– Что это с вами обоими случилось? Вроде и не так уж долго я дома не был.
– Мог бы и подольше не приезжать, – огрызается Рей.
Девин обхватывает мою подругу рукой за шею и свирепо лохматит ей макушку.
– Ай! Ну-ка, прекрати! – вопит она.
– Эх, малышка Рей. Я так скучал по твоему острому язычку, – говорит Девин и не выпускает ее, пока не получает кулаком в бок. – С гантелями надо упражняться, если хочешь научиться больно бить противника. – Он снова переводит взгляд на меня. – Ну и дела, Кэл, да ты уже длиннее Шона! И волосы, похоже, тоже вместе с тобой растут. Ты попроси Джул, чтобы она тебе косички заплела.
– Привет, Девин. – Я крепко пожимаю брату руку, а он притягивает меня к себе, обнимает и от души хлопает по спине. – Как жизнь?
– Не жизнь, а мечта, детка. – Он усмехается. – Вот только по маминой стряпне соскучился.
– Это заметно, ты вроде отощал слегка, – поддразниваю я. На самом-то деле он в отличной форме.
– А ты мускулы подкачал, чувак. Наконец-то! – Брат пихает меня в живот и ведет нас на парковку. – Штангу тягал?
– Да, мы с Эриком пару раз в неделю в спортзал ходим, – отвечаю я, потирая живот.
В детстве Девин с Шоном сильно отличались от меня. В школе они были душой компании, участвовали во всех мероприятиях. Прирожденные спортсмены, местные, можно сказать, звезды.
Я же всегда прозябал в их тени: со спортом у меня ничего не получалось, сколько ни старайся. Даже теперь, хотя рост у нас уже, пожалуй, одинаковый, все равно на вид я мельче. Да и внешне ничуть не похож на старших братьев – у меня каштановые волосы и карие глаза, а они оба светловолосые и голубоглазые.
– Предупреждаю на всякий случай: дядюшки уже приехали в полном составе. Слава богу, ночевать у нас не будут. Но все равно целыми днями торчат: не дом, а зоопарк.
– Здорово, – без энтузиазма откликается Рей. – Значит, до завтрашнего ужина ноги моей в вашем доме не будет.
Мы забрасываем вещи в багажник и сами усаживаемся в автомобиль брата.
– Вы уже придумали, какой десерт будете делать завтра? – спрашивает Девин, выезжая с парковки.
– Блин! – вырывается у Рей. – Так и знала: что-нибудь да забуду.
– Как обычно. – Девин сует руку в карман и протягивает мне сложенный вдвое листок бумаги.
Семья у нас огромная, и многочисленные тети, дяди, кузины и кузены каждый год на День благодарения съезжаются к нам. У мамы шестеро братьев и сестер. Каждый раз, когда мы все собираемся на праздники, это просто эпохальное событие. Чтобы оно не превратилось для мамы в кухонный кошмар, мы распределяем между собой блюда – кто что готовит. В этом году мы с Рей оказались ответственными за десерт. И совершенно не в курсе, как его делать.
Я разворачиваю бумажку, которую дал мне Девин, и вижу, что это рецепт. К счастью, мама, справедливо рассудив, что на нас самих надежда слабая, решила подстраховаться.
– Кажется, ничего сложного, – говорю я. – В общем, просто пудинг, а сверху надо взбитыми сливками полить.
– Спасибо, Мора, – одобрительно откликается Рей с заднего сиденья.
– По пути в продуктовый заедем. Мы с Шоном отвечаем за начинку для пирогов, мне еще кое-что докупить надо.
– Попробуй только испортить пироги, я тебе покажу, – грозит Рей.
– Не волнуйся, малышка, – хохочет Девин. – Мы свое дело знаем. И с тобой всегда справимся, если только ты не начнешь качаться, как Кэл.
– Чтобы тебя одолеть, много силы не надо, – вполголоса ворчит Рей.
Девин корчит мне в зеркале рожу. Я смеюсь.
* * *
В магазине еще хуже, чем в аэропорту. Похоже, все вдруг вспомнили о покупках в последнюю минуту, и теперь у полок не протолкнуться.
– Ну что за безответственность! – возмущается Рей, когда мы входим в этот бедлам. – Неужели нельзя было подготовиться к празднику заранее? Можно подумать, что все только сейчас узнали про День благодарения.
– Ты, вообще-то, тоже давно знала про праздник, – хмыкает Девин.
– Да, но мне всего двадцать лет, – оправдывается Рей. – А они-то взрослые люди, у многих семьи, дети и все такое. Какого черта?
– Ладно тебе, малышка. Давай искать, что нам нужно, пока ты тут никого не покусала, – говорит Девин и ведет нас сквозь кучу брошенных тележек и толпы бестолковых покупателей, путающихся под ногами.
В отделе специй, в дальнем конце, я замечаю маму Николь – ее гладкие черные волосы уложены в пучок. Я толкаю Рей локтем и киваю на миссис Бентли.
– Девин, давай пока разделимся, встретимся в машине, – предлагает Рей, не сводя с миссис Бентли глаз.
– Ладно, – соглашается он, наклоняется ко мне и говорит: – Ты там за ней приглядывай, а то она весь супермаркет разнесет. – И усмехается, глядя на Рей. Она ухмыляется в ответ.
– Что мы ей скажем? – спрашивает Рей, пока мы идем между стеллажей.
– Понятия не имею, – вполголоса отвечаю я. – Может, вообще не стоит…
Поздно. Мы уже стоим перед мамой Николь, и она смотрит на нас с любопытством, как будто пытается вспомнить, кто мы такие. Мне хочется развернуться и уйти, и Рей, видимо, чувствует это, потому что цепко хватает меня за локоть.
– Здравствуйте, миссис Бентли, – говорит она с очаровательной улыбкой.
У миссис Бентли бегают глаза – должно быть, она пытается решить, сбежать ей или ответить на приветствие.
– Это же я, Рейлин Тиммонс. Я живу на вашей улице. Мы с Николь в детстве дружили.
Глаза у миссис Бентли широко распахиваются: она узнала мою спутницу. Мама Николь ласково улыбается:
– Здравствуй, Рейлин. А я смотрю, ты немного сменила имидж. Я тебя еле узнала. Это что, мода теперь такая? – Она неловко смеется.
– Ну да, – бормочет Рей и еще крепче стискивает мой локоть. Я сжимаю губы, чтобы сдержать улыбку.
– А ты… – Соседка смотрит на меня, пытаясь вспомнить, как меня зовут.
– Кэл Логан.
– Кэл! – удивленно повторяет миссис Бентли. – Да, вы оба сильно изменились за эти годы.
– Я уже давно Николь не видела. Она приехала домой на День благодарения? – спрашивает Рей.
Улыбка миссис Бентли становится слегка напряженной.
– Нет. Николь проводит праздники с друзьями в Кембридже. У нее много дел в Гарварде. Но мы надеемся, что на Рождество она все-таки приедет.
– И как ей нравится в Гарвардском университете? – продолжает расспросы Рей.
Я вглядываюсь в лицо миссис Бентли. На нем все та же пластмассовая улыбка, отточенная за долгие годы до совершенства.
– Наша дочь очень занята и, к несчастью, вынуждена жить далеко от дома. Но я знаю: она делает все для того, чтобы чего-то добиться в жизни, – сухо отвечает миссис Бентли.
– А вы давно ее видели в последний раз? – вдруг выпаливает Рей.
Мне хочется толкнуть подругу локтем, чтобы заткнулась. Боюсь, как бы она не перегнула палку.
Миссис Бентли с любопытством разглядывает нас:
– Ну… э-э… недавно, разумеется. Мы с мистером Бентли регулярно навещаем дочь в родительские дни. Николь там вполне прижилась. – Ледяное выражение на ее лице не меняется ни на секунду. – Ну что ж, очень рада была вас повидать. Мне нужно торопиться домой, пора готовиться к завтрашнему празднику. К нам в этом году родственники приезжают, а у меня еще и конь не валялся.
– Скажите, а когда Николь?…
– С наступающим, миссис Бентли, – перебиваю я с вежливой улыбкой, и мама Николь катит свою тележку с покупками дальше.
– Ты что творишь? – возмущаюсь я и вырываю руку из когтей Рей. – С таким же успехом ты могла бы заявить ей в лицо, что она врет.
– Так она и правда врет! Думает прикрыть ложь этой тупой кукольной улыбкой, – раздраженно бурчит Рей. – Скажите пожалуйста – Гарвард! Да на самом деле Николь сейчас в Креншо. А ведь миссис Бентли, между прочим, в курсе, что ты тоже учишься в Креншо, наверняка ведь слышала от твоей мамы. Вывод: если бы эта вруша знала, где ее дочь, то не пыталась бы нам впарить все это дерьмо про Гарвард.
– Так ты думаешь, миссис Бентли что-то скрывает? – спрашиваю я по пути в кондитерский отдел.
Рей останавливается в проходе, и недовольные покупатели обходят нас с перекошенными от злости лицами.
– К гадалке не ходи. Что-то во всей этой истории не так, Кэл.
Я тяжело вздыхаю. Разговор с мамой Николь ничего не прояснил. Наоборот, все только еще сильнее запуталось.
* * *
Я сижу за километровым праздничным столом, за которым расположились все мои родственники, окруженный гулом голосов, смехом и шутливыми перебранками: так всегда бывает в нашем доме в праздники.
Напротив меня мой десятилетний двоюродный братец Томми подбивает нашего восьмилетнего кузена Генри съесть картофельное пюре без помощи рук. Генри уже наклоняется над тарелкой, чтобы влезть в нее лицом, и я тут же слышу: «Генри, не вздумай! Веди себя прилично!» Голос его папаши раздается, перекрывая прочий шум, с другого конца стола, не успевает малыш даже еще начать безобразничать. У меня вырывается короткий смешок, и я откидываюсь на спинку стула, с удовольствием растворяясь в этом хаосе. В нем есть что-то странно успокаивающее. Без него и праздник был бы не праздник. Интересно, а что сейчас делает Ниель?
