полностью компенсировалась богатым уловом золота. На доклад к наркому поехали тремя машинами. Начальник районного управления, начальник городского управления и замнаркома меня тоже прихватили. Сам нашёл сам и докладывай. Докладывать Берия было нервно и больше нервировало только послезнание — много чего о наркоме писали в перестроечное время, да и Хрущев постарался в свое время. Но доклад прошел спокойно и из нас никого не отправили на конвейер. Выслушав доклад — Берия произнес — бандитов поймаете это не новость, вот семьдесят килограммов золота — это молодцы Родина Вас не забудет. Вышли из кабинета наркома и у меня вся гимнастерка на спине насквозь мокрая и остальные не лучше смотрятся. Ушли в кабинет зама и там всем налили по полстакана коньяка для релаксации.
Золото я сдал там же в наркомате в бухгалтерию и к делу приложил только справку. И как только сдал золото успокоился окончательно. Отлов бандитов — это дело теперь секретно-политического отдела, мне туда лезть не рекомендуется. заберут ли у меня уголовное дело — мне по большему счету не холодно не жарко. Во всех сводках прошло кто следователь. Начальники себе ордена выпишут ну и мне перепадет. Никто не станет подставляться перед нарком и нарываться на вопрос — где представление на следователя. За всеми этими передвижениями уже наступила ночь.
В сознание Перловская не приходила, сторож раненый в тот же день при налете умер, не приходя в сознание. Турова замкнулась и показания не давала. При том резонансе вызванным перестрелкой и полноценным штурмом в городской черте Москвы докладывать больше было не о чем и дело зависло.
Секретно-политический отдел потерял интерес к делу и оперативным путем добывать сведения не спешил. Турова вела себя неадекватно и привлеченный врач — психиатр не давал никаких гарантий выздоровления или хотя бы адекватного отношения к окружающей действительности. Если кратко описать состояние Туровой то она впала в детство и считала что находиться в начале столетия. Полный тупик и это при том, что наркомат требовал новых данных. Семьдесят кило золота из которого пятьдесят килограмм приискового золота и почти пятнадцать килограмм золотые самородки не давали покоя руководству. Хищения такого масштаба были невозможны без связей в руководстве наркоматов и так как все эти главные управления входили в состав НКВД и ГУЛАГа обстановка была нервной. В любой момент могли полететь головы. Так как по делу надо было искать и реально работать никто и не хотел брать к производству это слишком опасное уголовное дело. Чем занимались оперативные сотрудники мне было неинтересно и оставался ещё один след — это умерший сторож. фамилия умершего была очень простой Иванов имя и отчество были ещё проще Иван Иванович, такая простата вызывала недоверие и сомнения в достоверности и фамилии и имени отчества. Что делает следователь в таких случаях. Пишет отдельное поручение в уголовный розыск и в нашем случае дополнительно в ОБХСС и ГУГБ с требованием провести оперативно- розыскные мероприятия и дальше в оперативную работу по установлению причастных лиц не лезет. У следователя отсутствует допуск к такой информации. Я написал все три отдельных поручения и отправил. И дополнительно решил обыскать жилую площадь нашего безвременно умершего Иванова.
Такой порядок — инструкций не существовало, и каждый следователь на свой лад проводил следственные действия — юридическое образование было редкостью, основная масса следователей — это коммунисты и комсомольцы, пришедшие в НКВД по рабочему призыву. Потому и расследовали уголовные дела по собственному пониманию и разумению. Иногда и чудили при этом не без этого.
На обыск жилища Иванова никто ехать не хотел у всех на памяти был обыск у Перловской но деваться то некуда вот и поехали со мной милиционеры из комендантского отделения. Таким образом меня и усилили и лично уже не за что не отвечали. Обыск в жилище Иванова был скорее для галочки и тем больше было неожиданностью обнаружение в тайнике в комнате Иванова двух орденов Боевого Красного Знамени образца ещё Гражданской войны.
Ордена Боевого Красного Знамени были двух образцов — орден Боевого Красного Знамени РСФСР и орден Боевого Красного Знамени СССР, были ещё ордена Боевого Красного Знамени Республик вошедших в состав СССР, но те ордена не приравнивались к ордену Боевого Красного Знамени СССР и обмену не подлежали. Те награжденные которые свои знаки отличия получили в Гражданскую войну старались не менять свои ордена на союзные. Причина была прозаической — гордость. В период Гражданской войны этот орден был высшей наградой Советского государства, сейчас таким орденом стал орден Ленина и кавалер Боевого Красного Знамени теперь был кавалером не самой высокой награды. У скромного сторожа имеются ордена и наградное оружие — маузер с наложенным на рукоятку орденом Боевого Красного Знамени — это тоже очень высокая награда от ВЦИК и тоже немногие могли похвастаться таким отличием. Иванов с таким наградами должен был быть человеком очень известным и по свои заслугам мог претендовать и на солидную должность. Он же работал сторожем. Запрос о том, кому выдавались изъятые орденские знаки, конечно, может мне помочь в установлении настоящей личности Иванова очень жаль, что он умер. Обыск продолжался и теперь все присутствующие внимательно следили за ходом обыска. При обыске допускается нанесение ущерба помещению в котором проводиться обыск. Подняли доски пола и простукивали стены и подозрительные пустоты в стенах осматривали, разбивая и стены, и перегородки. Но ещё один очень интересный документ нашли в тайнике стола. Это оказался лист бумаги с явкой с повинной. Там некий Семенов каялся в том, что он оговорил майора государственной безопасности Иванова Ивана Ивановича в создании контрреволюционной организации и намерении провести террористические акты в отношении товарищей Сталина и Ежова. Теперь мне было интересно посмотреть на Иванова хотя бы и умершего.
В памяти всплыла картина допроса — где на заднем плане избивали человека в гимнастерке старшего командного состава и звучало — теперь Иванов ты никуда не ускользнешь. И жуткая картина оторванной головы у следователя, который командовал пытками и как мы бежим по коридору и на нас наваливается толпа надзирателей. Неужели бывший майор смог уйти тогда от погони и отбился от преследователей. Собрав все изъятые ордена и маузер и аккуратно положив в папку — лист бумаги с явкой с повинной я вышел из комнаты, где проводился обыск и в коридоре на стене висел телефон к нему я и отправился. Снял трубку и набрал номер, который помнил наизусть. Это была приемная кабинета наркома. Трубку подняли немедленно, и я доложил — следователь Петров управления НКВД по Сталинскому району города Москвы — имею сведения по вопросу, стоящему на контроле наркома лично. Снявший трубку уточнил насколько срочная информация — я сказал, что срочная и только для товарища наркома. Так как никто не рвался в кабинет Берии просто так с какой-либо ерундой — то у меня уточнили, мое местонахождение и сообщили в течении двадцати минут придет машина и я смогу прибыть в наркомат. Нарком меня примет по возможности.
Ещё раз осмотрев изъятые при обыске вещи и отобрав рапорта от милиционеров присутствующих при обыске, я спустился вниз к подъезду и действительно, через двадцать минут подлетела «эмка» и довольно шустро я приехал в наркомат. К наркому попал я сразу и там уже задержался. Нарком вызвал двух своих замов и мне пришлось повторить доклад сделанный раньше. Информацию о том, что сторож Иванов умер от ран, проверили позвонив в больницу и затем в морг больницы за телом Иванова отправилась специальная группа всё это время я сидел на стуле у стены и ожидал решения своей судьбы и были у меня совсем грустные мысли. Меня и отпустили, наверное, просто поиграть. Этого бывшего майора ловят, и я в качестве живца. Раз тогда на допросе он меня с собой взял то и сейчас может выйти на связь и теперь, когда я действительно вышел на разыскиваемого бывшего майора, могут меня снова отправить в подвал. Как же неудачно всё складывается. Вот история и заканчивается.
Нет в подвал я не попал. Тела Иванова не оказалось в морге. Просто и со вкусом — Иванов умер только для больницы и на самом деле он пришел в себя и покинул лечебное учреждение. Вот тут и пригодились мои отдельные поручения в адрес всех служб. Прямо при мне в кабинет наркома вызвали оперативного уполномоченного секретно — политического отдела и нарком поинтересовался — почему по этому отдельному поручению не отработали Иванова, находящегося в больнице с якобы тяжелыми ранениями. Ответ
