малый. Библиотека, знаете ли, любит тишину.
Слух царапнула странная интонация. Прозвучало так, как будто Запретная Библиотека — это живое существо.
Спот молчаливо шагал по коридорам здания, не издавая ни единого лишнего звука. Не было ни шороха одежды, ни скрипа подошвы о деревянный пол. Даже дыхания, и того не было слышно. Такое ощущение, будто передо мной убийца, а не простой работник библиотеки.
Мы поднялись на второй этаж, а потом и на третий. Оглядевшись на лестничном пролёте, я обратил внимание, что плотность размещения книг постоянно уменьшается. На втором этаже на стеллажах находилось лишь по одной книге на целую полку.
На третьем, где мы остановились, обстановка была иной. Весь этаж был разделён на большие стеклянные секции, внутри которых находилось по одной-две книги. Эдакие комнаты-кубы. А коридор между ними, казалось, уходил куда-то в бесконечность.
— Сжатое пространство? — меня озарила сама по себе удивительная догадка. — Так здание библиотеки находится внутри аномалии, накрытой Гранью?
— Мы же в Аркхэме, сэр, — Спот кивнул, сохраняя истинно джентльменскую осанку. — Не думаете же вы, что мы будем хранить все экземпляры в крохотной библиотеке? Сюда со всего света свозятся опасные экземпляры литературы. Судовые журналы, дневники, рукописи известных книг. Мы оберегаем мир от сил, что заточены в этих творениях. Я провожу вас…
Служка с почтением улыбнулся.
— … Здесь довольно легко заблудиться.
У первого же стеклянного Куба Спот указал на лежащую там книгу.
— «Некрономикон» великое учение о не-жизни. Оно необходимо для переосознания жизни и смерти. Лучшее творение для тех, кто следует пути некромантии. В редких случаях эту книгу заимствует инквизиция Святого Престола для экспертизы артефактов с сомнительной природой. «Некрономикон» способен вытягивать отрицательную эссенцию Пневмы из всего, чего касается.
Продолжая идти, Спот махнул другой рукой на стеклянный куб.
— Справа у нас «Думай и богатей». Ещё одна запретная книга за авторством Наполеона «Самородка» Хилла. Человек, стоявший у истоков золотой лихорадки в Соединённых Штатах. Сей труд известное достояние сгинувшего рода Хиллов. За неуплату долгов в казну государства их лишили не только герба, но и рукописи. Кому-то ниже ранга ветерана [2], а лучше учителя [3], к ней лучше не прикасаться.
Наконец Спот провёл меня к стеклянной комнате в третьем ряду. Тройное бронестекло и активный контур силовой защиты намекали на то, что при необходимости читателя могут запереть внутри.
— Здесь мы храним творение безумного араба Аль-Хазреда, — мужчина коротко хмыкнул, с сомнением глядя на книгу. — Признаться, я хоть и работаю тут третий год, но никак не могу понять, почему сей труд пользуется такой популярностью? Да, это весьма загадочная книга. Я даже не уверен, человек ли её вообще написал⁈ Возможно, чудовище или иная сила⁈ Даже леди Серебро не знает, сколько слоёв смыслов у этого творения.
— Слоёв смыслов? — я с удивлением уставился на Спота, а потом на книгу.
— Вы не ослышались. — Спот кивнул в духе английских джентльменов.
Осанка, характерные кивки, чуть изменившийся угол спины. Весь его язык жестов кричал о Британском происхождении в аристократической семье.
— Зайти в комнату для чтения может каждый, — Спот указал рукой на стеклянный куб. — Влить в манускрипт ауру и ману. Следом ваше сознание само сольётся с книгой, и вы буквально увидите спрятанную в ней суть. Дальше всё индивидуально. У манускрипта Аль-Хазреда есть пять подтверждённых слоёв смыслов. Чем выше у одарённого родство со стихией, тем больше он сможет понять.
Спот едва слышимо вздохнул, смотря на манускрипт Аль-Хазреда, словно заворожённый.
— Чем вообще является эта книга? — вдруг произнёс он тихо. — Как информация была внесена в неё? Буквы, предложения и рисунки меняются местами, складываются в нечто непонятное. Последний, кто читал творение Аль-Хазреда, уходя, шептал какую-то бессмыслицу. «Какова острота угла? Какова глубина линии?» Нам с леди Серебро известно лишь то, что сие творение посвящено механике Сопряжения Миров. Давайте, я впущу вас внутрь, а сам подожду снаружи. Таков протокол посещения третьего этажа.
Входя в хранилище манускрипта Аль-Хазреда, я в первые секунды ощутил лёгкий мандраж. Для того чтобы сюда попасть, мне пришлось поступить в Мискатонский Университет, выдержать стычку с Черити Чапмэн, и пару месяцев учиться так, что голова до сих пор пухнет.
Едва я сделал шаг к лежащей на стенде старой книге в кожаной обложке, как по спине пробежал холодок. Слух уловил неразборчивый шёпот на незнакомом языке, исходящий от творения Аль-Хазреда.
Манускрипт весь задрожал, зашелестел страницами! Он, будто заждавшаяся дева, вожделел момента, когда мои руки коснутся его давно не глаженой обложки. Манил потоком маны, дышал, словно живое существо, прося подарить ему живительный глоточек ауры человека. Провести пальцем по его форзацу! Открыть, углубиться в чтение, постигнуть суть…
И я поддался душевному порыву! Схватил книгу за обложку, махнул ей вправо, раскрывая суть. Страницы зашелестели, буквы стали складываться в слова и предложения… И в ту же секунду понял, что Аль-Хазред была женщиной! А я держу в руках её Семя Духа, вложенное в твёрдый переплёт.
[Вот мы и свиделись, внук Язвы,] — прошептал женский голос над самым ухом.
Глава 7
Право на существование
Поддавшись душевному порыву, я схватил книгу за обложку, махнул ей вправо, раскрывая суть. Страницы зашелестели, буквы стали
