— Мона, — окликнули её из холла.
Она вышла и увидела Кена, Митча и Дика.
— До свидания, Мона, удачи.
— Счастливо, Мона.
Она поняла, что они знают о поездке, и улыбнулась им.
— Спасибо, и вам счастливо.
— До понедельника, Мона.
— До понедельника, Кен.
Они попрощались и ушли, а из ванной уже вышел, почти выбежал Найджел.
— Вот и я, Мона. Сейчас поедим и отправимся, да?
— Да, конечно, — улыбнулась она. — А вон и Роб с Метом, идите есть, у меня всё готово.
Ленч прошёл как обычно, с шутками и похвалами её стряпне. Посуду взялся вымыть Метьюз.
— Идите, а то ещё на поезд опоздаете.
Она чувствовала, что и Мет, и Роб действительно волнуются за них. Роберт даже сказал:
— Если что понадобится, Найдж, не дёргайся. Только дай знать.
Найджел обнялся с ними на прощание.
— Спасибо, братья.
И она тоже, конечно, волновалась. Да, она написала всё, ну, почти всё, попросила маму подготовить отца, мама поймёт и всё сделает, и всё-таки… Отца она не то чтобы боялась, он всегда был заботлив, внимателен, но… ну, ладно — подумала она, — может быть, всё обойдётся.
И обошлось. Доехали они благополучно, не во втором классе, конечно, но и не в самом дешёвом. Народу было немного: ведь в выходные все наоборот едут, в город развлекаться. А от Джемстауна до её родного Стретфорда они добрались на рейсовои автобусе. Они боялись, что придётся изображать случайных попутчиков, ну, на всякий случай, но на них никто не обращал вниматния, так что и здесь обошлось. Найдж удивительно умеет поставить себя. Ни приниженности, ни вызова… И Роб с Метом тоже… Она подумала об этом, глядя, как Найджел в Джемстауне пошёл купить ей мороженого. И здесь, когда их автобус остановился на главной и единственной площади Стретфорда, Найджел дождался, когда все выйдут, провёл её к двери, помог сойти, и шофёр — а она отлично помнит, какой брюзга и ругатель мистер Мик — даже улыбнулся им.
— Тебя не укачало? — тихо спросил Найджел, когда они ли через площадь. — Ты в порядке?
— Да, всё хорошо, — храбро улыбнулась она. — Спасибо, Найдж. Нам вон туда.
— Ага, понял.
Их маленький домик стоял в самом конце улицы, но в белом квартале. Бедном, но не нищем, всё же не «белая рвань», а приличные люди. Здесь всё по-прежнему. Играющие в пыли — их улицу так и не замостили — дети, на верандах мужчины в креслах-качалках со стаканчиками предобеденного виски в руках, сдержанно-любопытные взгляды. А вот и её дом. И на веранде… да, мама! Найджел помог перебраться через низкую каменную ограду, отделявшую их газон от улицы.
— Мама! — Мона выдернула руку и побежала к дому.
— Мона! Девочка моя!
Они обнялись и замерли, но уже подходил Найджел, а в дверях показался отец.
— Здравствуйте, — Найджел, улыбаясь, поднимался по ступенькам.
— Мама… ой, папа, это Найджел, мы…
— Сначала здороваются, потом входят в дом, — отец говорил строго, но улыбаясь. — И все разговоры дома.
— Да, папа, я…
— Заходите в дом, — отец поздоровался с Найджелом за руку и мягким хлопком по плечу подтолкнул того к двери.
— Счастлив познакомиться, мистер Теннисон, — улыбнулся Найджел.
И её отец, всегда такой требовательный к правилам этикета, говорит:
— Ладно тебе, парень. Я — Чарльз.
И мама радостно смеётся и тоже жмёт руку Найджелу.
— Мона писала о тебе, Найджел, проходи, я — Айрин.
И в дом они входят все вместе…
…Мона улыбалась воспоминанию. Она, конечно, надеялась, что Найдж понравится её родителям, но что настолько понравится и что случится это так быстро…
…Из кухни так пахло, что она не удержалась:
— Мама, фафлики?!
— Твои любимые, — рассмеялась мама. — Я же знала, что раз ты пишешь про воскресенье, то приедешь в субботу.
В гостиной отец подошёл к бару достал стаканы.
— Чего тебе с дороги, Найдж?
— Сока, если можно, Чарльз, — улыбнулся Найджел.
Отец кивнул, смешал апельсиновый сок с газированной водой, протянул стакан Найджелу.
— Совсем не пьёшь?
— Стараюсь обходиться без этого, — серьёзно ответил Найджел и улыбнулся. — Мне и так хорошо.
— Понятно, — кивнул с улыбкой отец, наливая себе виски и добавляя содовой.
— Мона, — позвала её мама. — Ну-ка, помоги мне.
И когда она вошла на кухню, мама улыбнулась.
— Пусть мужчины побудут одни, — и посмотрела на неё с ласковой требовательностью. — Ты ничего не хочешь сказать мне?
И она решилась.
— Я беременна, мама.
— Я так и подумала, — кивнула мама. — И какой месяц?
— Третий. Мама, как ты догадалась?
— Он так поддерживал тебя, когда вы перебирались через ограду, и на ступеньках, — и вдруг: — Ребёнок его?
Она вспыхнула.
— Это не имеет значения!
Она ответила резче, чем хотела, но… но она даже маме не разрешит копаться в этом.
— Имеет, — твёрдо ответила мама. — Расскажи ему всё, Мона.
— Но…
— Запомни. От шантажа одна защита — правда.
— Кто нас будет шантажировать, мама? И зачем?
— Мне не понравился тот парень, о котором ты писала раньше. Нил, кажется, — мама говорила спокойно, будто не замечая её покрасневшего лица. — Конечно, решай сама. Но Найджел… он не заслужил твоего обмана. Он любит тебя, это сразу видно. И простит тебе всё. Кроме обмана. Запомни, Мона. А теперь возьми салат и отнеси в столовую.
— Хорошо, мама.
Она бережно, двумя руками подняла памятную с детства тёмно-зелёную стеклянную салатницу и понесла в столовую. Проходя мимо, оглянулась на гостиную. Отец и Найджел о чём-то разговаривали, и отец смеялся. Мой бог, отец смеётся! Это же… это же чудо!
— Мама, папа смеётся!
— Я слышу, — улыбнулась мама, выкладывая жаркое на блюдо и накрывая его крышкой с лепными фарфоровыми фигурками. — Нет, это я сама, тебе тяжело.
— Но, мама…
— Не спорь, Мона. Первые месяцы — самые опасные. Возьми лучше стаканы и воду. Вот так.
Они вместе накрыли на стол, и мама позвала отца и Найджела. Отец прочитал молитву и разрезал мясо. Мама разложила гарнир и салат.
— Как вкусно, — восхищался Найджел. — Мона, у тебя очень всегда хорошо, но не обижайся, здесь великолепно. Вы знаете, Мона, здорово готовит, нам всем нравится, но это… совсем необыкновенно.
Мама рассмеялась.
— Спасибо, Найдж. А у Моны ещё всё впереди.
— Я стараюсь, — ответила она голосом «послушной девочки».
И никогда ещё такого весёлого, такого хорошего обеда не было. А «фафлики» — вафельные трубочки с кремом привели Найджела в полный восторг.
— Мм! Я даже не знал, что такое бывает.
— Это наши фамильные, — улыбалась мама. — Меня ещё бабушка учила их печь.
— И я научусь, — храбро заявила она.
— Конечно, научишься, — кивнула мама. — Хозяйка дома должна это уметь.
И Найджел влюблённо смотрит на неё. А потом они все вместе сидели в гостиной, и Найджел рассказывал отцу и маме об их семейном деле, как они — три брата — начинали…
…Мона вздохнула, словно просыпаясь. Да, просто удивительно, как всё было хорошо. А через две недели уже отец приехал к ним. И она опять волновалась: понравится ли он братьям Найджела. Но и тут всё обошлось. И тогда же окончательно решили с домом. Они даже все вместе сходили на Новую улицу, посмотрели дом, ещё недостроенный, и, когда вернулись, отец сказал:
— Давай, Найдж. На мебель мы дадим, — и гордо припечатал: — Мона не бесприданница.
И вот он — их дом. Её и Найджела, мистера и миссис Слайдер. Конечно, мебель только самая необходимая и дешёвая, а спальня для гостей и детская стоят пустые, но это дом. И мамин коврик они повесили в спальне, над кроватью. Найджелу он тоже нравится. Самое главное — у них есть дом, свой дом. И в воскресенье после церкви Роб и Мет приходят к ним в гости. О! Вот и Найджел!
Мона выбежала на крыльцо.
— Найдж!
— Вот и я! — он легко взбежал по ступенькам, обнял её, мягко коснувшись губами её щеки. — Привет, Мона. Как ты?
— Я в порядке. А у тебя?
— Отличный был день.
По-прежнему в обнимку они пошли на кухню. Найджел рассказывал о сегодняшних событиях и восхищался обеденными запахами, а Мона счастливо смеялась его шуткам и восторгам.
ТЕТРАДЬ ВОСЕМЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ
Во вторник им идти в школу. Оба в первую смену, заканчивают в три, а уроки с четырёх.
— Поесть успеешь, Андрюша?
— Без проблем, Женя. Что-что, а это я всегда успеваю, — Андрей с наслаждением отхлебнул из чашки.
Они пили на кухне вечерний «разговорный» чай. Спит угомонившаяся Алиса, уютно шумит за окном весенний дождь, яркий не режущий глаза свет, нарядные чашки с дымящимся чаем… как же хорошо! Андрей сказал об этом вслух, и Эркин сразу согласно кивнул.
