книги библиотекарше, не перестающей удивляться тому, что я действительно всё это уже осилил. Собственно, она и не поверила. Логично: я бы и сам себе не поверил, если б не знал всю подноготную. Но так как доверие мне было без надобности, а новые книги очень даже требовались, на сомневающийся взгляд я внимания не обратил никакого. Просто снарядился целой горой литературы, — в основном по боевому направлению развития псионов, — и в приподнятом настроении направился домой.
И на выходе столкнулся с Хельгой, которая во всей своей валькирьей ярости спорила с Дмитрием Синициным, который даже ругаясь выглядел так, будто ему на всё наплевать с двух высочайших колоколен нашего государства. Руки в карманах, расслабленный взгляд и поза — прямо-таки эталон пофигизма. Но вот взгляд, которым он глядел на собеседницу…
Было в нём что-то такое.
Совсем иначе выглядела аловласка, размахивающая рукой и зрелищно сыплющая искрами направо и налево. Из того, что я успел услышать прежде чем позволил себя заметить стало понятно, что она надеялась отвоевать для себя «пост» моего наставника. Ибо Виктор Васильевич, такой негодяй, категорически отказывался допускать Хельгу до моей скромной персоны. И с чего бы, спрашивается? Понял что-то, его попросили или дело в другом?
— Вы тут холл не сожжёте? Хотя чего это я: Дима, если что, всё потушит. — Я демонстративно рассмеялся, дабы перевести внимание знакомых на себя. — А если серьёзно, то из-за чего сыр-бор?
Синицын тяжко вздохнул и открыл было рот, но Хельга не дала ему сказать ни слова.
— Он настаивает на том, что как учитель он подходит тебе лучше, чем я! — Девушка так на меня воззрилась, что я уже подумал, будто она вот-вот подмигнёт. Мол, вспоминай о договорённостях и говори, что надо! И чёрт с ним, с тем, что ментал ментала обучит всяко лучше, и такая рокировка — это мне только в минус. Да и эмоции её…
— Так оно и есть. Я — телепат… — Тыкаю себя большим пальцем в грудь. — Он — тоже телепат. А ещё мы оба парни, что подразумевает идеальное взаимопонимание и концентрацию на обучении.
Если бы взглядом можно было сжигать, то вместо меня тут лежала бы горстка пепла. Ах да…
Обошлось: я пока даже не тлел. И на том спасибо.
— А пирокинетика тебе, значит, не нужна?
— Так мы сегодня и занимались. Или… — Я вскинул бровь. —… второй раз так не получится? Тебе нашли нового подопечного? Виктор Васильевич наложил «вето» после нашего с ним разговора?
— Последнее! И я уже знаю, о чём вы говорили!
— Правильнее будет сказать — почти все знают. — Добродушно оскалился блондин. — Но я понять не могу, чего ты, Хельга, так из-за этого бесишься? Ну не получится у тебя повозиться с новичком, так что с того? Или сама на перспективного парня глаз положила, проигнорировав вариант получше?..
Говорят, что пирокинетики отличаются вспыльчивостью так же, как криокинетики — ледяным спокойствием. Опровергаю: всë это чушь, ибо, во-первых, меня бы тогда разорвало, а во-вторых прямо на моих глазах «ледяной» парень разжигал костëр негодования в Хельге, щедро делясь своими «искрами», а аловласка отчаянно пыталась не вспылить во второй раз, ибо на нас и так уже пялились.
В этом аристократы ничем от обычных людей не отличались, к моему облегчению.
— Получше⁈ И ни на кого я ничего не положила! А даже если бы положила, то всë равно ничего бы не вышло! Телефон! — Хельга требовательно протянула руку… Синицыну, а не мне, отчего я выпал в осадок. И тот даже не стал сопротивляться или задавать вопросы, спокойно, — и с улыбкой! — отдав девушке свой смартфон!..
Уже после пришла моя очередь, и я, обзавёдшись новым контактом, вроде как раскусил эту часть плана Хельги: сделать вид, что ей нужны номера нас обоих, а не только мой. Всё это вылилось в интересное, новое ощущение. Моему внутреннему зверю, вечно охочему до сенсорных ощущений и информации, понравилось.
— Я проконтролирую то, чему и как ты учишь Артура. Что б на все звонки отвечали! И не смей лепить из него свою копию! Всë, счастливо оставаться!
Хельга широкими шагами, сжимая кулачки вылетела из холла метеоритом, оставив меня наедине с Димой и кучкой особо любопытных студентов.
— Чего это она так? Что вы не поделили? И когда успели вообще? — Неприязнь Хельги в отношении моего «наставника» прослеживалась очень отчëтливо, но вот эхо эмоций другой стороны щеголяло пустотой. Блондин банально закрывался ментально, и делал это на высшем уровне. Матëрый…
— Лет пять назад я ей признался и получил отказ. С тех пор она несмотря ни на что меня стойко игнорировала. — Сказано это было настолько спокойно, что я даже не сразу осознал суть услышанных слов. — Иронично, но её номер я смог получить только через тебя-посредника.
— Вау. — Я искренне удивился. Не ожидал, что они действительно будут знакомы. Да ещё и таким образом. — Всё настолько очевидно?
— Она неплохо закрывается, но этого недостаточно. Опытному телепату даже слабого эха эмоций будет достаточно для того, чтобы рассказать о своей цели очень и очень многое. — Синицын наконец-то заметил мою личную библиотеку, удерживаемую телекинезом за моей спиной. — Ты смотри, я за тебя поручился, так что все книги должны оставаться в первозданном виде.
— Обижаешь. К источникам знаний я отношусь с трепетом, так что о сохранности литературы можешь не беспокоиться.
— Вот и замечательно. А сейчас я, пожалуй, пойду. — Блондин сунул руки в карманы шорт неизменного фасона, двинувшись прямиком к выходу. — И мой тебе совет напоследок: будь настороже. Есть в академии люди, которым твоя светленькая как кость поперёк горла.
— Учту, спасибо. — Как будто я этого и сам не понимаю. Может, мои поступки и выглядят со стороны так, словно у руля пришибленный свалившейся на него силой подросток, но на деле я таки пытаюсь что-то планировать и анализировать. Не всегда выходит хорошо ввиду недостатка информации, но со временем я освоюсь в Великой Московской Академии, перестану быть этаким нуворишем от мира аристократической псионики, и этот недостаток самостоятельно канет в лету.
Пока же мне остаётся только учиться, подготавливать фундамент для дальнейшей жизни, да наслаждаться моментом.
Домой я вернулся к девяти вечера, и тогда же, обложившись книгами, приступил к чтению. С каждой страницей моё понимание того, как именно псионы ведут бои становилось всё шире, а руки всё сильнее чесались от желания опробовать теоретические выкладки на практике. Отдельного упоминания стоили упоминаемые «масштабные манипуляции», едва ли полезные против равного по силе противника, но незаменимые там, где речь шла об устранении большого числа слабых псионов или простых людей. Да-да, книги я подобрал самые что ни на есть лучшие, с минимумом цензуры и максимумом информации. По крайней мере, насколько это позволяли определить те секунды, когда я бегло проверял их содержание.
Я уже «добивал» пятую книгу, когда раздался телефонный звонок, а на экране смартфона высветился контакт Хельги. И подписалась она как Хель: видимо, любила скандинавскую культуру.
— Геслер у аппарата. — Я не стал откладывать книгу в сторону, справедливо посчитав, что моего разума будет достаточно и для ведения разговора, и для чтения одновременно. Может, потом попробовать по две книги разом читать? Так нагрузка на переворачиваемую страницу снизится благодаря тому, что листать я их буду поочерёдно. Нужно проверить, насколько вырастет или снизится коэффициент усвоения информации за отрезок времени.
— Артур, ты один?
— Если не считать книги, то да, один. — Я бы кивнул, да только собеседница этот жест всё равно не оценит.
— Тогда через пятнадцать минут буду у тебя. Нужно кое-что обсудить…
Сказала — и бросила трубку. Я же хмыкнул, вернул телефон на прикроватную тумбу и задумался. Что мне известно? Виктор Васильевич что-то узнал, и высказался против того, чтобы Хельга общалась или даже просто часто со мной встречалась. При этом он буквально этим утром он заменил ею моего наставника пирокинеза, что как бы указывает на готовность выполнять некоторые её просьбы. Кто он для неё? Родственник? Крёстный отец? Друг семьи? Истинным может оказаться любой из перечисленных вариантов, но ответ мне, похоже, просто ничего не даст. Нужно ставить вопрос иначе: могло ли в какой-то степени повлиять на его решение касательно меня и Хельги появление «на доске» Ксении? Теоретически — могло, но для столь радикальных мер его, скажем так, «сопротивление» в нашем последнем разговоре было слишком уж незначительным. Да, в конце я явно задел не ту тему, но могло ли это довести до такого? Нет. А спровоцировать
