Было бы крайней степенью наивности предполагать, что подходят свои - наверняка подкрепления японцам.
Пришлось уходить полным ходом, яростно надеясь, что группа "Олега" уже идёт к точке рандеву и услышит взорвавший эфир призыв о помощи.
Радиостанция "Быстрого" трещала вовсю, но пока никаких ответных сигналов не было.
Эсминцы "Ушио", "Кисараги" и "Хатсусимо" были продуктами скородела военного времени, поэтому своих штатных узлов, естественно, выдать не могли. Эта тройка уверенно висела на хвосте русских, перестреливалась с ними, но приблизиться пока не очень получалось.
А вот догоняющий отряд истребителей английской постройки по быстрому съедал кабельтов за кабельтовым и вскоре прегрозно обещал выйти на дистанцию действительного огня. Вот это было очень опасно, если...
- Господин капитан второго ранга! Есть связь с "Олегом"! Идут навстречу. Часок бы нам продержаться! - лицо матроса, принёсшего столь радостную весть на мостик, просто сияло.
- Спасибо. Ступай! - Рихтер совсем не собирался разделять столь радужные надежды своего подчинённого.
Противник приближался, а с "Безупречного" засемофорили, что имеют повреждение в машине. То есть катавасии не избежать. Отряд загублен. До подхода "Олега". Который, конечно, расшвыряет эту свору "шавок" по окрестностям... Выдержим. Но до Владивостока, после такого боя, корабли уже не довести...
- Дымы с норда! - заорал сигнальщик.
Офицеры немедленно вскинули бинокли к глазам и впились взглядами в горизонт. Ничего, естественно, было не разглядеть, но если это свои, то при сближении со скоростью более сорока узлов, скоро должна появиться ясность...
До противника двадцать пять кабельтов с кормы и сближения с первым отрядом практически нет, до второго кабельтов сорок и при разнице в ходе в приблизительно три узла он через час уже будет вполне уверенно поражать русские эсминцы своими снарядами, а до своих, если это свои, будет кабельтов пятьдесят. То есть, нужно будет выдержать минут пятнадцать боя. Терпимо. Как только "Олег" приблизится к ожидаемой "свалке" - японцы ретируются. Какими бы фанатиками они не являлись, но всемером в атаку на неповреждённый большой крейсер не полезут. Да ещё прикрываемый тремя истребителями и сворой малых миноносцев. Если и своих жизней не пожалеют, то хоть корабли поберегут от такой самоубийственной и бесполезной атаки. На их кораблях, вероятно, знают об эпизоде, когда один маленький "Новик" разогнал семнадцать японских миноносцев. Да и Цусима ещё свежа в памяти: даже избитые крейсера и броненосцы вполне успешно отбивались от массированных минных атак.
Всё так и всё не так уж плохо, если не учитывать одного весомого аргумента по имени "Безупречный".
Эсминец пока отставал только потихоньку, но отставал...
- "Олег"! Наши! - глазастый сигнальщик продолжал радовать слух своего командира. Хотя как он умудрился разглядеть силуэт корабля, идущего встречным курсом, Рихтер понять не мог. Оставалось надеяться на то, что парень действительно зоркий. Если всё так, то шансы выскочить действительно росли...
И тут же упали: перестрелка продолжалась, и японский снаряд напрочь снёс четвёртую трубу "Безупречного". И его отставание стало сказываться всё более заметно. Японцы же не преминули немедленно перенести на него огонь всех своих орудий, чтобы уже наверняка "сожрать" сегодня ещё один русский миноносец.
За что и поплатились: остальные двое русских тоже, не сговариваясь, сосредоточили огонь на вырвавшемся вперёд "Кисираги", и тоже добились удачного попадания - тот сел носом и стал выходить из боя.
Но "Безупречный" это не спасало - вместо одного выбитого из строя японского миноносца, приближались четыре.
И перед Рихтером снова встала дилемма: бросить ещё один свой корабль на растерзание или рисковать оставшимися двумя. Рисковать не довести их до Владивостока, вследствие полученных повреждений.
Ох, какой непростой выбор: притормозить, вступить в полноценный бой, прикрывая "собрата", имея шансы нахвататься фатальных попаданий и не суметь потом добраться до русских берегов, или спасать два оставшихся миноносца, уходить навстречу своим, зная, что тебе, отдавшему такой приказ, чуть ли не в лицо потом плевать будут.
Ну так что, спасаем СВОЮ честь и губим ПОЛОВИНУ МИНОНОСНЫХ СИЛ ФЛОТА, господин свежеиспеченный Георгиевский кавалер? Или...
В паре кабельтовых от форштевней японских миноносцев выросли два высоких водяных столба: "Олег" открыл огонь с предельной дистанции. Не попал, конечно, но однозначно объявил, что "большой дядька" спешит вмешаться в "разборки пацанов".
И теперь уже крепко задуматься пришлось японским командирам: Ограничиться полупобедой и отойти или рискнуть? Но тогда эта самая "полупобеда" могла превратиться в полное поражение. Достаточно всего одного попадания шестидюймового снаряда с крейсера и любой японский миноносец если и не утонет сразу, то уж ход потеряет точно. Но выпускать из рук захромавшего "Безупречного" не хотелось категорически. Ведь ещё чуть-чуть...
Следующий залп "Олега" лёг уже вполне кучно и целенаправленно - в полукабельтове от "Хатсусимо". Добротворский решил всё-таки попробовать зацепить один из вражеских миноносцев.
Ещё три водяных столба выросли уже почти у борта японца через полминуты. Крейсер разворачивался бортом - пора принимать решение или...
"Или". Вряд ли можно считать произошедшее результатом особой выучки русских комендоров, просто повезло. Им. И не повезло японцам.
Рвануло под левой скулой вырвавшегося вперёд "Хацусимо". Со стороны это выглядело как прямое попадание - фонтан брызг, взлетевший прямо над носом истребителя, тут же накрыл его целиком. На какое-то мгновение казалось, что он исчез насовсем, но нет - вынырнувший из рукотворной бури миноносец выглядел практически целым. На самом деле попадания непосредственно в корабль и не было, но гидравлический удар взрыва сорокакилограмового снаряда русской шестидюймовки выломал обшивку днища на площади в пару квадратных метров. В результате корабль идущий двадцатипятиузловым ходом, налетел как будто на стену из воды, разом разбившую не только две переборки в носовом отсеке, но и сорвавшую с фундаментов один из котлов. Поэтому буквально через пару секунд "Хацусимо" стал стремительно сбрасывать ход и зарываться носом.
Японцы понимали, что, не оставив за собой поля боя, этого бойца было уже не спасти - сам он не уйдёт, а русские добьют однозначно. Теперь "или-или". Или, плюнув на всё, броситься в атаку на "Олега", или отходить, оставив своего товарища на растерзание гайдзинам...
