мне не гоже». Лучшие же зажимали, как могли, сколько Советский Союз ни просил.
Честно говоря, я диву даюсь тому, насколько разительно отличается здешняя Польша от той, что была в 1939 году в нашем мире. И по территории, и по численности населения, и по промышленному потенциалу. А самое главное — по той наглости, с которой она ведёт себя на международной арене.
У нас это было второсортное европейское государство. Пусть и самое сильное среди всех этих лимитрофов, возникших на обломках Австро-Венгерской, Германской и Российской империй. Тем не менее, умудрявшееся вести достаточно агрессивную политику в отношении соседей и даже готовившееся к войне с СССР. Промышленность — достаточно слабенькая, но, тем не менее, способная производить, как я уже вспоминал, и самолёты, и танки. Да, пару моделей танков, не считая пулемётных танкеток, они клепали! И армию имели самую многочисленную в Европе — полтора миллиона человек. Население, если мне не изменяет память, около тридцати миллионов человек.
Здесь это уже монстр! К указанной численности населения следует добавить пятнадцать миллионов в Чехословакии, немногим меньше 3 миллионов — в Литве, чуть больше 2 миллионов в Восточной Пруссии, около 7 миллионов — Померания и Силезия. Всего набегает около шестидесяти двух миллионов! Притом, что в нашей истории собственно в Германии жило 69 миллионов, во французской метрополии 42 миллиона, а на Альбионе — менее 47 миллионов.
Совершив «аншлюс» Чехословакии и заняв Силезию, поляки получили мощнейшую промышленность, удвоившую её прежний потенциал. Надо сказать, что куда более значительный, чем в истории нашего мира. Под английским и французским давлением удалось «продавить» вступление в военный союз с Речью Посполитой Венгрии, Румынии, Югославии и Болгарии. В Югославии и Румынии прошли референдумы об объединении с Речью Посполитой в конфедеративное государство «Междуморье». В Венгрии и Болгарии они провалились, но эти страны — военные союзники Польши, и в случае «Большой войны» обязаны выставить часть армии под общее командование.
Почему я не упомянул Латвию и Эстонию, также враждебные Советскому Союзу? Да потому, что польские власти даже не скрывают того, что они уже нынешним летом станут составными частями Речи Посполитой. В наглую! А по словам чекиста, сопровождающего меня в столицу, власти этих двух стран ведут кулуарный торг с поляками об условиях вхождения в состав польского государства. Латвийцы и эстонцы пытались искать защиты у британцев, но те объявили о своём невмешательстве в польско-латвийские и польско-эстонские отношения.
Учитывая то, кто стоит за «накачкой» польской экономики деньгами, начавшейся после военного переворота 1925 года, в ходе которого Пилсудский захватил власть в стране, за «польским экономическим чудом», «неожиданно» случившимся после 1932 года, это совсем немудрено. Видимо, в силу того, что после гибели Гитлера в ходе Пивного путча у нацистов не нашлось сопоставимой по харизматичности личности, британцы сделали ставку на польских националистов-русофобов. И сначала Пилсудский, а после его смерти Рыдз-Смиглы и Мосцицкий «оправдали доверие» сэров с берегов Темзы, создав милитаризованное, агрессивное, националистическое государство. Пусть без «заскоков» бесноватого фюрера в вопросах «арийской» расы, но с собственными заскоками: по исследованиям польских «историков» поляки, видите ли, являются потомками сарматов, некогда владевших чуть ли не половиной нынешней территории Советского Союза. От Алтая и далее на запад до Центральной Европы.
Чтобы угадать, куда будет направлена дальнейшая польская агрессия, не нужно даже к бабке ходить. Достаточно вспомнить тот самый проект Пилсудского с названием «Междуморье», который сейчас вовсю реализуется: на картах этого самого «Междуморья» в его состав должны входить целиком Белоруссия и Украина. Ну, хоть не вся Европейская часть СССР до Урала, как у фюрера!
Ситуация для «здешнего» СССР хуже тем, что граница с Польшей проходит не примерно по «линии Керзона», как было у нас в 1941 году, а под Минском и Житомиром. А если предположить то, что поляки всё-таки выполнят угрозу присоединить Латвию и Эстонию (советское правительство предлагало этим странам свою защиту, но «малленьккие, но оччень горддые» прибалты отвергли данное предложение), то будет ещё и под Псковом и Ленинградом. Мне ещё предстоит выяснить, как обстоят дела с военной наукой и оснащённостью польской армии боевой техникой, но пока, учитывая состояние РККА, которое вряд ли сильно отличается от известного мне по нашему миру, прогнозы в моей голове рождаются не самые радужные.
Фрагмент 10
19
Лейтенант Лосик, 9 июня 1939 года
Вот такая она, судьба красного командира, лучше всего передаваемая моряцкой песенкой:
По морям, по волнам,
Нынче здесь, завтра там.
Мы, танкисты, конечно, к волнам никакого отношения не имеем, но строчка «нынче здесь, завтра там» в отношении нас тоже совершенно справедлива. Всего-то год назад я с отличием окончил 1-е Саратовское бронетанковое училище, где обучался командовать экипажами танков Т-26 и БТ, и был направлен в Петергоф командиром учебного танкового взвода по подготовке командиров танков Т-26 в 11-ю отдельную танковую бригаду. В апреле нынешнего года стал помощником командира учебной танковой роты, и вдруг — приказ срочно прибыть в Москву, в Автобронетанковое управление РККА, в распоряжение Управления боевой подготовки автобронетанковых войск. А там буквально в течении одного дня мне выдали предписание и проездные документы на проезд до станции Чебаркуль где-то под Челябинском.
Странным было то, что откомандировали меня в распоряжение некоего старшего лейтенанта госбезопасности Воскобойникова, которого следовало искать в расположении военных лагерей Троицко-Магнитогорского стрелкового полка. Я по поводу этого пытался возражать, что являюсь танкистом, а с юности мечтал стать лётчикам, и не представляю, что мне делать в обычном территориальном пехотном полку, да ещё и в распоряжении чекистов. Но штабист, выдававший мне документы, повысил голос, отрезав «приказы не обсуждаются, а исполняются».
— Прибудете на место — узнаете. Кру-гом! Шагом марш!
В поезде, идущем на Урал, нас таких, танкистов, едущих до той самой захолустной станции, набралось пятеро: я, мой «однокашник» Пётр Юрченко, закончивший Саратовское училище лишь на полгода раньше меня и служивший командиром танкового взвода в 11-й отдельной механизированной бригаде в Порхове, командир танковой роты той же бригады старший лейтенант Старков, срочно отозванный с учёбы на Курсах повышения командного состава бывший начальник штаба танкового батальона нашей бригады, участник боёв в Испании старший лейтенант Калабухов, да командир танковой роты 6-й отдельной танковой бригады лейтенант Колобанов. Из
