Когда я наконец-то сажусь рядом с ней, руки у меня трясутся. Пытаюсь убедить себя, что это круто – получить сразу столько адреналина.
Ниель вся запыхалась, но широко улыбается, как ребенок у елки с рождественскими подарками.
– Замечательно, – говорит она и ложится на спину. – Давай, Кэл, поглядим с тобой на звезды.
Я ложусь рядом, а Ниель переплетает наши пальцы и придвигается ближе ко мне. Я глубоко вдыхаю и стараюсь сосредоточить внимание на звездном небе. Тучи рассеялись, остались только легкие облачка, плывущие по небу: сквозь них видны гроздья звезд.
– Ты все-таки нашла куда залезть, – говорю я. – Хотя я, пожалуй, предпочел бы дерево.
Я стараюсь смотреть на небо и не думать о том, что сейчас как никогда близок к облакам и ничем не пристегнут. Вниз смотреть нелепо – не искать же там тот здравый смысл, что остался у подножия лестницы. Я весь тут. С Ниель.
– Да, нашла, – вздыхает она. – Честно говоря, не ожидала, что ты полезешь за мной на самый верх.
– Мне и самому это удивительно, – отвечаю я с коротким смешком.
– Я туда не полезу! – кричит внизу Рей.
– Тогда давай присядем, – предлагает Эрик, – и подкрепимся старым добрым виски.
Ниель придвигает свое лицо к моему и спрашивает тихонько:
– Рей – твой лучший друг, да?
– Да, – отвечаю я, глядя, как звездный свет мерцает у Ниель в глазах.
– Ты по ней скучаешь? – задает она следующий вопрос, снова глядя в небо.
Меня удивляет странная нотка горечи, прозвучавшая в ее голосе.
– Мы с Рей почти каждый день по телефону общаемся, – поясняю я. – Но, вообще-то, конечно скучаю.
– Я бы тоже по ней скучала, – шепотом говорит Ниель.
Я приподнимаюсь на локте и гляжу на нее. Она отводит взгляд, быстрым движением вытирает что-то в уголке глаза.
– Спускайтесь обратно! – кричит Рей. – Мы бенгальские огни принесли!
– Готова сойти с вершины мира? – спрашиваю я и ищу в глазах у Ниель подтверждение тому, что почудилось мне в ее голосе.
Но она глядит на меня и улыбается:
– Конечно.
Эрик с Рей сидят на платформе, свесив ноги и закинув руки на перекладину. Между ними стоит бутылка виски.
Я спускаюсь и становлюсь позади них, рядом с Ниель.
Рей протягивает каждому по бенгальскому огню, а Эрик передает по кругу зажигалку. Каждая палочка вспыхивает дождем искр. Ниель размахивает своею в воздухе, оставляя след дыма и призрачные отблески огоньков, которые красиво пронзают темноту.
Эрик с Рей устраивают что-то вроде фехтования на бенгальских огнях. Я прислоняюсь к перилам, и искры сыплются вниз дождем, словно бы я выпускаю на волю светлячков. Эхом разносится в ночи смех: Рей объявляет себя победительницей, а Эрик требует реванша.
Ниель скользит по перилам, придвигаясь ко мне; бенгальские огни одновременно гаснут, и наши руки соприкасаются. Она ничего не говорит. Просто стоит рядом и вглядывается в ночь. Звезды становятся ярче – тонкую дымку облаков уносит ветром. Небо прочерчивает тонкая полоска света.
– Загадывай желание, – шепчу я, наклоняясь к Ниель.
Она закрывает глаза, и на губах у нее медленно появляется улыбка. Я уже хочу спросить, что там она опять решила переделать в своей жизни, но тут ее ладонь оказывается в моей, и она переплетает наши пальцы. Всю руку мне так и обдает теплом. Я легонько сжимаю ладонь Ниель и вглядываюсь в свет звезд, отражающийся в ее глазах, когда она тихо говорит:
– Я загадала бабочку.
Пятый класс, сентябрь
Я волнуюсь, и руки у меня, кажется, потеют. Так я не переживала даже тогда, когда показывала папе тест, в котором набрала меньше ста баллов. От волнения у меня даже живот болит.
Я все смотрю и смотрю в окно и наконец вижу Кэла – он бежит с футбольного поля, потому что уже прозвенел звонок на урок.
– Мисс Хендрикс, я пойду, ладно? – Я всю перемену помогала учительнице убираться в кабинете рисования.
– Спасибо, что помогла, Николь, – говорит мисс Хендрикс, стоя у раковины – она моет кисточки.
Я беру свернутый в трубку лист бумаги, перевязанный голубой ленточкой, быстро-быстро иду к дверям, в которые все вбегают после перемены, и становлюсь в сторонке, чтобы никто не прошел мимо меня незамеченным.
Я вижу Кэла. Волосы у него стоят дыбом от всей этой беготни. На локте зеленое пятно от травы – упал, должно быть. И очки сползают на кончик носа.
Я стараюсь, чтобы Кэл меня заметил: машу ему рукой из-под лестницы, так чтобы никто другой не увидел.
– Привет, Николь. А почему тебя не было во дворе?
– Я помогала мисс Хендрикс. И еще… э-э-э… вот, это я сделала для тебя.
Кэл протягивает руку, и я еле-еле решаюсь отдать ему подарок.
– Только ты пока не смотри, ладно? Не хочу, чтобы кто-нибудь увидел.
– Ладно, – говорит он. – Спасибо.
В груди у меня снова порхает бабочка.
– Что это? – спрашивает Райчел и тычет пальцем в бумажную трубку, которую Кэл держит в руках.
И откуда только она здесь взялась?
Я не могу выговорить ни слова. Бабочка превращается в молоток, я сжимаю губы и думаю: хоть бы Райчел поскорее ушла.
– Это Николь мне подарила, – говорит Кэл.
– Можно посмотреть? – спрашивает Райчел и тянет руку.
Я хочу сказать «нет». Хочу, чтобы Кэл сказал «нет». Он открывает рот, и я перестаю дышать. Но вот Кэл протягивает руку и отдает Райчел листок. Мне хочется плакать.
Она развязывает ленточку, бросает ее на пол и разворачивает бумагу. Долго разглядывает. Я чувствую, как на глаза наворачиваются слезы. Райчел снова сворачивает листок в трубочку и вручает обратно Кэлу. На меня не смотрит. Убегает, и я понимаю, что она рассердилась.
– Кэл, я же тебя просила: никому не показывай! – кричу я. – Райчел! Не сердись, пожалуйста! – Я бегу за ней, но тут в коридор выходит учительница и зовет всех в класс.
* * *
После школы, сделав уроки, я сижу на крыльце и жду Райчел. Кажется, очень долго жду, целую вечность.
Наконец дверь ее дома открывается, она идет ко мне и становится прямо передо мной:
– Мама считает, что надо выражать свои чувства, а не держать их в себе. И поэтому я хочу тебе сказать, что сегодня ты показала себя не очень-то хорошей подругой. Я ведь тебе говорила, как мне нравится Кэл. Говорила, что хочу, чтобы он был моим бойфрендом. И ты не очень-то красиво поступила.
Я отчаянно моргаю, чтобы отогнать слезы, и сжимаю руки, сложенные на коленях:
– Прости.
– Николь, ты с ним целовалась?
Я поднимаю голову:
– Нет! Не целовалась! Клянусь! Мы с ним просто друзья, Райчел. Честное слово! Я не хотела тебя огорчать.
– Даешь честное слово, что хочешь, чтобы Кэл всегда был просто твоим другом?
– Даю, – отвечаю я, и сердце щемит, поскольку это не совсем правда. Я не хочу, чтобы Кэл был моим бойфрендом, потому что не собираюсь с ним целоваться. Но мне очень хочется еще раз подержаться с ним за руки.
– Ладно. Я больше на тебя не сержусь, – наконец говорит Райчел.
– Вот и хорошо. А то я так огорчилась, – отвечаю я от чистого сердца. – Обещаю, что Кэл мне всегда будет нравиться только как друг. – Это наша первая ссора с Райчел, и мне было так больно, что я никогда впредь не хочу испытывать это чувство.
Райчел садится рядом со мной на ступеньку и берет меня за руку. В груди у меня не порхает бабочка, как в тот раз, когда мы держались за руки с Кэлом, но все равно мне делается легче: ее рука как солнце – ласковая и теплая.
– Райчел, – спрашиваю я, – а почему Кэл до сих пор еще не твой бойфренд?
– Так ты же мне сама сказала, что он пока еще не готов целоваться с девочками. А бойфренду без этого никак нельзя. Но я хочу быть первой девочкой, которую Кэл поцелует. И не хочу, чтобы он целовал еще какую-нибудь девочку, кроме меня… Никогда.
– А-а, – отвечаю я и чувствую на сердце какую-то тяжесть.
– Пойдем ко мне, – говорит Райчел, вскакивает с крыльца и тянет меня за собой. – У меня для тебя есть сюрприз.
– Ты почему остановился? – спрашиваю я Брэди, когда он тормозит у обочины.
– Ну, чувак, тут до твоего дома недалеко. Вылезай, – командует Брэди. – Мне надо еще Рей забрать от Нины. Ее спасать пора, а ты же на ногах не стоишь, значит, спасать придется мне.
– Я, вообще-то, тоже могу…
– Нет уж. Тебе надо в постель, носом в подушку. Завтра увидимся.
Я неохотно вылезаю из джипа.
– Эй, Кэл! – окликает меня Брэди, и я оборачиваюсь. – Мы выпускники, мать твою! – орет он, потрясает в воздухе кулаком и отъезжает.
Я смеюсь и наблюдаю, как он уносится по улице. Веки у меня тяжелые, и все вокруг воспринимается как-то странно, словно бы в замедленном кино. Вот черт, и ноги плохо слушаются! Я сосредоточиваюсь на том, чтобы ровно идти по тротуару.
В голове звенит. До чего же противный звук. Я трясу ею, стараясь избавиться от мерзкого звона, но он не прекращается. Тут я вижу, что «линкольн» наших соседей стоит на дорожке с открытой дверью.
