Александра Петровна с ухмылкой открыла папку с заведённым уголовным делом и, окинув присутствующих беглым взглядом, пояснила:
— На основании данной видеозаписи сразу скажу, что эксперты исключили состав преступления в действиях гражданки Мочаловой Елены Александровны. Она не стремилась причинить какой-либо вред нападавшим и только защищалась в пределах допустимой самообороны. А вот по остальным… — Жукова намеренно сделала паузу. — … по остальным выходит целый букет статей. Для начала 213-я, часть 2 — «Грубое нарушение общественного порядка, совершенное группой лиц по предварительному сговору». Тут либо до семи лет, либо шестизначная сумма, и скорее всего штраф будет уместен только в отношении несовершеннолетних. Идём дальше, — Жукова перелистнула страницу. — Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью, статья 119 часть 2 — «деяние, совершенное по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы, а равно в отношении лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга». За неё до пяти лет лишения свободы. И всё будет зависеть от того, какой вред здоровью был причинен потерпевшей — Елене Александровне. Как физический, так и моральный. Это либо статья 116 — «Побои» — до двух лет, либо статья 115 часть 2 — «Умышленное причинение легкого вреда здоровью» — также, до двух лет. И ещё… молодые люди, скажите спасибо своему «бригадиру» Чернышовой, которая подвела вас к другой статье — была обозначена угроза изнасилования, статья 131 часть 2 пункт «а», с применением статьи 30 части 3, то есть покушение на изнасилование…
— Я тебя, сука, в землю закопаю! — взревел отец одного из обвиняемых, обращаясь к журналистке.
— Я бы попросил! — попытался защитить племянницу Вишневский
— И тебя, падла, закопаю! Вы решили подвести под монастырь моего сына? Хрен у вас чё выйдет. Я найму лучшего адвоката, а тебе, падла, лучше вообще уехать отсюда, — ткнул он пальцем в сторону Эмилии.
— Уедет, — успокоила его Жукова. — Я продолжу. Итак. Учитывая, что в деле имеются два несовершеннолетних, хотя закон не допускает досудебное решение, но угрозу изнасилования можно будет убрать при отсутствии претензий со стороны потерпевшей. Договариваться будете сами. Если договоритесь — ваше счастье. А вот гражданке Чернышовой ещё светит статья 150 — «Вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления». Это по части первой до пяти лет, а если выяснится, что «Народное согласие» ей это поручило… там уже совсем другой срок.
— Будьте вы прокляты, псы имперские… — голос у Эмилии дрожал — … ненавижу вас всех…
— Тихо и без реплик! — властно гаркнул на неё Вишневский. — Она ещё в состоянии аффекта, после ознакомления по статьям обвинения. Прошу это учесть.
— Учтём, — кивнула Жукова.
— Когда можно будет побеседовать с потерпевшей? — поинтересовалась налоговичка.
— Она пока дома, отходит от нервного потрясения. Её интересы представляет Мочалов Сергей Иванович, — Александра Петровна показала жестом на Мочалова.
— Сергей Иванович! Когда можно будет пообщаться? — из уверенной в себе дамы, налоговичка превратилась в заискивающую, жалкую, несчастную женщину.
— Я никого здесь более не держу, кроме Чернышовой, — проинформировала собравшихся Жукова. — Вам я сейчас распечатаю подписку о невыезде или предпочитаете сразу в СИЗО?
— Александра Петровна… — голос Вишневского стал вкрадчивым — … а нельзя ли нам тоже… как-нибудь договориться с потерпевшей?
— Не знаю… статей много и не все они «лёгкие»…
— Ну, теоретическая возможность есть или всё очень плохо?
— Там и причинение ущерба аптеке, и…
— Мы договоримся с остальными и всё компенсируем. Но нужно дать девочке один шанс…
— А она его использует? — внимательно посмотрела на него Жукова.
— Мы постараемся.
— Хорошо. Жду сутки.
После душного помещения прокуратуры на свежем воздухе все, не сговариваясь, сделали несколько глубоких вздохов. Налоговичка решила сразу «взять быка за рога»:
— Сергей Иванович, сколько?
— Да, Иваныч, я всё понимаю, — поддержал её автомеханик — обос…ся, значит, башляй.
— А сколько бы ты запросил на моём месте? — посмотрел он на него. — Она ж никогда в разборках не участвовала, а ещё в «Скорой» работала и жизни спасала.
— Давайте триста тысяч с обоих? — предложила налоговичка. — И больше не будем возвращаться к этому вопросу. А ты, — взъярилась она на сына. — Ты у меня полгода будешь под домашним арестом. Понял?
— Да, мам, — потупил он взгляд.
— Что, сдулся? — презрительно фыркнула Эмилия.
— Ты, сука, вообще молчи! — взвилась налоговичка. — Втянула несовершеннолетних в «рЫволюцию»! Тварь!
— Эмилия! Мне это уже надоело! — вскипел Вишневский. — Или ты сейчас заткнёшься, или я тебе больше не заступник. На зону захотелось?! К кодле зечек?
— Нет… — буркнула Чернышова.
— Тогда засунь свой язык подальше и не вякай. Двадцать восемь лет, а ума нет…
— И не будет, — резюмировал автомеханик. — Поверь мне, я таких видел. Тут уже ничё не поможет, даже розги или ремень.
— Сергей Иванович, деньги будут к вечеру, — заверила его воспрявшая духом налоговичка, а автомеханик кивнул в знак согласия.
— Так, ну с ними вы разобрались, я так понимаю? — многозначительно кивнул в сторону остальных Вишневский, обращаясь к Мочалову.
— И сколько вы хотите за нужное слово вашей невестки в суде? — поинтересовался Вишневский, после ухода остальных.
— Вопрос неправильный, — усмехнулся Мочалов. — Правильный вопрос — во сколько вы оцениваете свободу вашей племянницы?
— Тварь… — после брошенного Чернышовой слова, Вишневский, не стесняясь, влепил племяннице пощёчину.
— Заткнись! Это моё последнее предупреждение. Ну, Сергей Иванович… скажем, полмиллиона и девушка подпишет бумагу, что не имеет претензий?
— Договорились.
— За сутки я, конечно, не соберу… — начал юлить чиновник.
— Тогда и разговора не будет, — ухмыльнулся Мочалов. — Ваши приёмы мне известны: позвоните в ОБЭП области, и быстро сфабрикуете встречное дело.
— Хорошо, тогда завтра утром…
— Сегодня вечером или разговор вообще не состоится! Нет в наличии своих средств, займите.
— А об этом я как-то не подумал… — забегал глазами Вишневский —…да, вы правы… это будет лучше всего.
19 апреля 2027 года. пгт. Барсуково. Вечер
Вечерний совет семьи был прерван трижды: сначала приехала налоговичка и, воровато оглядываясь, протянула Мочалову пухлый
