Событие тридцать третье
Поймал карася, запихал в него золотую цепочку с кулоном. Принёс домой…
С тех пор на рыбалку не прошусь, на рыбалку меня жена сама выгоняет!
Лето 1937 года Брехт провёл в разъездах. Тренировал своих новых диверсантов. Тренировать было на ком. Вроде бы, где Тува, и где Китай, или кусок его – Маньчжоу-го, а вот оказались китайцы в Тувинской Народной республике. Сообщил это в милицию один из русских охотников промысловиков. Чего уж он летом промышлял, было не понятно, но приехал на лошадке и сообщил, что в районе Ак-Довурак, или как его ещё называли – Ак-Товрак, видел банду и они не тувинцы, азиаты, но не тувинцы. Надо представлять себе карту Тувы. Это в основном горы, всего два больших плоскогорья, одно, вот, где расположен Кызыл на берегу трёх Енисев и южнее, а второе по другую строну гор на границе с Монголией и добраться туда не быстро и не просто. Как и в обратную сторону.
В качестве переводчика для начальника милиции вызвали Раджа Капура, а свободный в это время Брехт удивился не тувинским азиатам и увязался следом. Тувинский он уже прилично освоил и не понимал местных русскоязычных переселенцев, почему они хотя бы пару сотен слов не выучат, легче ведь жить будет.
– Сам-то там чего делал, – посмотрел на лесовика Полномочный Посланник. Весь волосом зарос, борода лопатой. Здоровущий, выше даже Брехта и ровно в два раза в плечах ширше. Мамонт этакий, шерстью заросший.
– Охотился. Промысловик аз есмь, – пробурчал в бороду.
– Летом. На соболя, наверное, у него же самый ценный мех летом? – раз милиция молчит, то чего бы не спросить.
– На соболя? Не, на кабаргу. На соболя зимой.
– Так что с азиатами?
– Банда у них человек десять. Думаю, ханьцы. Они пленных или рабов туда пригнали человек десять тоже.
– Рабов? Зачем? – не понял Брехт. Милиция молчала, не мешала большому русскому начальнику проводить розыскные мероприятия – опрос свидетеля.
– Так золотишко мыть, али ещё чего, – охотно поведал свидетель.
– Ух ты! – Брехт прямо загорелся. Интересно же, как в книге какой приключенческой. Китайские злые бандиты пришли в тайное место вместе с захваченными по дороге рабами мыть золото. Всё лето будут мыть, а потом убьют рабов и отягощённые сотней кило самородков и золотого песка подадутся к себе в Китай. – Далеко это? Проводишь? – Всё план родился, берёт он с собой школьников своих, которые на лейтенантов учатся, и проведёт рейд по предгорьям. Выловит китайцев, освободит бедных тувинцев и сдаст китайцев и золото правительству Тувы. Овации. Занавес.
– Чего же не показать, тут не больно далече. А справитесь? Десяток узкоглазых, Арисаки у всех, – задрал бороду – лопату мастодонт дремучий, внимательно Брехта рассматривая. На лавке сидел, а Посланник стоял рядом. Выше был, вот и пришлось лопату задирать.
– Нас двадцать один человек, да ты ещё. А их, говорил, десяток.
– А за что мне под пули лезть, а тебе за что? – правильный вопрос. А чего можно пообещать. Ни каких особых ценностей нет с собой, все осталось в Спасске-Дальнем. Тут только десяток колечек, что у Куй и Вальки на руках уместились. Серёжки ещё. Но не отбирать же цацки у жены или приёмной дочери, не поймут. Обидятся.
– Уезжать буду, мотоцикл отдам. – Нда, один мотоцикл на всю страну. Пару полуторок есть и один трактор во всей Тувинской аратской республике. Ну, это если привезённую Брехтом корейскую общину не считать. У них ещё два трактора.
– Мотоцикл пойдёт, а когда уезжаешь? – Даже сквозь густые заросли волос глаза загорелись.
– Ну, если в следующем году не уеду, то на Рождество подарю.
– Долгонько. А! – Бросил бородач шапку оземь. – Согласен. Когда выходим?
– Стоп, что-то мы про местную милицию забыли, – вдруг натолкнулся Брехт глазами на главу УВД Гессена Шоома, бывшего командира полка пошедшего на повышение. – Армагеддон, переведи начальнику УВД наш разговор.
Перевёл.
– Эта не мой места. Хочешь, Блехта, бели школьников и езжай на …, - выучили на свою голову.
– Эки. (Хорошо). Я возьму и съезжу.
– Золото сдай мне.
– Договорились.
Глава 12
Событие тридцать четвёртое
Если вам в доме досаждают комары, отловите их, оторвите хоботок и жужжалку, и пусть себе летают молча, голодные и злые.
Чтобы высосать всю кровь у человека нужно 100500 комаров, а чтобы замучить до смерти – всего один!
В поход напросился один из инструкторов. Тот самый – настоящий будёновец Сергей Горшков. Капитан и бывший командир эскадрона 6-го кавалерийского корпуса, сформированного из частей Первой Конной армии, и дислоцированного в Белорусском военном округе, уже почти два года учил тувинцев сабельному бою и прочим премудростям кавалерии.
Брехт с ним не сошёлся сперва, тот был старше намного, почти полтинник мужику, в отцы годился, при этом ещё и ипохондрик. Эта его постоянная озабоченность состоянием собственного здоровья, упорные подозрения в наличии тяжёлого, неизлечимого или смертельно опасного заболевания желудка, раздражало. Вбил себе в голову, что рак желудка и умирал потихоньку, почти не ел ничего, только хлеб всухомятку.
Брехт ему не нянька и потому особо все эти жалобы не слушал, да и не часто сталкивались. Но потом приехал Дворжецкий, привёз с собой корейцев и, как бонус, китайского лекаря, который иглоукалыватель. И Брехт решил, что нужно тому посмотреть на будёновца. Китаец посувал ему пальцы в рот, покопался в какашках и выдал вердикт. Организм Горшкова отторгает пищу приготовленную из зерна. Чего-то по-китайски сказал, ну, в смысле, как болезнь называется. Брехт новое слово в словарик свой записал, не бросил же учить китайский и японский и, записав, понял, чем на самом деле болеет Горшков. Болезнь есть – Целиакия, случайно узнал, ученик один болел, а диету соблюдать отказывался, вот родители и попросили Брехта, как классного руководителя, проследить, чтобы Витя ихний не покупал в школьном буфете булочек. Если по-простому, то это непереносимость глютена. Нельзя есть злаковые культуры. Объяснил тогда Иван Яковлевич будёновцу, что нельзя есть хлеб, пусть жена делает драники из картофеля, сама готовит хлеб из рисовой муки. С тех пор желудком Сергей маяться перестал, раздобрел даже и Брехта стал уважать и опекать. Вот и в эту поездку напросился, а то мало ли, стреляют ведь.
Летом природа в Туве замечательная, вот где действительно воздух, с гор просто волны свежести скатываются. А они этим волнам навстречу по благоухающему разнотравью степному и ехали. Мешали наслаждаться жизнью, а если по правде, то превращали её в кошмар – насекомые. Всякие разные. Там, где много лошадей и прочих крупных и мелких рогатых, там есть оводы, или слепни. В Туве были миллионы лошадей и прочих рогатых. И значит миллиарды оводов, сначала появлялись мелкие и страшно кусучие детки, а потом к середине лета, вот, как сейчас, огромные взрослые слепни, так, десятками и даже сотнями, вились над головой. Лошади ужаленные нервничали и стегали их хвостами, но помогало это мало. А вечером на привале добавлялась кусучая и приставучая мошка. Когда же въехали в лес, то ещё и комары набросились. А ещё каждый вечер надо раздеваться и проверяться, нет ли на тебе клещей. Да, чего там – «проверяться» нужно пачками их с себя снимать и из одежды выуживать. Если они энцефалитные, то живыми им домой не вернуться. Есть в интернете утка, что это японцы, а именно Генерал – хирург Широ Исии привил клещам энцефалит, и распылил над дальним Востоком. Совсем нам не товарищ – Исии свои опыты только начал. Может, ещё эта проклятая болезнь не добралась до Тувы.
Брехт свою озабоченность клещами народу рассказал. Все над ним посмеялись, даже ипохондрик. Их всех тысячу раз клещи кусали. И ничего, живы, вон, и здоровы. Кровь с молоком, ну, в смысле, все в крови от раздавленных насосавшихся комаров.
