– Предложения какие-то уже есть? – Черняховский мрачно наблюдал за шагающим по кабинету генсеком.
– Есть, как не быть. Навскидку, Триандафиллов прикинул, что надо усиливать дивизии и бригады первого эшелона. Нужна мобильность и огневая мощь – а значит, каждая должна получать средства усиления в бОльших количествах. Увеличивать автономность. Вплоть до батальона.
Опять же, нужно увеличивать количество диверсионных подразделений, чьей задачей будет охота на эти самые установки.
– М-да.
– Ага. Плюс, американцы выделяют огромные деньги на ракетные исследования. Боятся, что уйдем в отрыв. Значит, рано или поздно получат на вооружение межконтинентальную ракету. На это тоже надо реагировать. Потому как под прицелом оказывается вся наша территория. Даже глубокие тылы. Вводить децентрализацию в экономике, распределенные системы и все такое прочее. У меня, вон, целый институт этими вопросами занимается, – генсек махнул рукой на сваленные на столике в углу кабинета многочисленные папки. – В общем, сплошная головная боль.
– Ничего, прорвемся. Не страшнее Гитлера, – оптимистично заметил маршал. – Сам же говоришь, что не рискнут.
– Надеюсь, Иван Данилович. Ой, надеюсь! Да вот только проблема – по всем прикидкам, Гитлер тоже на нас нападать должен не был – ну самоубийство же, ведь в сорок первом СССР оставался сильнее Рейха, несмотря на все завоевания последнего. И по людям, и по технике, и по ресурсам. Ан нет, напал однако.
В любом случае, пораскинь мозгами. Может, к пятнице еще по поводу этих долбаных пушек какие-нибудь идеи возникнут.
– Сделаем, Богдан Сергеевич, – кивнул головой маршал, поднимаясь и протягивая генсеку руку.
Едва Черняховский скрылся за дверью, как затренькал телефон на столе.
– Товарищ Драгомиров, конструктора, по поводу самолетов.
– Пусть входят.
Вопросы с военной авиацией тоже требовали пристального внимания советского лидера – так же, как и тысячи других вопросов. Но конкретно эта задача вызывала у вчерашнего пилота неподдельный интерес. Все же, лишившись неба, он старался не выпускать из рук дела, происходящие в царстве ВВС и соответствующих КБ. Ну, хоть какая-то радость человеку, чья жизнь была расписана по минутам на много лет вперед.
* * *
Мгновения прошлого. Москва, лето 1938-го года.
– Таким образом, принимая во внимание все вышесказанное, я считаю обоснованным использовать имеющиеся танки устаревших конструкций для переделки в артиллерийские тягачи и самоходные противотанковые установки, – Уборевич закончил длинный монолог, длящийся по меньшей мере половину часа, и, сняв очки, протер вспотевший лоб платком.
Тишина, стоящая в главном кабинете страны Советов, настораживала – если не сказать страшила. Здесь и сейчас его слушало все высшее руководство СССР – как военное, так и политическое. Во главе, естественно, с самим вождем, сейчас о чем-то глубоко задумавшимся и не обращающим внимания на погасшую трубку.
Тишина стояла не просто так. Всего какой-то час назад Иосиф Виссарионович в ярости буквально выгнал маршала Блюхера из кабинета. Посмотрев на присутствующего в кабинете Берию. Намек поняли все – и пусть товарищ Блюхер был раскритикован вполне себе заслуженно, да еще и пытался оправдаться, используя совершенно нелепые аргументы – нарываться на неприятности не хотел никто.
– То есть ви считаэте, что Красной Армии просто необходимы данныэ образцы тэхники, товарищ Уборевич? – вопрос Сталин задал совершенно нормальным тоном, по которому решительно невозможно было понять, понравилась ли вождю идея или нет.
– Да, товарищ Сталин. Самоходная противотанковая артиллерия и тягачи нужны РККА в больших количествах. И переделка устаревших танков является экономически оправданным и относительно быстрым методом решения проблемы нехватки подобных вооружений, – генерал отвечал четко, быстро и максимально ясно, одновременно пытаясь понять, устраивает ли ответ Самого?
Уборевич танки главным оружием не считал, находя артиллерию и подготовленную пехоту значительно более серьезной силой. Что не очень соотносилось с позицией Генерального Штаба и собственно Сталина.
И вот теперь такое вот выступление. Нет, генерал максимально возможно обосновал свое мнение. Прикрылся уставами, теориями и практикой – от учений и до недавних боев на озере Хасан, за которые, собственно, и влетело Блюхеру. Но хватит ли этого, чтобы убедить вождя в правильности подобных идей – тот еще вопрос…
– Ми подумаем над вашим прэдложениэм, товарищ Уборэвич. И попросим товарищей из Генерального Штаба тоже подумать. Спасибо, можете садиться. Чито у нас по военно-воздушным силам?
Идущий к своему месту генерал, прокручивающий в голове каждую фразу вождя по нескольку раз, пытаясь оценить их скрытый смысл – или хотя бы его наличие – еще не знал, что поступившие три года спустя на вооружение установки АТ-2 – неуклюжие, легкобронированные, с изношенными механизмами, неумелыми экипажами, но с мощной пушкой и верой самоходчиков в Победу – спасут Ленинград…
* * *
– Двух ракет недостаточно. Точка. Минимум четыре. И пушечное вооружение, – Драгомиров буквально навис над конструкторами. – Две ракеты – это же смешно! Нет, это преступно!
Последняя фраза, вкупе с появившимся на совещании Берией, при этих словах поднявшим голову, заставила Артема Ивановича Микояна побледнеть.
– Я сбивал, бывало, и пять самолетов противника за один бой. Да, повезло. Но если бы у меня в принципе не было такой возможности? Что за идиотизм? Почему от пушечного вооружения решили отказаться? Бред! – припечатал генсек.
Возразить никто из присутствующих не решился.
– Значит, решили. В составе вооружения предусмотреть возможность подвеса до четырех ракет и обеспечить встроенную пушку. Калибра тридцать миллиметров. Если считаете, что существующие пушки вас не устраивают по тем или иным причинам – пишите докладную записку, будем решать. Но Советский Союз не будет принимать на вооружение беззащитный самолет, – в голосе генерального секретаря послышалась нешуточная угроза.
Срок сдачи проекта на государственные испытания – пятьдесят девятый год. Товарищ Малиновский, – Драгомиров повернулся к наркому обороны. – Будьте, пожалуйста, более внимательны в дальнейшем при подписывании технических заданий для нашей промышленности. А то товарищи все понимают только буквально. Если пушку не упоминали, значит, можно и не ставить.
