без надлежащего оформления документации возможно удержать полк от сползания в хаос. Хотя хаос — это же то, что вы, большевики, любите?
Саша вздохнула. Ей смертельно надоело держать ответ за всю ту чушь, которую приписывают “им, большевикам”. Впрочем, Белоусов в ее ответе не нуждался. Он продолжал вещать:
— Наладить систематическое снабжение сотен человек боеприпасами, обмундированием и продовольствием без надлежащего учета и порядка выдачи, закрепленного в документах, невозможно. Это даже если не принимать в расчет, — Белоусов скривился, — демократизацию армии. Если не оформлять расписание постов полкового караула, перед каждой сменой будет собираться митинг и всякий лоботряс станет доказывать, что он и так уже побольше остальных в караулы отходил.
— Вот, взгляните, — Саша протянула Белоусову заполненный запрос. — Я верно все оформила?
— Приемлемо, — ответил Белоусов, просмотрев бумагу.
— Про романы и синематограф я ничего вам обещать не могу, — сказала Саша, улыбнувшись, — но в донесении обязательно отмечу, что документирование деятельности полка ведется на надлежащем уровне. А полторы тысячи человек, пять сотен лошадей… вы знаете, я же толком этого всего пока и не видела. Уже неделю здесь, а все склады да бумаги. Вы ведь можете показать мне полк… Кирилл Михайлович, вас ведь так зовут?
— Так, — хмыкнул Белоусов. — Территория большая. Вы хоть верхом-то умеете ездить?
— Не умею. Но вы сейчас и научите меня, правда?
* * *
— Лекса, командир у себя? Я зайду на минутку, подписать заявки надо. Фу, чем так воняет у вас, проветрил бы…
Саша осеклась, наткнувшись на взгляд Лексы — напряженный и… испуганный? Не отвечая, Лекса схватил ее за локоть и силой вытащил в коридор.
— К командиру нельзя. Он занят!
— Да что с тобой, в самом деле. Вон, бумаги помял, — растерялась Саша.
У рыжих тонкая кожа, потому им трудно скрывать свои чувства. Лекса был так бледен, что каждая веснушка на его лице виднелась отчетливо в свете тусклой электрической лампочки.
— Бумаги оставь мне, я передам.
— Вообще это срочно, — недовольно сказала Саша. — Можешь сейчас прямо отнести?
Удивительно, но Лекса побледнел еще сильнее и торопливо закивал. Из-за закрытой двери донесся шум — кажется, внутри упало что-то тяжелое. Лекса смотрел на комиссара умоляюще.
— Отнесу, когда можно будет. Неча тебе сейчас тут делать, комиссар…
Саша пожала плечами и вышла. Да что у них тут творится? Князев с бабой, что ли? Но это бы от нее не стали так скрывать, это ей вообще продемонстрировали в день приезда чуть ли не с гордостью. Тогда она решила, что Князев пытается поставить комиссара на место. Но, возможно, тут было еще что-то. Похоже, за одним пороком от нее пытались спрятать другой, куда как более серьезный.
В комнате, куда она едва успела зайти, разило даже не спиртом — перегаром.
Саша вспомнила, что так и не успела прочитать последние страницы дневника Родионова. Но было уже ясно и так, кого он посетил последним. Лексы не оказалось в приемной в тот момент? Или он просто не успел закрыть собой дверь к командиру? Бедный паренек…
Во дворе Саша наткнулась на Прохора.
— Здравия желаю, товарищ комиссар! — бодро поздоровался Прохор. — Что огонь мировой революции, разгорается?
— Здравствуй, Прохор, — улыбнулась Саша. — Огонь мировой революции разгорается, твоими молитвами. Хотя в отдельно взятом полку несколько медленнее, чем мне бы хотелось. А у вас что, в ходу еще старорежимные приветствия?
— Отменяли их, — признал Прохор, — да привычка крепко въелась.
— А ты отвыкай! Говори, как человек, а не как болванчик.
— Рад стараться! То есть, постараюсь, товарищ комиссар.
Саша засмеялась.
— Как “Лиззи”, на ходу?
— Обижаешь, комиссар! Чтоб наша-то красавица и не на ходу. Хочешь, теперь прямо пойдем, поучу тебя управляться с ней. Ты водила машины?
— Очень мало.
— Не суть. Забудь все, что знаешь об этом. “Лиззи” иначе устроена, чем все, что выпускали допрежь. В Америке на нее особые водительские права выдают. Смотри, комиссар, у ключа зажигания три положения…
Через четверть часа Саша села за руль и, не с первой попытки, вывела машину со двора на улицу.
— Нежнее на педали дави, комиссар, — поучал довольный собой Прохор. — Это тебе не контру расстреливать! Тут подход нужен. Скажи, а Ленина ты видала? Или Троцкого?
— Ленина не видала, не довелось пока, — ответила Саша, стараясь совладать с педалями. — А с Львом Давидычем немного знакома. Здорово он объясняет про буржуазные идеи всякие, почему они такие, и как ими буржуи нас обманывают. Курс социологии… это наука такая про общество и как оно управляется… обещал прочитать после войны в университете. Вот бы попасть!
— С самим товарищем Троцким лясы точила! — восхитился Прохор. — Наворотила дел небось, раз тебя отослали к нам?
— Ничего я не наворотила! Я сама, если хочешь, просилась к вам. Ну не именно к вам, вообще на фронт. Всю плешь проела своему начальству, чтоб добиться перевода. Потому что революция — это вы. Это ты, Прохор, и такие простые ребята, как ты. Ой, быстро-то как едем. Может, сбросим скорость?
— Не робей, комиссар! “Лиззи” — могучая машина, ей обидно как сонная муха ползти.
— А этот рычаг что делает?
— Фары переключает. Так от магнето будут работать, а эдак — от аккумулятора.
— Красавица машина, — Саша провела ладонью по рулевому колесу. — А для чего она используется в полку?
— Командирская, — с гордостью ответил Прохор. — С лошадью же как? Ее пока с конюшни выведешь, пока запряжешь. Заартачиться опять же может. Ежели куда надо поехать, весь полк будет знать. А “Лиззи” вот она, всегда заправлена, всегда готова везти командира или там гостей его. Быстро, тихо, комар носа не подточит!
— Гостей? — Саша засмеялась, чуть запрокинув голову. — Гостий, ты хочешь сказать, Прохор?
— Нее, — немного обиделся Прохор. — Гостьи, девки то бишь, они сами сюда доберутся, не барыни, чай. Ну или на телеге доедут. Тоже придумала, “Лиззи” ради девок гонять. “Лиззи” для гостей другого пошиба. Для важного какого гостя, на которого всем подряд пыриться не след… — Прохор осекся. То, как резко он замолчал, выдало его с головой. — Для
