Стекла очков блеснули.
— Во-впервых, мужество, гражданин Люсон, здесь совершенно ни при чем. Днем кладбище работает, и мне для исследований остается лишь вечер. Сегодня, как видите, заработалась допоздна. Вынуждена вас разочаровать: тех, кто нуждается в помощи, я ни сегодня, ни вчера не видела, зато за последний месяц у меня уже пропало два трупа, так что в помощи нуждаюсь именно я. Однако гражданин Деларю, наш сторож, имеет обыкновение спать в любое время суток, прежде всего ночью… Не смею вас задерживать, гражданин Люсон!
— Еще раз извините, гражданка, — я поклонился как можно вежливее и шагнул к двери. Значит, ни Шарль Вильбоа, ни та, что была так похожа на его несчастную невесту, сюда не заходили.
— Погодите! — внезапно услыхал я. — Вы что, намереваетесь их искать? Сейчас?!
— Ждать нельзя, — откликнулся я. — Боюсь, уже и так поздно.
Повернувшись, я заметил, что гражданка Тома пребывает в явной нерешительности. Наконец она вздохнула:
— Ладно. Пойду с вами, а то вы обязательно сломаете ногу в этих лабиринтах. Погодите, возьму саквояж…
Она исчезла, но вскоре вернулась, уже без фартука, неся в одной руке черный докторский саквояж, а в другой — огромный замок.
С замком, изрядно старым и ржавым, пришлось возиться вдвоем. Наконец часовня была надежно заперта, и мы быстро пошли по уже знакомой мне аллее.
— Боюсь, придется бродить до утра, — гражданка Тома на миг остановилась и озабоченно поглядела вперед. — Кладбище большое и чудовищно беспорядочное…
— Снег, — подсказал я. — Он засыпал дневные следы, и если кто-то пройдет…
Ответом был удивленный взгляд.
— Странно видеть человека, способного мыслить логически. Точнее, не странно, а очень приятно. Считайте, что мы обменялись комплиментами, гражданин Люсон.
Мы прошли немного вперед, затем вновь остановились.
— Туда, — рука в темной перчатке решительно указала на небольшую поперечную аллею. — Выйдем к центру. Там старые склепы, и если кто-то пожелает спрятаться, то лучшего места не найти.
Аллея была узкой, и мы шли, почти касаясь плечами. Точнее, ее плечо было как раз на уровне моего локтя.
— А зачем трупы воровать? — поинтересовался я. В ответ гражданка Тома прямо-таки фыркнула от возмущения:
— Естественно, для черной мессы! Мы, ведьмы, прямо-таки обожаем потрошить трупы, особенно на шабаше! Неужели не понятно?
— Вы имете в виду врачей-конкурентов? — сообразил я.
— И их тоже. Но главным образом это студенты бывшего Королевского медицинского коллежа. Раньше они платили гробозорам, но теперь денег ни у кого нет, зато появилась возможность украсть чужой труп.
— В смысле — ваш? — наивно уточнил я.
— В смысле — мой! Эти бездельники крадут мою работу! А между прочим, добиться разрешения на проведение опытов было не легче, чем взять Бастилию…
— Погодите!
Внезапно мне показалось, что слева, за очередным мраморным саркофагом на высоких гнутых ножках, мелькнуло что-то темное. Я подождал — но тщетно.
— Показалось? — Девушка протерла очки и кивнула. — Пойдемте. Мне вначале тоже мерещилось бог весть что. Но это поистине мелочь по сравнению с первым посещением анатомического театра. Кошмары снились больше недели, а в темную комнату меня нельзя было загнать даже штыками!
Аллея стала слегка расширяться, из серого сумрака проступила уродливая громада старого склепа.
— Там главная аллея, — девушка указала рукой куда-то вперед. — В этих склепах летом ночуют граждане бездомные, но сейчас слишком холодно… Вы не из полиции?
— Нет, — отверг я эту возможность. — А что, похож?
— Не похожи. На грабителя могил тоже не тянете. Скорее вы смахиваете на очень воспитанный призрак какого-нибудь шевалье времен Регентства.
Я невольно вздрогнул. Она, конечно, шутила… Мы обошли склеп и сразу же увидели главную аллею. Ее покрывал тонкий ровный слой снега, на котором четко были видны свежие следы.
— Мужчина, — определила гражданка Тома. — Судя по ширине шагов — где-то вашего роста. Во всяком случае, это не гражданин Деларю.
Мы пошли по следам, которые вели вдоль аллеи. Слева и справа темнели склепы, один другого выше и мрачнее.
— Безобразие! — девушка наморщила носик. — Потратить столько денег, столько сил на такое уродство! Вот уж поистине Старый Режим!
Я только моргнул, не зная, что ответить. Наконец поинтересовался:
— А при Республике граждан покойников будут выбрасывать собакам? Или… Так сказать, учитывая трудности снабжения продовольствием…
— Не смешно! — гражданка Тома даже топнула ногой от возмущения. — Республика научится воздавать должное умершим без этой помпы! Мой отец еще десять лет назад предлагал построить специальные печи для кремации…
— Стойте!
След свернул на узкую боковую аллею, тянущуюся между склепами. Похоже, тот, кто прошел перед нами, здесь останавливался и чего-то ждал. Или просто стоял в нерешительности.
— Эти двое, которым вы так трогательно стремитесь помочь, надеюсь, не очень опасны? — осведомилась девушка. — Я взяла пистолет, но, боюсь, порох в запале подмок…
Я не ответил — просто не знал. К тому же след вновь стал ровным, тот, кто шел, явно ускорил шаги…
— Здесь!
Перед нами была дверь склепа — полуоткрытая, перекошенная, чудом держащаяся на одной петле. След поднимался по засыпанным снегом ступенькам и исчезал за порогом.
— Я захватила фонарь, — девушка деловито расстегнула саквояж, но я покачал головой:
— Не сейчас. И разговаривайте шепотом. Недоуменный взгляд из-за очков я проигнорировал. То, что уцелело от моей памяти, уже подсказало: такая дверь опасна. Из-за дверей стреляют. Из-за дверей могут ударить стилетом. Похоже, не первый раз — и не второй — приходилось стоять на таком пороге.
Я поднимался по ступенькам медленно, стараясь ступать след в след. Из-за двери пахнуло сыростью и гнилью. Я прислушался. Тихо, очень тихо. Но эта тишина мне почему-то очень не понравилась, и я решил ждать. Прошла минута, другая…
— Гражданин Люсон! — девушка дисциплинированно перешла на шепот, но я предостерегающе поднял руку. Ждать, ждать… Что-то там, в мертвой темноте старого склепа, не так!
И вот наконец я услышал… Легкий шорох, словно кто-то поскреб пальцами по камню. Стон — негромкий, полный боли… И я понял, что опоздал.
— Эй! — крикнул я, на всякий случай отодвигаясь от двери. — Гражданин Вильбоа!
Ответа не было, но затем вновь послышался стон — такой же тихий, безнадежный…
— Фонарь! — я резко обернулся, ругая себя, что так поздно спохватился. — Я вхожу первым! Пошли!
Но вскоре стало ясно, что предосторожности излишни. Все, что могло случиться за этими мрачными стенами, уже случилось.
