу. Вторая рука опустилась на эфес шпаги. Ну конечно, простому смертному мою жизнь естественно Михайлов не доверит.
— Кто от имени герцогини связывался с Лёвенвольде и другими заговорщиками? Это ты хотел меня извести, чтобы возвысить свою герцогиню?
— Нет! Но вот за саму герцогиню я не поручусь, особенно, если ей предложили взять корону. Здесь в Митаве ее светлости не хватало размаха, а вот стань она императрицей — вот тут бы можно было развернуться.
— Размаха в чем? Я не заметил особого благосостояния у местных жителей, когда ехал сюда в Митаву.
— В роскоши, естественно, — Бирон даже руками развел, словно удивляясь моей недогадливости. — Платья, драгоценности, балы. Все те маленькие увлечения, что приносили ей ежедневную радость. Не больше, нет. На большее ее никогда не хватало. Она даже не прочитала ни одного указа, который подписала.
— Было бы странно обратное, особенно, если учитывать тот момент, что Анна Иоановна не знает немецкого языка, — я усмехнулся. — И как она решилась Бестужева, с которым могла хотя бы поболтать, поменять на тебя?
— Бестужев еще мог заставить себя удовлетворять ее, пока ее светлость была помоложе, а потом ничего уже не помогало. Да и болтать ее светлости не было причин, она пение дев более всего любит. И особенно одной девы. Графиня Ожальская не так давно приезжала навестить ее светлость. Вместе они птичек расстреливали, ведя неспешные беседы о том, об этом… я бы рассказал, о чем именно, но вот беда, русского языка я практически не знаю.
— И как бы ты справлялся, удайся герцогине свалить меня и сесть на мое место?
— О, не волнуйтесь, ваше императорское величество. В том случае, при дворе было бы много немцев, ее светлость питает к моей нации особые чувства. А те немногочисленные русские, что остались бы подле трона, быстро выучили бы наш благородный язык. Например, ваш немецкий безупречен, ваше императорское величество, — и он снова поклонился, улыбнувшись уголками губ. Так, я не понял, меня что пытаются сосватать за иноземцев? Ага, счаз.
— Мой немецкий безупречен, потому что моя мать была немкой, и мои австрийские родичи настаивали на том, чтобы именно этот язык я, будучи еще совсем ребенком разучивал прежде того, что был и не переставал быть мне родным. Как бы сказать поделикатнее, Эрнест, но из-за столь дикого обучения языкам, превыше всего остального, я стал просто ненавидеть все немецкое, да так сильно, что меня втроем держали, когда я рвался лично уничтожить Митаву, вот просто стереть ее с лица земли, камня на камне не оставить, после того как мне пришло сообщение о гибели моих высших офицеров. И тебя, вместе с герцогиней, я мечтал растерзать лично. Я до сих пор очень зол на полковника Кропотина, который вопреки моему приказу ничего с городом не сделал. Так зол я на него, что в поход он не пойдет, здесь останется, тебя сторожить. Вот так-то, Эрнест, — я широко улыбнулся, видя, как вздрогнул и слегка побледнел Бирон. — Да и еще, чтобы все с дамами в лучшем виде получалось, надо картошку жрать, а не шпанской мушкой баловаться. А ты не знал? Об этом давно в газетах пишут, почитай на досуге, — я сделал знак второму гвардейцу, стоящему у двери, и тот быстро подошел к Бирону и, положив руку тому на плечо, увел с глаз моих куда-то дальше по коридору.
