и мой родной языки. Про письменность лучше даже не заикаться.
– А ты умеешь оправдываться, – леди, известная прежде всего тем, что, похоже, мечтала поставить рекорд по изменам лорду Торнтону, окинула меня на этот раз внимательным, изучающим взглядом, чем вывела меня из небольшого ступора, в который я впал, размышляя и вспоминая родную речь, которая, казалось, уже начала исчезать из моей памяти.
– Ну что вы, у меня и в мыслях не было, – я сложил ладони в молитвенном жесте и поклонился.
– А ты забавный, – она перевернулась на живот. Я не упустил возможности пройтись взглядом по ее шикарному, ухоженному тылу. Все-таки хороша, хоть и блядь редкостная. – Возьми крем на столике и натри мне спину, я сама не дотягиваюсь, а вокруг только пустые шезлонги, вгоняющие в депрессию.
– Эм, что? – я помотал головой. А ведь до этого момента не верил, что лорд Торнтон однажды застукал женушку в постели с садовником. Точнее, не совсем в постели, а если еще точнее, то и вовсе не в постели, а в саду, среди постригаемых этим садовником кустов. Видимо, ему настолько надоело позориться, что лорд решил немного отдохнуть от женушки и от перешептываний за своей спиной, и он отправил жену мотаться по морям и океанам, вроде как отдыхать, в гордом одиночестве. Правда, одиночество леди было весьма условно, она быстро нашла тех, кто его скрасит. Развод был неприемлем в тех кругах: либо супруги мучаются, либо становятся вдовцами, поэтому мне оставалось еще больше сочувствовать лорду, чисто из мужской солидарности. На мой вопрос она не ответила, лишь выразительно взглянула, и я быстро взял указанный крем, и принялся втирать в золотистую от легкого загара кожу.
Леди Торнтон некоторое время лежала неподвижно, я же хотел быстренько свалить, но, кажется, сам начал увлекаться. Ко всему прочему, моей темной половине пришлась по нраву мысль хорошенько развлечься с этой великосветской шлюшкой, у которой, похоже, какие-то проблемы на тему секса, в том плане, что она готова каждого на себя затащить.
Усмехнувшись про себя, я выдавил еще немного крема на ладони и начал втирать жирную субстанцию в бедра. Отметив, что леди не возражает, немного подвинулся, и мои ладони начали пробираться на внутреннюю сторону изящных бедер, уже не сдерживая ухмылки, когда под моими руками ноги леди Торнтон начали раздвигаться. Она тяжело задышала, а по всему телу пробежала дрожь.
– Хватит, – я с трудом заставил себя убрать руки. Неужели ошибся, и она все-таки более разборчивая, чем я себе представлял? – Ты, идешь со мной, живо! – она вскочила с шезлонга, набросила на плечи парео и быстрым шагом направилась в сторону кают. Мне ничего не оставалось, как следовать за ней.
Войдя за женщиной в огромные двухкомнатные апартаменты, лишь по какому-то недоразумению названные каютой, я остановился в дверях. Она же развернулась, подошла ко мне вплотную, и, перегнувшись, заперла дверь на ключ, проведя рядом с замком рукой, усиливая обычный запор магическим. От присутствия чужой магии возбуждение лишь усилилось, а дамочка отошла в центр комнаты и скинула с себя парео, вместе с купальником, оставшись обнаженной. Нет, я все-таки не ошибся. Протянув ко мне руки, она хищно улыбнулась.
– Ну же, ты же прекрасно понимаешь, что от тебя требуется. Будешь хорошим мальчиком, получишь отменные чаевые. И да, я хочу грубости.
О, вот это я могу предложить тебе в избытке. Шаг вперед, подсечка и мы вместе падаем на пушистый ковер. В светлой радужке глаз распростертой подо мной женщины я увидел свое отражение, медленно закрыл глаза, а когда открыл, то они уже полыхали чернотой. Я не скрывался и хотел показать ей кто я есть на самом деле, не отдавая себе отчета о последствиях такого необдуманного риска. Если я думал, что она испугается, то весьма жестоко ошибся, потому что леди Торнтон, увидев перед собой потенциально опасное существо, запрокинула голову и застонала. Да, у нее действительно что-то не так с головой. Но думать больше не хотелось. Она хочет пожестче, отлично, потому что я и не собираюсь себя сдерживать.
Часа через два я шел к своей каюте, и меня изрядно штормило при каждом шаге. Да, вот это дамочка без тормозов. Для нее чего-то запретного или неприемлемого вообще, похоже, не существует. В кармане приятно зашелестели купюры, она мне все-таки заплатила, снисходительно потрепав напоследок по щеке, даже не поинтересовавшись, с какой-такой непонятной зверушкой только что кувыркалась. Ей было все равно, главное, что «бой» доставил ей удовольствие. Меня не оставляло чувство, что я стал всего лишь очередным экспонатом в ее своеобразной коллекции. Оставалось только надеяться, что этот музей будет закрыт и леди Торнтон умеет держать язык за зубами, потому что некоторым может стать интересно, кто это такой необычный скрасил жаркий вечер великосветской особе, придав немного пикантности весьма своеобразного рода. Хотя бы до Осоки. А там мне будет уже все равно.
Войдя в каюту, я столкнулся с Фудзико. Она пропустила меня, втянув воздух носом.
– Ты воняешь этой белобрысой потаскухой из випов, – прошипела она, отодвигаясь от меня.
– И что? Какое твое дело, кем я воняю? – лиса разъяренно смотрела на меня, в то время, как мне хотелось только помыться и упасть уже на кровать. Надо же, а ведь я считал себя покрепче. Повернувшись, я наткнулся на яростный взгляд желтоватых глаз. – Прекрати, иначе я решу, что ты меня ревнуешь.
– Помечтай, – она фыркнула, но потом снова сжала зубы так, что я услышал их скрип. – Я не могу находиться в этой вони! Ты словно извалялся на помойке, словно всю жизнь проработал на переборке самого отвратного мусора, как будто самый грязный эта! – почему-то меня последняя фраза просто взбесила.
– Поаккуратнее со словами, дорогуша, – процедил я, чувствуя, что еще немного, и просто удавлю наглую лису. – У тех же эта гораздо более достойный труд, чем у облезлого оборотня, промышляющего мошенничеством, облапошивая наивных идиотов. Можешь поделиться, а то я как мужчина, воспитанный эта не до конца понимаю, чем то, что я проделал недавно, отличается от того, что мечтаешь провернуть ты сама, чтобы обеспечить себе безбедное существование? По сути ты, такая же шлюха, как и та, которой от меня «воняет». Пойду пройдусь, иначе кто-то может пострадать, а ты, как ни крути, мне еще нужна в течение двух дней, пока мы не войдем в порт Осаки.
Схватив ее за плечи, я отшвырнул лису с дороги, краем глаза отметив, что она упал на кровать. Скривившись, потому что я хотел, чтобы она приземлилась куда-нибудь на пол,
