Диверсионная учёба тувинцам понравилась. Брехт, смотря, как тренируется несколько сотен человек метать нож, в усы улыбался, в 1942 году на фронт уедут первые двести добровольцев из Тувы, а всего за годы Великой Отечественной их будет почти восемь тысяч, то есть, чуть ли не всё мужское дееспособное население. Так вот, Брехт, наблюдая за тренировками пластунов, точно понимал, что немцам придётся не сладко, все его ученики явно попадут в разведку и будут резать по ночам караулы немецкие и таскать языков, а не как в реальной истории попадут в танкисты. Чего разведчику и кавалеристу делать в танкистах. Ну, если только из-за маленького роста их туда набирали. В танке особо не развернёшься, как, кстати, и в самолёте, и в подводной лодке. И на все эти воинские специальности «специально» отбирают низкорослых. Место в технике экономят.
Разведчиков специально подготовленных никто кроме Брехта и Светлова толком не готовил, сами потом организуются по ходу войны и будут нести огромные потери из-за слабой подготовки. Вот теперь – почти четыре сотни подготовленных добавится.
Событие тридцать второе
– Умеешь на трубе играть?
– Нет.
– Плохо.
– Ну, если надо плохо, то, пожалуй, умею.
Случилось это ещё осенью. Разучивали с эскадроном песню. Ту самую, где: «Мы красные кавалеристы и про нас…», а мимо со свитой своих родичей и министров проезжал куда-то на юго-запад сам Первый секретарь ЦК ТНРП Солчак Тока. Услышал глава республики песню, посмотрел, как эскадроны дружно по четверо в ряд проезжают по полю и захотел организовать парад. Нет, парады на 7 ноября в республике и так проводились, но неровным строем проедут кавалеристы, и за ними, переваливаясь на ухабах, тачанка, и всё действо. А тут поют и строем ездят. Красота.
Провели парад, спели, дружно коверкая слова, марш кавалеристов или Будённого. Брехт даже его перевёл с помощью бурята незаменимого Раджа Капура на тувинский язык и поменял там кое-какие имена. «Будённого» поменял на Тока. «Веди, Будённый, нас смелее в бой!» – получилось: – «Веди товарищ Тока нас смелее в бой». Ещё там Ворошилов фигурировал в оригинале, тоже убрал и поставил местного героя. С весны 1936 года после окончания учёбы в военной академии имени М.В. Фрунзе командир-комиссаром полка назначили Оюн Лакпа. Кроме него тут про Ворошилова, наверное, и не слышал никто, а вот самого Оюна знал весь тувинский братский народ. Потому вместо: «Ведь с нами Ворошилов, Первый красный офицер, Сумеем кровь пролить за СССР!», заменил на: «Ведь с нами Оюн Лакпа, Наш аратский командир, Сумеем кровь пролить мы за Кызыл!»
Народу, а особенно членам политбюро, стоящим на трибуне, песня и сам парад страшно понравился. Ходили, обнимались все по очереди с Брехтом. Главное, что этим дело не закончилось, и на вечернем банкете сияющий товарищ Тока торжественно, под улюлюканье, вручил дорогому советскому брату орден, который назывался «Орден Республики ТАР».
Орден молодой совсем, всего год как утверждён. Брехт получил награду за номером восемь. Первое награждение орденом Республики ТАР было приурочено к празднованию 15-летия образования Тувинской Аратской Республики. 31 июля 1935 года «за заслуги в борьбе против внутренних и внешних врагов тувинского народа, за руководство партизанскими отрядами, сплочение аратских масс вокруг партии и правительства ТАР, за руководство народным хозяйством и культурным строительством страны» высшей наградой республики были отмечены 7 человек. Ордена сделали на Ленинградском монетном дворе и двести пятьдесят штук передали послу братской республики.
Интересная вещь произошла на следующий день. Вообще, Брехт заметил, что между Монголией и Тувой почти война, хоть обе страны фактически пытаются чего-то построить по образу СССР, и обе обзывают себя строителями коммунизма. В пограничных же районах на юге идёт практически настоящая война. И Тувинцы в целом побеждают. Вооружённая винтовками и даже пистолетами тувинская молодёжь сбивается там в банды и, заскакивая на территорию Монголии, угоняет у монголов скот. Называется это действо – баранта – древняя тюркская традиция скотокрадства. Но не о ней речь. В Кызыле есть представительство МНР. Их глава подошёл к Ивану Яковлевичу после приёма на следующий день, ткнул пальцем в орден и сказал на хреновом русском: «Я такая хотеть». Ну, в корень оборзели младшие братья! И ведь по шапке не дашь. Дипломатический скандал – Послы великих держав подрались. Да, даже не пошлёшь по матушке, обидится и донос напишет. В СССР доносы любят.
– И что, я должен отдать? – изобразил суровость Иван Яковлевич на челе. Губы поджал, брови домиком поставил. Ну, как Киса Воробьянинов прямо, который из фильма Леонида Гайдая.
– Песнь! Петь! Монгол!
– Фух, – отпустило. Оказалось, что товарищу монгольскому нужен не честным воровством песни заработанный орден, а перевод этой песни на монгольский язык и разучивание её со всем составом представительства, то есть, с пятью монголами. Ну и имена тоже поменять на Сухэ-Батора. И обязательно нужно отметить, что Чойбалсан теперь тоже маршал.
– Так я же не знаю монгольского языка, – пытался отнекиваться Брехт.
– Я знаю, – сунулся под руку Раджа Капур, он же переводчик советского представительства – Агвандондог Дашижамса Ранжур, он же – Армагеддон.
Пришлось потратить два часа на перевод, и потом пять дней на разучивание песни с товарищами из МНР. Брехт уже давно забыл об этом творчестве. Монголы в Представительстве поменялись. И вот уже весной 1937 года подходит к нему новый глава дипмиссии Монголии и на чисто монгольском языке чего-то торжественно вещает. Похлопал по плечу, поклонился по-китайски и ушёл. На счастье рядом был великий толмач Раджа Капур.
– Чего он сказал? – поинтересовался Иван Яковлевич у переводчика.
– Не слышал. Сейчас догоню, спрошу, – Так и сделал, вскочил на коня и догнал, медленно едущего и наслаждающего ветерком тёплым весенним, монгольского дипломата.
Вскоре назад прирысил.
– Он говорит, что пригласил тебя к нему в юрту после обеда. – Тут надо заметить, что монгольское посольство в дома не переехало. Поставило себе две большие юрты на окраине Кызыла.
Приехал Брехт туда с переводчиком, дали ему в руки пиалку с кумысом, привык уже здесь. Выпил. Перевернул чашку, как положено. Тогда подали буузы, как переводчик пояснил. Ну, если их как-то примерять с современными для Брехта блюдами, то это обычные манты из баранины. Жирноваты. Но в гостях чего привередничать, и их съел. Подали ещё блюдо. Армагеддон назвал эти печеньки – «боовов». Не сладкие, твёрдые и овальной формы. Иван Яковлевич и это кушанье осилил и решил, что этим всё и закончится. Традиция, наверное, такая у Монголов приглашать в гости и угощать всякими национальными блюдами посланцев дружественных стран. И тут этот главный монгол (Здоровенький такой. Как гном. В плечах, как бы не шире, чем в высоту.) встаёт и чего-то говорит одному из помощников. А тот подаёт ему коробочку красную. Открывает посол или посланник коробочку, а там орден.
– Это орден «Полярной звезды» учреждённый в 1936 году. Им теперь награждаются как военные, так и гражданские лица, которые добились отличных успехов в деле укрепления военной мощи Монгольской Народной Республикой, и усиления её обороноспособности. Прими, дорогой русский друг. Этой награды удостоил тебя сам маршал Хорлогийн Чойбалсан – первый заместитель премьер-министра и одновременно министр внутренних дел, а так же Главнокомандующий Монгольской народно-революционной армии, за твою замечательную песню.
Вот это помузицировали! Украл чужую песню, и за неё дали целых два ордена. Может, её ещё на китайский перевести, у них там тоже ордена есть.
