— Свободен, — махнул я рукой охраннику.
— Дверь не запирай, — велел ефрейтору Александр, когда тот направился из камеры.
Молча прошелся по камере, шесть шагов вперед и уперся в стену. Это одиночка, тут не разгуляешься.
— Хочу услышать все, что говорили под протокол и получить объяснения из-за чего пошли против империи, — не оглядываясь на Корбина, произнес я.
Люди Анзора допрос проводили с пристрастием, этого Александр не скрывал. На самом деле, я опасался увидеть бывшего управляющего с переломанными руками и ногами. Не исключал возможности, что он и вовсе при смерти. Нет, его перед моим приездом, привели в более-менее сносное состояние. Не удивлюсь, если и обезболивающее вкололи. Зная Жало, могу догадаться, что тот мог подстраховаться!
— Отвечай! — гаркнул Александр.
Обернувшись, увидел, что на губах Корбина играет кривая улыбка, а глаза с расширенными зрачками. Тем не менее, его покачивает, да и стонал он когда с нар поднимался. Похоже, дознаватели перестарались, как с выбиванием признания, так и с наркотиком. Увы, но быстро снять боль легче всего с опиумом, который дешев и не запрещен в продаже. Это еще один из пунктов моих споров с Портейгом. Профессор категорически против изъятия из аптек сильного обезболивающего, не соглашаясь, что люди из-за него становятся зависимы.
— Мне не столь интересно на какую вы работали страну, достаточно того, что предали Россию, — подошел я к бывшему управляющему. — Могу допустить, что из-за каких-то убеждений или проблем в личном плане. Но, черт побери, у меня в голове не укладывается, как можно предать Родину! Или это из-за наживы и желания красиво пожить?
— А разве я не этого достоин? — неожиданно ответил Корбин. — Чем хуже вас или ваших шавок, которые могут себе позволить в ресторанах развлекаться и девиц понравившихся в кабинетах обжимать? Н-е-т! Есть у меня гордость и самоуважение! Вы все плохо кончите, народ вас на вилы поднимет или освободители земли Русской придут и накажут!
— Ах ты мразь! — выдохнул Александр и коротким ударом заехал Корбины под ребра, а потом добавил по печени несколько раз.
Бывший управляющий на нары рухнул и демонически рассмеялся, после чего изрек:
— Гниды вы! Ничего, захлебнетесь в кровушке!
Всего ожидал, но не такого разговора. Предполагал, что арестованный начнет на коленях ползать и прощения вымаливать. Он на самом деле говорит, что думает или это так наркота действует?
— На кого он работал? — обратился я к Александру.
— Насколько смогли проследить цепочку предполагаемого перемещения двигателя, то Британия в этом замешана. Конечный получатель груза — Баркер, специализирующаяся на пошиве и продаже обуви. Считаем, что получатель подставной, — ответил правая рука Анзора. — Не удивлюсь, что адрес использован с единственной целью — не вызвать подозрений, а впоследствии груз заберет совершенно другое лицо. Анзор предлагает проследить, кто это будет. В ящик напихать лом или камни и сделать вид, что нам ничего о посылке неизвестно.
— Но ведь, — кивнул в сторону над чем-то смеющегося Корбина, который ползает по нарам, — ни для кого не секрет об аресте данного господина.
Понимаю, что наша контрразведка хочет затеять игру с вражеской стороной. Допустим, груз заберет заказчик и… Что нам это даст? Ровным счетом ничего. А вот если в ящик загрузить двигатель и части самолета, предварительно внести такие изменения, чтобы надолго озадачить противника, то нам это может принести пользу. Как минимум в пару недель форы.
— Анзор сказал, что груз изъяли без шумихи, могут посчитать мол недоглядели и не знали, — пожал плечами Александр.
— А сам как считаешь? — поинтересовался я, но ответа не стал дожидаться, спросил о другом: — Черт возьми! Чем вы его накачали? Он явно под кайфом!
— Гм, перестарались малёха, — печально вздохнул Александр. — Ваше высокопревосходительство, пойдемте в кабинет, этот, — он указал рукой на гладившего ладошкой нары Корбина, — все равно ничего рассказать не в состоянии.
— Скажи, а на хрена вы ему обезболивающее кололи, да еще в такой дозе? Я же предупредил, что приеду!
— Ну, он говорить не мог, — опустил голову Александр, — только визжал и плакал. Укола потребовалось два, первый не помог, потом его в надлежащий вид привели и…
— Хватит, — оборвал я откровения. — Пошли, посмотрим, какие вы из него признания выбили.
Верить или нет, тому, что в протоколах понаписали? Доказательств выше крыши, а счета, где лежат деньги полученные за работу на англичан — нет! С другой стороны, все складно и соответствует виденному на заводе, да и хотел Корбин со своей сожительницей из Екатеринбурга ноги делать. Но что-то тут мне не дает покоя, какая-то зацепка и несоответствие.
— Саша, а кто груз отправлял? — задаю вопрос и стучу пальцем по столу.
— В каком смысле? — не понял меня помощник Анзора.
— В прямом, черт побери! Корбин, при всем желании не мог загрузить двигатель в ящик, упаковать его и отправить перевозчиком по адресу!
— Иван Макарович, да зачем нам такие подробности? Нанял грузчиков и всего-то делов! — махнул рукой Александр, но документы, относящиеся к перевозке груза, стал искать.
В накладной отправитель значился некий Иван Иванович Петров, с несуразной подписью. Нашлась и объяснительная того, кто груз принял, с его слов, подъехал какой-то грузовик, пятеро мужиков споро вытащили ящик, используя для этого тросы и бревна, по которым ящик перекатили из грузовика сразу в вагон поезда. Железнодорожный смотритель поделился своим изумлением с тем, кто его опрашивал. «Сынки-то богатыри, но молчаливы и чем меня поразили — ни словом не обмолвились, даже не матюгнулись и одеты прилично!»
— И после этого ты мне скажешь, что не следует искать этих людей? — подтолкнул я бумагу к Александру. — Ты хотя бы ее читал? Кстати, тому кто додумался провести беседу с железнодорожником и ее записать — премию от моего имени! Три рубля золотом!
— Рубля за глаза, — буркнул расстроенно помощник Анзора. — Но нам это ничего не дает. Описаний грузовика нет, внешность грузчиков неизвестна.
— Саша, скажи-ка мне любезный, много ли ты знаешь грузчиков, что не матюгаются? Ящик тяжелый, его привезли к вагону и быстро перегрузили. Какой вывод?
— Молодцы? — неуверенно спросил контрразведчик.
— В какой-то степени, — хмыкнул я. — Смотритель же рассказал, что у грузчиков имелись с собой направляющие, которые они приладили на борт грузовика и оперли на пол вагона. Используя заготовленные круглые бревнышки, с помощью тросов ящик в момент ока перекантовали! Это я тебе процитировал воспоминание железнодорожника. Нет, парни молодцы, как ты сказал, не спорю. Но вывод какой?
— Чертовщина какая-то, — почесал затылок Александр.
— При этом ни разу не матюгнулись, — покачал я головой. — Ищи их среди иностранцев и в первую очередь среди охраны английского посольства.
— Думаете? — уточнил Александр.
— А ты сам мозгами пошевели!
— Значит эта падла, Корбин который, нам не всю правду рассказал! — заявил мой собеседник.
— Ну, он на себя взял вину, что за десять тысяч золотом был готов предоставить основные узлы самолета, в том числе и двигатель. Отправив их по указанному адресу, ему выдается вексель, которого, в документах нет. Про срыв производства самолетов — ни слова! Корбин не дурак, понимает, что за последнее деяние могут и расстрелять. А вот за продажу оборудования — лет десять тюрьмы. Чуешь разницу?
— Так чего делать-то? — потер глаза Александр. — Хватать всех из английского посольства и допрашивать? Так хрен они чего скажут!
— Ничего пока не делать, — задумчиво ответил я. — Давай-ка побеседуем с бухгалтершей, Софьей… Как там ее?
— Хорева Софья Олеговна, тридцати двух лет, — подсказал Александр.
— Сибирячка или приезжая? — поинтересовался я. — Что о ней известно?
— Полгода назад перебралась в Екатеринбург из-за известных событий. Родом из Спасска — небольшого уездного городка под Рязанью. Свела знакомство с Корбиным, которого, по рекомендации господина Маркова, назначили управляющим на завод. Через какое-то время, установить точно не удалось, стали сожительствовать. Соответственно и работу получила бухгалтером, — чуть морща лоб, по памяти сказал Александр.
