Ознакомительная версия.
Млад кивнул и прикрыл дверь. И тут же услышал грохот падающего тела и сдавленный, хриплый крик. Он выругался и кинулся обратно в спальню.
Врачи увели Пифагорыча домой, в сторожку, Добробой пошел к нему ночевать, Ширяй так и не появился: наверное, отправился к своим друзьям-студентам. Миша спал и должен был проспать не меньше трех-четырех часов. Млад не хотел оставлять его одного, но время шло к полуночи, а он так и не зашел к Дане… Сегодня ему невыносимо хотелось ее увидеть.
Дана была удивительной, совершенно удивительной и неповторимой женщиной. С самого начала. Когда-то она стала единственной девушкой-студенткой университета. А потом - единственной женщиной-профессором, читала лекции по праву.
Она очень хорошо одевалась, как боярыня. Многие считали худобу ее недостатком, но для Млада она была хрупкой. Ее руки напоминали ветви березы - такие же длинные и гибкие. Она вся напоминала березу - тонкую и высокую. А лицо… Млад всегда находил ее лицо очень красивым, хотя кто-то мог бы с ним и не согласиться. Особенно ее глаза - огромные, с длиннющими черными ресницами, такими пушистыми, что казались ненастоящими. И короткий нос, и маленькие, как будто припухшие, губы…
Он трижды звал ее замуж, но она неизменно отвечала:
- Чудушко мое… - и кашляла, - за кого замуж? За тебя замуж? Два профессора - это слишком для одного дома. И потом, куда ты денешь своих учеников? Нет, Младик, замуж я не хочу. Тем более - за тебя. Ты совершенно не приспособлен к жизни. И я тоже.
Они больше десяти лет были вместе: Дана и этим отличалась от других женщин, она не боялась, что станут о ней говорить, и Млад ночевал у нее, когда ему вздумается, и приходил открыто, не прячась и не озираясь по сторонам.
Прислушиваясь к сопению Миши в спальне, Млад надел валенки на босу ногу, накинул на плечи полушубок и потихоньку выскользнул за дверь.
Дом Даны стоял на другом конце профессорской слободы, в полуверсте от дома Млада, и он пожалел, что не надел треух: за пять минут, казалось, уши покрылись инеем. Университет потихоньку успокаивался: гасли огни в факультетских теремах, вместо гомона множества голосов раздавались отдельные пьяные выкрики, драки прекратились. Млад прошел мимо терема выпускников: наверху горел свет - для студентов-татар, похоже, опасность миновала.
Конечно, Дана уже спала. Млад долго думал, прежде чем постучать в темное окно: а стоит ли ее будить? Но она услышала его стук сразу, будто ждала его, зажгла свечу и отодвинула засов.
- Я сразу догадалась, кого леший принес ко мне в столь неподходящее время… - проворчала она, пропуская Млада в дом. Он очень любил смотреть на нее, когда она в одной шелковой рубашке: помятая, сонная, теплая. Особенно если горела всего одна свеча.
- Я тут привез тебе кое-что… Я в Новгороде сегодня был и вот привез… У меня просто времени не было раньше…
- Не гунди. Опять шапку не надел? Сначала погреем уши, а потом поговорим… - Дана поставила свечу на стол, подняла тонкие руки и прижала их к его ушам. - Холодные.
Она приподнялась на цыпочки и дохнула ему в ухо - горячо и приятно.
- Я ненадолго совсем, пока Миша спит…
- Ага, - она дохнула ему в другое ухо, - теплей?
- Теплей, - он улыбнулся. - Я чай привез. Хороший чай, из Индии. Смотри, какой красивый.
Млад вытащил из кармана коробок из тонкой соломки с инкрустацией.
- Ты умница, - Дана подхватила коробочку. - Ставим самовар. Не сомневаюсь, ты пришел поговорить.
- Ну… я не только… Я… просто…
- Ага, - она засмеялась и начала наливать воду в самовар, - давай. Оправдывайся.
- Хочешь, я сам самовар поставлю? - спросил он, подойдя к ней поближе. - Не пачкай руки…
- Нет, не хочу, - она опустилась на корточки, заряжая самовар березовыми углями. - Ты не можешь сделать и такой простой вещи без приключений.
Млад опустил голову: в прошлый раз он действительно забыл налить в него воды. А Дана рук вовсе не пачкала, складывая угли в самоварную трубу тонкими щипцами.
- Чудушко… - она обняла его за пояс и потерлась щекой о его бок, - ты создан не для самоваров. Неужели ты действительно не подписал грамоту, как болтает весь университет?
- Действительно, - Млад пожал плечами, не понимая, осуждает она его или нет.
- Вот за это я тебя и люблю, - Дана поднялась и вставила самоварную трубу в печную вьюшку.
- Понимаешь, это были не мои видения. Мне почудилось, будто кто-то нарочно показал мне их. И я не стал подписывать.
- Я думаю, тебя после этого в покое не оставят… - Дана посмотрела на него искоса.
- Уже.
- Да? Так быстро?
- Ага. Ректор вызвал меня к себе - я еще из Новгорода не вернулся. Велел завтра на вече подписать грамоту и повиниться.
- Да ты что? - Дана присела на лавку у стола и подняла удивленные глаза. - Что, прямо так и сказал?
- Ага. Сказал, не Белояр дает деньги университету…
- А… а ты что? И сядь, наконец, я не могу все время задирать голову.
Млад присел напротив нее:
- Я уже решил. Если из-за меня университет лишится денег, я не могу… понимаешь? Это, получается, не только мое дело. Я завтра же уйду из университета, чтоб никто больше не пострадал. Возьму ребят, поеду к отцу… Если уж они решили объявить меня лазутчиком татар, то ректору не придется меня защищать и подставлять университет под удар, понимаешь?
- Только глупостей не делай, ладно? Какой из тебя лазутчик? Ты в зеркале-то себя видел? - Дана усмехнулась и недовольно сложила губы. - И не вздумай никуда уезжать! Никто университет без денег не оставит, это не так просто. Слушай больше, что тебе ректор говорит! Девять десятых денег университету платит Новгород, и решает такие вопросы не дума, а посадник. Да, одну десятую нам жертвуют бояре, но без нее мы не обеднеем, так и запомни. Университет тебя защитит, никто не посмеет взять тебя под стражу без грамоты ректора, если им вообще придет такое в голову. Так что выбрось это из головы, понял? Герой нашелся… Решил он…
- Послушай, но не могу же я прятаться за чужими спинами? Подумай сама, ну как я могу?
- А ты не прячься за чужими, ты прячься за своими, хорошо? С чего это ты вдруг взял, что университет - это чужие спины?
- Ну… Это мое дело, только мое…
- Нет. Это не только твое дело. Слышал, что творилось сегодня в университете? Твоя заслуга, между прочим. Без тебя поискали бы наших татарчат и успокоились. А тут - до драк спорили, виноваты татары или нет.
- А ты считаешь - виноваты? - Млад поднял голову.
- Мне, если честно, все равно. По закону ваша грамота никакой силы не имеет, и неважно, подписал ты ее или нет. И не имела бы, даже если бы ее подписали сто волхвов.
Ознакомительная версия.
