– Едем туда, – решил Яшка. – Там разберемся.
И показал рукой в сторону усадьбы.
– Нет, – сказал Никита. – Если там гренадеры, то туда нельзя.
– А куда еще, по-твоему? Молчал бы уж, псих со справкой! – напустились на него артисты.
– Наше счастье, если это реконструкторы, – заметил Игорек. – Мы им покататься дадим – они и растают.
– Катя там с ума сходит… – буркнул Яшка. – А ты – покататься. Ну, пошли…
К горящей усадьбе ехали кавалькадой, Никита – замыкающим. Он уже не спорил, только бормотал:
– …георгиевский крест четвертой степени… в бою за Праценские высоты… корпус Бернадотта…
– А реконструкторы – хорошие ребята, только со сдвигом, – рассказывал Игорек. – Вот они восстанавливают гусарский доломан – так обязательно по выкройке того времени, обязательно из сукна, и каждую пуговичку делают, как тогда… а если, скажем, рыцарский доспех реконструируют, так сами кольчугу плетут, это видеть надо…
– Точно со сдвигом, – заметила Таня. – На что время тратят! А они что – потом это продают?
– Может, кто и продает. А вообще – для своего удовольствия.
– Ничего себе удовольствие!
Таня, которой приходилось немало делать руками, и сбрую чинить, и огромное панно ремонтировать, не понимала, как можно добровольно ковыряться с проволокой и плоскогубцами.
Игорек начал было объяснять, какой это кайф, и тут грянули выстрелы. Из-за строений, прилегавших к усадьбе, то ли сараев, то ли хлевов, палили – и палили по артистам. Одна пуля сбила с Яшкиной головы кивер.
– Да вы что, с ума посходили?! – заорал Яшка и послал коня вперед, желая навести порядок в реконструкторских рядах кулаками. Но, увидев строй солдат, которые целились в него из ружей, собираясь по команде офицера дать залп, резко повернул назад и поскакал к лесу. Ничего не понимающие артисты – за ним.
– Все целы? – спросил Яшка, когда опасность миновала.
– Все, кажись, – ответил Мишаня. – Только что там у них за стволы? В ста метрах промашку дают.
– Данилов! Что это значит? – грозно спросил Яшка. Игорек, и так маленький, метр шестьдесят два, съежился и стал похож на обезьянку.
– Что твои реконструкторы вообразили? А?!
– Это не реконструкторы, – тихо сказал Никита. – Это…
– Да ну тебя, – отмахнулся от него Яшка. – Данилов! Они нас приняли за таких же идиотов, как сами. Иди к ним и объясни, что мы в другие игрушки играем!
– Погоди, Яша, – вмешался Влад. – Ты подумай – заехали мы куда-то не туда, какой-то сдвиг во времени случился. И эти еще по нам палили. И не холостыми! Понимаешь? Если Игорек к ним пойдет – пристрелят его, чего доброго, а тебе – отвечать.
– И все-таки нужно как-то попробовать с ними договориться, – возразил Яшка. – Пусть хоть объяснят, куда нас занесло.
– Они уже объяснили, – сказал ему Никита. – Это же французы.
– Откуда тут тебе французы? – Яшка от злости был готов всех в клочки разорвать. Великолепный кивер, за который деньги плачены, расшитый и блестками, и пайетками, и камушками, был продырявлен насквозь, а дырка – чуть не с кулак.
– Точно – французы, – подтвердил Игорек. – Я вспомнил! Французская пехота! Гренадеры, кажись. Мундир синий, обшлаги красные, султан… Потом я тебе покажу – когда вернемся, у меня неполный комплект фигурок.
– Если вернемся!
– Яша! – грозно крикнула Таня. – Это как это – не вернемся?! У меня билеты куплены!
Влад отъехал в сторону и поманил Мишаню.
– Ну что? – спросил тот.
– Надо в разведку сходить. Туда, в усадьбу. Может, чего поймем.
– А что, мысль… Но в таком виде?..
Вид был для разведки самый неподходящий: человеку в сверкающем лазоревом доломане и золотистых лосинах в лесу еще можно кое-как спрятаться и затаиться, но на открытом месте он – готовая мишень.
– Что у тебя под костюмом? – поинтересовался Влад.
– Трусы… ну, носки… А у тебя?
– И у меня… Во! Псих!
Никита как раз был одет подходящим образом: старые камуфляжные штаны, какая-то бурая фуфайка.
Психу со справкой велели раздеваться, а чтобы не мерз – накинули ему на плечи ментик с опушкой из фальшивого серого каракуля.
Влад до того, как угодил в цирк, успел отслужить в армии. Но перед службой он серьезно занимался спортивной гимнастикой, и Мишаня, с которым они познакомились совершенно случайно, в аэропорту Курска, сманил его в Яшкин коллектив. Чем-то в жизни всё равно нужно заниматься, и Влад решил: отчего бы пару-тройку лет не поездить с цирком, не посмотреть свет? После службы в захолустном гарнизоне ему станция метро казалась Версалем, а продавщица мороженого у входа – маркизой Помпадур. Одичавшему в глубинке солдату хотелось простора.
Яшка был настроен злиться, а Влад добавил дров в этот костер. Именно Яшка должен был додуматься до разведки. А додумался Влад – обычно спокойный и исполнительный, но звезд с неба не хватающий. Звезды были Яшкиной прерогативой, ну – иногда Сашиной. Яшка придумывал трюки, изобретал для старых трюков новые корючки, регулярно перекраивал номер и на этом основании считал себя мозговым центром коллектива. А тут – здрасьте вам, какой-то без году неделя в цирке, не рожденный в опилках, как сам Яшка, не вышедший впервые на манеж в три года, не имеющий в коллективе авторитета, вдруг взялся решать, что делать в непонятной ситуации!
Но Мишаня резко встал на сторону Влада. А Мишаня как раз был цирковой, сын тети Люды, когда-то воздушной гимнастки, теперь – дрессировщицы голубей, и дяди Анвара, жонглера-силовика. Для рожденных в опилках всё старшее поколение цирковых – тети и дяди, и это даже предмет гордости.
– Пусть Влад сходит, – сказал Мишаня. – Камуфла-то у нас одна. Надо же разобраться!
– А если его, дурака, подстрелят? А мне – отвечать! – заявил Яшка.
– Не подстрелят, – пообещал Влад, натягивая Никитины штаны, и одновременно Игорек с Таней закричали:
– Перед кем отвечать? Перед кем отвечать?!
У Тани вдруг появился смысл жизни. Чтобы не спятить в пугающей обстановочке, угодив из лета в осень, нужно за что-то держаться, и Таня нашла подходящий предмет: неукротимое желание противоречить Яшке. Яшка затащил коллектив в этот дурной лес, и если ему возражать – может, что-то переменится.
Никита, глядя на сборы, сперва молчал, потом сказал:
– У старого Полянского есть охотничий карабин, самой государыней подарен. Он охотник знатный, Андрей-то Иванович…
Но психа никто не слушал.
Влад ушел вдоль лесной опушки, собираясь сделать крюк и подобраться к усадьбе с тыла. Пропадал он довольно долго. Артисты, сойдя с коней, пытались согреться – прыготней и массажем. Никита что-то бубнил про бой под Тарутиным, который еще впереди, и пехотный корпус Багговута. Яшка терзал мобильники – все по очереди. Связи не было.
Игорек прошелся по лесу, принес горсть брусники. Глядя на эту горсть, все разом подумали одно: чем питаться? Жокеи-сальтоморталисты не прожорливы, им нужно быть в форме, но и голодать они не приучены. А близилось время обеда. Яшкин коллектив пал жертвой условного рефлекса – обычно час приема пищи у цирковых увязан с расписанием репетиций и представлений, так что питаются они правильно и аппетит у них просыпается в нужную минуту.
Но не осину же глодать…
Связь с окружающим миром мобильники потеряли, но встроенные часы в них работали. С ухода Влада прошло больше трех часов – и вот он появился, угрюмый и недовольный. В руке у него была обнаженная сабля.
– Ну как? – первым спросил Мишаня.
– Как… Это действительно французы. Ребята, у нас война с французами. Игорек, ты все эти дела лучше знаешь, объясни…
– Война двенадцатого года? – переспросил Игорек.
– Ну да. Я этих, как их… местных колхозников нашел. И попа. Они по ту сторону усадьбы, за садом, оттуда французов высматривали. Они меня сперва чуть вилами не прикололи. Но хоть по-русски говорили, а те, в усадьбе, – по-французски, я послушал – и ни хрена не понял. А усадьба – Полянских, хозяин лежит больной, удар его хватил. Хорошо, французы на двор вместе с кроватью не выкинули…
– Полянский Андрей Иванович, бригадный генерал. Родился 5 декабря 1733 года, скончался 7 июня 1816 года… – отрешенно сообщил Никита.
– Дурдом! – воскликнул Яшка.
– Влад, ты ничего не напутал? – спросил Мишаня. – Может, тебя развели?
– Какое там развели! Поп этот с пистолетом, мужики бородатые с вилами… еле от них ушел… Они меня за француза приняли, говорят: а если русский, читай «Отче наш»! Я им и так и сяк… Хорошо, баба вылезла. Дурачье, говорит, он же убогонький! На портки, говорит, посмотрите! Должно, эти сукины дети обитель разгромили, убогие из богадельни разбежались! В общем, плохи наши дела…
– Так мы, выходит, в двенадцатый год заехали? – с непонятным восторгом закричал Игорек. – Ну вот же! Я говорил! А вы не верили! Двенадцатый год! Настоящий!
– Ты чему радуешься, идиот?! – вызверился на него Яшка. – Из-за нас съемки горят, деньги на ветер летят! А ты – двенадцатый год! С Кати начальство шкуру снимет!..
