На смену мне в кабинет вошел один из вчерашних наемников, отделавшийся ожогами и переломом руки, а я присела рядом с лекарем. Некоторое время мы сидели молча, я ждала, что лекарь заговорит первым, и, что греха таить, надеялась, что заговорит на важную для меня тему. Наконец доктор нарушил молчание:
— Я заметил, тебе не чуждо целительское дело, и ты уже кое-что умеешь.
— Не слишком много, к сожалению, но вправить перелом, обработать рану и… пожалуй, диагностировать некоторые заболевания и оказать первую помощь в экстренных случаях. Еще я эмпат, чувствую состояние пациента и… — я не была уверена, что об этом стоит говорить. — могу некоторое время удерживать умирающего на грани, пока не подоспела помощь.
Доктор моргнул удивленно:
— Не ожидал. Редкий дар.
— Господин лекарь, — решилась я на просьбу, — а можно было бы мне поработать в лечебнице?
— Ну ты же понимаешь, что никто не доверит подростку без образования лечение пациентов.
— Еще бы! Но я могу выполнять любую работу: уход за больными, уборка, ночные дежурства, просто всякое «подай-принеси».
— Об этом стоит подумать. Разберешься со следователями — приходи ко мне, я тебя познакомлю с магистром Ставиром, персонал в лечебницу можно набирать только с его одобрения. Будешь меня искать — спроси ведущего целителя Вестрама, Рьена Вестрама, — этими словами лекарь поднялся со стула и скрылся за углом коридорчика.
Я осталась одна.
Через какое-то время из кабинета вышел наемник, за ним — следователь. Синеглазый вновь окинул меня внимательным взглядом и прошествовал мимо. Вернулся он через четверть часа и махнул мне рукой — заходи, мол.
Зашла. На этот раз следователь разместился за столом, а мне указал на стул напротив.
— Ну а теперь, девочка, тебе придется рассказать, кто ты есть и от кого прячешься под личиной мальчишки.
— Скажете тоже… личина. Просто одежда.
— И волосы стриженые, — дополнил следователь.
— Я обязательно должна рассказать о себе?
— Обязательно, — следователь был намерен настоять на своем.
— Ну что ж… — вздохнула. — Я считаюсь невестой герцога Алейского и сбежала из его владений, чтобы избежать участи худшей, чем смерть.
— С каких это пор замужество считается чем-то столь ужасным? — скептически скривил губы синеглазый.
— А вот с таких… Вы позволите показать? — я протянула руки.
Следователь кивнул, и выложил на стол свои. Я накрыла его ладони своими и принялась за показ картинок: первая моя беседа с герцогом, образы, которые он мне транслировал, и слова, которые говорил, мои собственные ощущения — парализующий страх в присутствии жениха — и страницы книг перед глазами — о ритуалах «правильных» и извращенных.
После чего я откинулась на спинку стула и на вытянутой ладони продемонстрировала струйку пламени, свидетельствующую о моем даре.
— Но… это незаконно! С таким уровнем — храмовый щит?! — опешил следователь.
— Теперь вы понимаете, что я жертва преступления? И едва не стала жертвой преступления еще худшего?
— Да. Я сожалею… Я не знаю, что могу сделать. Храмовую защиту убрать невозможно, раз она уже наложена. Помолвка нерасторжима. Даже король не может избавить вас от этого брака своей волей. Только если семь лет…
— Я знаю, я читала… Правда, есть у меня надежда, что… герцог уверен в моей смерти. Но я все равно не представляю, что делать дальше.
Следователь задумался. Видно было, что он пытается принять трудное решение. Наконец, он разродился:
— Я предлагаю тебе приют в моем доме и мою поддержку. Есть у меня идея, как можно устроить твое ближайшее будущее.
Теперь пришел мой черед раздумывать. Трудно отказаться от предлагаемой помощи, да и… человек протягивает мне руку. Видно, что ему это далось не просто — он молод, я для него наверняка обуза и лишние хлопоты. И коли уж я хочу его помощь принять, я должна перед ним открыться. И если он будет знать, кто я на самом деле такая, но все равно изъявит готовность заботиться обо мне, то эту встречу можно считать еще одним даром судьбы — или Тарса — и принять помощь без всяких сомнений.
Я подняла глаза на следователя:
— Вы знаете, я бы хотела показать вам еще кое-что… о себе. И если ваше предложение останется после этого в силе, то я приму вашу помощь. Если нет, то я надеюсь, что вы… просто не сделаете хуже…
Синеглазый поколебался, но выложил руки на стол, и я снова накрыла его ладони своими. Третья серия сегодняшнего кино: кадры из моей прежней жизни — работа, развлечения спорт… смерть… Потом пробуждение в новом теле, вопросы и ответы.
— Как тебя зовут на самом деле? — вид у следователя совершенно обалдевший, но он пытается держать себя в руках.
— Лари. Лариса Май.
— Я Дэйниш Рэнро. Можно на ты. По закону я должен тебя передать департаменту магической безопасности, чтобы проверить на наличие демонической сущности в теле… Тэнры мер Ирмас. Но я не сделаю этого, пусть и в нарушение всех правил. Я верю, что ты человек, а не демон. Человек, переживший смерть, столкнувшийся в новой жизни со злом. И я не хочу, чтобы тебе снова причинили зло. Комиссия… устроила бы глубокое сканирование сознание, а после этого…
— Да, я знаю. После этого нечасто выживают и еще реже остаются в здравом уме. Я благодарна тебе, Дэйниш Рэнро. Можно мне идти?
— Куда? Я думал, мы уйдем вместе.
— То есть… твое предложение остается в силе?
— Разумеется, я не собираюсь отказываться от своих слов! — оскорбился следователь.
Я выдохнула с облегчением и улыбнулась.
— Лари, у тебя остались здесь еще какие-нибудь вещи?
— Только то, что на мне. Мои пожитки оставались в гостинице. Не думаю, что они пережили взрыв, да и не было там ничего ценного.
— Тогда пошли.
— Я бы хотела еще поговорить с целителем Вестрамом по поводу приема на работу.
— Ты собираешься работать? Ты думаешь, что я, следователь на имперской службе, не в состоянии прокормить одну маленькую девочку?
Смешной такой…
— Просто эта девочка уже довольно давно считает себя взрослой и привыкла зарабатывать себе на жизнь. Догадываюсь, что тебе трудно это представить, глядя на меня, но ты постарайся.
— Ладно… Пойдем.
Рьена Вестрама мы нашли почти сразу.
— Так, пташка, — ох, надо же, уже второй такой, кто меня за птенца держит, — сегодня нет магистра Ставира, завтра не будет меня. Так что ты заходи послезавтра, ближе к полудню, мы как раз закончим с обходом больных — тогда можно будет и побеседовать.
— Отлично, доктор. А я постараюсь за завтрашний день привести себя в порядок и явиться в приличной одежде. Ничего, если снова в штанах?
