— Слышал? — спросил я Вольных.
— Да. Похоже, это армейцы. Банды свистками не пользуются, — согласился капитан.
На несколько минут вокруг разлилась полная тишина. Только где-то метров в ста едва слышно урчал мотором бронетранспортер.
— Давай, — кивнул я.
Сидевший рядом на корточках Антошин, встал и, подняв над головой автомат, покачал им. Если там действительно армейцы, то они поймут, что их приглашают к переговорам.
В течение пары минут длилось молчание, нарушаемое только стонами раненого летчика, которому врач на простреленную ногу накладывал шину и бинты.
— Жестко работают, — посмотрев на него, сказал я.
— У них приказ нас остановить и они его выполняют.
— Пули около меня не игрушечные летали, почему по кабине моей машины стреляли?
— Не знаю.
— Есть! — воскликнул Егоров, на секунду выглянув из оврага, чтобы осмотреться.
— Что?! — одновременно спросили мы с Вольных.
— Идет один, в защите и без оружия.
— Я пойду, — тут же откликнулся Вольных, снимая разгрузку и отдавая Антошину автомат.
— Ты знаешь что говорить? — спросил я.
— Сперва узнаю, что им надо, доложу вам, а там видно будет.
— Правильно. Так и действуй.
Как только остался в одном новеньком ОЗК, капитан встал и легко взбежав на дорогу, обошел наш разбитый пулями "уазик" и направился к переговорщику.
Мне, конечно, не давали посмотреть на эту встречу. Два из четырех телохранителей внимательно отслеживали мои движения чтобы сдернуть вниз, поэтому Антошин выглядывая прикрывал капитана заодно комментировал нам что видит:
— Сошлись…
Я тут же засек по секундомеру время встречи.
— … разговаривают. Спокойно, руками на размахивают… Переговорщик показывает куда-то в ту сторону, в которую мы ехали. Капитан кивает… Все еще общаются… Все, капитан обратно идет.
— Три минуты сорок две секунды, — задумчиво пробормотал я. — Долго общались.
— Подходит.
В это время к нам в канаву скатился Вольных.
— Докладывай! — меня просто съедало любопытство прав я был или нет. Армейцы это или банда. Самое забавное что никакой тревоги я не испытывал, нет о раненых конечно думал, но был уверен что мы выкрутимся.
— Значит история такова. Вставился со мной капитан Романов. О нем и его людях можно сказать так. Это выжившие военные из Шестой мотострелковой дивизии. У них ППД километров в тридцати отсюда.
— Это он тебе рассказал?
— Ну да, я тоже удивился, но вы послушайте дальше, товарищ комдив. В общем, они на грани вымирания, просят забрать их к себе.
— Просят? — удивился я.
— Именно просят.
— Меня чуть не убило, две пули через лобовое прошли — чудом никого наших в кузове не задело.
— Мы были на машинах банды. Они не сразу разобрались, что машины трофейные. Когда наши переговоры перехватили, там уже врубили глушилку и работали не на поражение.
— Ладно, принимается. Что там дальше?
— Я поспрашивал осторожно. В общем, по континенту разнесся слух что появились "собиратели" из новичков. Одна из банд уничтожила патруль и когда снимала с тел одежду, обнаружила, что убитые были загорелыми. Причем не в солярии, а под солнцем. К тому же все установки солярия использовались только для детей, для взрослых уже не хватало. Тут летом тоже солнце бывает, тучи начали расходиться. Но такой загар трудно заработать в защите, вот и прошел слух, что есть место, где солнце светит постоянно, и нет радиации.
— Ясно, майор на базе говорил, что один из наших поисковых отрядов пропал. Видимо это они и есть, — задумался я, но тут же встряхнулся. — А что за "собиратели"?
— Не знаю, не спросил. Может, кто, что, ценное собирает?
— Это все?
— Нет, предлагают встретиться вам с командиром дивизии генерал-майором Василевским.
— Эта вся информация?
— Нет. Еще Романов сообщил, что они перехватили радиообмен одной из "шакальих" банд. Те радовались, что захватили много продовольствия километров в ста отсюда. Видимо имелось ввиду о нашем аэродроме подскока, так как промелькнула информация о вертолете и о большом количестве авиационного топлива с пленными.
— Ясно… Вот суки!
— В общем, это все о чем мы успели поговорить. Романов настойчиво предлагал встретиться с комдивом, видимо у них действительно проблемы… выживают как могут.
— Я понял уже. Дай пока подумать.
Вольных отошел в сторону к своим людям, о чем-то с ними общаясь, не мешая мне прикидывать, что делать дальше. В принципе и так ясно, что нужно дать согласие на принятие беженцев, тем более вояки из мотострелков крепкие, видно, что повоевать им пришлось изрядно, однако для принятия окончательного решения было слишком мало информации. Вольных был прав, нужно как можно быстрее встретиться с генералом Василевским.
— Капитан! — окликнул я Вольных, однако он не расслышал меня сквозь резину противогаза, пришлось повторить. — Капитан!
— Товарищ комдив? — отойдя от раненых, подошел ко мне начальник моей охраны.
— Значит так, я принял решение о встрече с генералом Василевским. Иди сходи к Романову и обговори условия. Не забудь договориться о раненых, у армейцев должен быть госпиталь.
— Хорошо.
Дальше в течение десяти минут последовала та же пантомима, что я видел ранее. Антошин вскочил на дорогу помахал над головой автоматом. Появилась на гребне холма уже знакомая фигура Романова, к которой, оставив оружие, незамедлительно направился Вольных. После встречи двух капитанов продолжавшейся минуту двенадцать секунд, переговорщики разошлись.
— Ну что? — спросил я, когда Вольных вернулся и начал надевать на себя разгрузку.
— Договорились. Сейчас они бронетранспортер подгонят, и едем к ним на ППД, только оружие нужно сдать.
— Зачем? — напрягся я.
— Мне это тоже не понравилось, пришлось поторговаться. Пистолеты и гранаты можно оставить, Романов разрешил для нашего самоуспокоения, а вот автоматы сдадим.
— Ну это еще куда ни шло. Ладно, готовимся к транспортировке.
Что ни говори, а армейцы везде армейцы. Буквально спустя минуту зазвучали моторы и показался тот самый "Урал"-приманка. Бэтр, поревев мотором, скатился со склона и, преодолев небольшую насыпь, тоже подкатился к нам. На броне находилось четыре бойца в незнакомом ОЗК с замотанными тряпками оружием.
Вот с брони спрыгнул один из бойцов и подошел ко мне, безошибочно определив во мне командира.
— Капитан Романов, командир третьей роты второго батальона сто седьмого мотострелкового полка, — козырнув, пробубнил он. Через противогаз было плохо слышно, но я понял, о чем он.
