Отъехав, предположительно, за точку выхода портала, выбрал такое место, где лес вплотную подходил к краю оврага и, даже несколько нависал над ним. Спешился и осмотрелся. Окружающий меня сосновый бор, в корне отличался от своего европейского собрата. Который мог бы просматриваться, а при необходимости и простреливаться насквозь. Здесь же, все пространство между деревьями было сплошь покрыто кустарником, зарослями травы и, в особенности папоротником. Который, в некоторых местах, был высотой по самые я…, ну приблизительно по пояс. Поэтому укрыть и замаскировать невысокое транспортное средство, особого труда не составило.
Достал из заднего кармана разгрузки веревку, на подобии той, что используют альпинисты, в своем снаряжении. Парочку карабинов. И стал ладить устройство для спуска, захлестнув веревку вокруг дерева, настолько накренившегося в сторону обрыва, что того и гляди рухнет. Но вот только впечатление это было обманчивым. Я ведь не поленился и залез таки на него, прошелся туда-сюда и, даже попрыгал, в особо подозрительных местах. И ничего. Только пружинит. Так что, для моей цели подходит как нельзя лучше.
Первым делом опустил вниз трофеи, обмотав их веревкой, наподобие вязанки с хворостом. Для чего использовал быстроразвязывающийся узел, именуемый у специалистов «ведерным». Поскольку очень удобен, именно для этой процедуры, то есть спуска ведра, например с водой. Относится к разряду «дистанционно развязываемых» узлов. Опустил груз, и рывком, за длинный ходовой конец, развязал узел.
Вторым, на очереди, был несчастный пленный. Его спустил тем же Макаром. Правда, для подстраховки, использовал уже немного более сложный узел, именуемый «пиратским». Для собственного спуска не подходит категорически. Очень большой риск зацепить ненароком второй конец, и попытаться научиться летать. Но вот для спуска, например, тещи, или же, как в моем случае, пленного немца, в общем, кого не жалко, подходит идеально. В крайнем случае, если конечно не научится летать, или убьется, или покалечится.
Сам же, предварительно замаскировав драндулет, спустился с комфортом, надежно обвязав веревку вокруг ствола, и зацепив страховочный карабин за кольцо. Специально для этого интегрированное в жесткую конструкцию разгрузки. В отличии от спуска предыдущих объектов, когда веревка была мне необходима для многоразового использования, при спуске себя любимого, мне наоборот, было нужно, чтобы она оставалась закрепленной наверху.
— А иначе как бы я обратно?
В этом месте овраг не то, чтобы отвесный, но даже имеет отрицательный угол наклона. Образуя, как бы, своеобразный козырек гигантского головного убора, который налезает на лоб великана. И влезть обратно самостоятельно, без подручных средств, даже теоретически не представляется возможным.
Но вот, наконец-то, я и внизу. Первоначально перетаскал трофеи в оружейную комнату. Затем, схватив за воротник незадачливого фрица, волоком потащил его к порталу, не утруждая себя сантиментами по поводу неровностей, которые он пересчитывал своими боками.
— Ничего, — подумал, — я разговорчивей будет.
Для чего мне понадобился этот артиллерист, я и сам себе, наверное, не смог бы объяснить. Первоначальная идея поспрашивать его на предмет известных ему особенностей обстановки, не выдерживала никакой критики. Поскольку я не только не знал о чем его спрашивать. Но даже был не способен правильно сформулировать вопрос. А ведь, как известно, правильно поставленный вопрос, есть половина ответа. Но вот с этим то, у меня большие проблемы. Говорить то, на немецком, я в корне не обучен. Причем именно говорить. Нет, полное отрицание общепринятого выражения «Sprechen Sie Deutsch», для меня не подходит категорически. Поскольку детство мое протекало в местностях населенных преимущественно этническими немцами, то ПОНИМАТЬ о чем они, между собой, гутарят, худо-бедно научился. Жизнь, как говорится, заставила. Но вот говорить! С этим у меня большая проблема. Как у той собаки, которая все понимает, но вот только говорить не может. Поэтому, единственно, на что я был способен, это сказать — «erzДhlen» — то есть «рассказывай», а дальше только слушать.
— Но, как говорится, и то хлеб, — рассуждал я сам с собой, тащя упирающегося немца за шкварник через портал.
Но только стоило мне затащить его в туманное марево, разделяющее временные эпохи, как вдруг он забился особенно яростно. Да так, что едва не вырвался у меня из рук. Не желая потерять языка, неизвестной степени ценности, я наподдал ему ботинком по почкам. Ну, или куда там ему попал, сослепу то и не разберешь. Но это, видимо, оказало определенное воздействие, так как немец вдруг обмяк и, как-то даже потяжелел.
Причина его такого неадекватного поведения вскоре выяснилась. Стоило мне, вместе с ним, оказаться в бункере. При первом приближении, даже для моего неискушенного взгляда, клиент был скорее мертв, чем жив. В чем я окончательно и убедился, пытаясь, безуспешно, нащупать у него на шее жилку.
— Вот те раз, коза пропала — было две, четыре стало! — только и смог я прокомментировать ситуацию. — Навряд ли он окочурился от моего пинка, скорее это такая реакция на межвременной переход. Видимо, организм не перенес такого издевательства.
Судя по синюшному цвету лица, смерть наступила от асфиксии. Видимо задохнулся, бедняга!
— Так что же, это получается, что портал пропускает выборочно, производя отбор непосредственно в момент перехода? Выходит, если бы я, в самый первый раз, этот самый отбор не прошел, то тут бы мне и карачун настал?
С другой стороны, ничего определенного о свойствах портала я, изначально, не знал. Принципа его работы не представлял. Порядка отбора, достойных перехода лиц, не ведал.
— Да что там говорить, поперся наобум, дурачок! Понадеявшись на извечный, русский авось. Авось пронесет.
Вот меня и пронесло. А немцу то, не свезло. Неведомый страж портала, если же таковой имеется в наличии, не счел его достойным.
— Склеил ласты, бедолага. Хотя, если разобраться, туда ему и дорога!
По большому счету, мне была абсолютна безразлична судьба этого неудачника. По крайней мере, его никто в гости не приглашал. А незваный гость, как известно, хуже татарина. Хотя, если сравнить и сопоставить, то фашистские изуверы, с татарами и рядом не стояли. У тех, во всяком случае, подход к военным действиям был сугубо рациональный. То есть, война должна иметь определенную цель. По их мнению, целью войны должна являться добыча. И чем ее больше, тем лучше. Поголовное уничтожение населения не относилось к разряду рационального, потому и признавалось не целесообразным. Они могли пойти на это только в самом крайнем случае. Например, для устрашения населения и, соответственно уменьшения сопротивления. На этом фоне, планы германских фашистов, по глобальной ассимиляции народов, населяющих оккупированные территории, выглядят гораздо более впечатляющими. Поскольку прививать им европейские ценности и немецкое мировосприятие, изначально никто не собирался. Слишком уж это, по мнению нацистских теоретиков затратное и бесперспективное занятие. Гораздо проще пойти по пути наименьшего сопротивления. Исповедуя принцип: «Нет человека — нет проблем». Причем, распространяя его на целые нации и народности. Поэтому, пускай и не обижаются, если и с ними будут также обращаться. Все в строгом соответствии с заповедями древнего китайского философа Конфуция, который, на вопрос своего ученика — «Можно ли всю жизнь руководствоваться одним словом?», ответил: «Это слово — взаимность. Не делай другим того, чего не желаешь себе!»
