До самолета мы доехали благополучно. Хоть машины и были не в самом лучшем своем состоянии. Забрав трофеи с двух разведчиков, мы остановились у бархана. Быстро распределив оружие, мы погрузили раненого в кузов "уазика" туда же залезли летчик, напарник раненого, и врач. Два оставшихся летчика и оба техника заняли свободные места в кабине "Ваза".
В город мы не стали заезжать, шансов там уцелеть фактически не было, если там есть уцелевшие конечно, которые знали его как свои пять пальцев. Поэтому согласовываясь с картой, где был отмечен аэродром подскока, мы выехали на разбитую дорогу и неторопливо, не насилуя движки и ходовую, направились в нужную нам сторону. Задумчиво прислонившись к расхлябанной двери, я сквозь мутное стекло смотрел на пейзаж за окном. Мало того что тут была осень, время совпадало, так еще унылая мертвая планета вводила в состояние депрессии. Встряхнувшись, я поднял упавший на пол противогаз и, протерев его, стал лазить в настройках радиостанции, что была установлена на приборной панели.
Пару раз я уловил чьи-то голоса, но они уходили, и я никак не мог на них закрепиться, потом вышел на хорошо слышный голос:
— … за тушенку в два раза больше требуют…
Голос докладчика пропал, я и снова вернулся к поискам. Минут через десять мне это надоело, и я снова откинувшись на спинку кресла, посмотрел на небо. Связавшись по своей рации с Вольных, я сказал:
— Думаю, не стоит останавливаться на обед, едем до предела. До темноты.
— Согласен. Как вы там раненого еще не растрясли?
— Пару раз стучались, чтобы снизили скорость, а так вроде нормально.
— Хорошо. До вечера у нас режим радиомолчания.
— Лады.
За онами стелились мёртвые поля, со старой пожухлой травой. На дороге изредка встречались остовы ржавых машин. Пару раз даже комбайны были. До вечера мы успели проехать километров восемьдесят, треть пути до аэродрома подскока, когда внезапно машина капитана, ехавшая впереди, встала.
— Что там? — спросил я у Вольных.
Через секунду сквозь шум помех донеслось:
— Армейский "Урал" на удивление приличного вида стоит, рядом какое-то тряпье.
— Убитые?
— Похоже да. Машина на вид целая, не думаю, что напавшие ушли.
— Место для засады неплохое, — согласился я. — А если это не убитые, а подсадные?
— Я тоже об этом подумал. Мы в пятистах метрах, на пределе для прицельно стрельбы. Думаю послать разведчика, мы его прикроем.
— Андрей, может, просто объедем? Что-то мне не нравиться эта ситуация, предчувствия плохие.
— У нас горючего километров на двадцать осталось, не на что объезжать, а тут есть шанс, что можно раздобыть топливо… Хотя предчувствия это серьезно. Все равно скоро машины бросать… Согласен, разворачиваемся!
Видимо тот, кто устраивал засаду, поняли, что мы решили свалить, потому что начали действовать. Как только в лобовом стеле появилась не предназначенное конструкцией дырочка я сполз с сиденья и крикнул Антошину:
— Валим отсюда!
Однако было поздно, дорогу назад нам перерезали бронетранспортером, давшим пару очередей. Где он прятался было не совсем понятно, однако чуть позже я рассмотрел самый настоящий капонир с отброшенной в сторону самодельной маскировочной сетью.
Выскочив из машины, я с колена дал две короткие очереди в сторону мелькавших на холме фигур и подбежал к заднему борту заглохшего "уазика", с другого борта прицельно бил Антошин прикрывая эвакуацию раненого.
— Не напряжение бьют, живыми взять хотят! — крикнул от замершего рядом дымившего мотором "Ваза", Вольных.
Мы находились практически в открытом поле на старой дороге, машина Вольных боком сползала в кювет, изрядно дымя мотором, там уже укрылись летчики и техники, а мы вот застыли на дороге, прикрывая врача и летчика-лейтенанта которые доставали из кузова носилки.
Со стороны мы были в зоне прямого выстрела, но пули свистели рядом прижимая нас к разбитому асфальту, однако попаданий не было. Капитан был прав, нас хотели взять живыми.
— Отходим к постройкам! — крикнул Вольных.
Чтобы не стать крупной целью наши разбившись на одиночки стали через старую заросшую пашню перебежками двигаться в сторону посадки с мёртвыми деревьями за которой были видны какие-то строения.
Скатившись в кювет, я снял, наконец, с пояса противогаз и натянул его, мало ли что.
Видимо напавшие поняли, что мы сможем идти, и один за другим упали один из вертолётчиков и техников, зажимая раны на ногах. Нападавшие продолжали стрелять не на поражение.
Остальные, подхватив их, вернулись в кювет. Попытка прорваться не увенчалась успехом. Мы находились в кювете, где противник не мог нас достать из-за складок местности, если только гранатами, а мы не могли найти более надежное укрытие.
— Что делать будем? — спросил у меня Вольных, поглядев, как врач перевязывает новых раненых.
— Попробуй докричаться по рации до наших, мало ли что. Если не получиться, то остаётся только одно. Переговоры. Не зря же они на поражение не стреляют, хотя вояки опытные. Ты заметил, как они двигаются?
— Заметил, — скривился капитан. Однако быстро достал рацию из кармашка и стал вызывать аэродром подскока. Судя по карте до нее километров сто восемьдесят, а переносная рация брала максимум на пятнадцать-двадцать, но вдруг поиски идут и где-то недалеко вертолет? Жаль что у нас "Северка" нет, только "Кенвуды", с ним бы точно докричались.
Пару секунд и капитан расстроенно убирает рацию в кармашек.
— Глушат.
Проверив я убедился, что Вольных прав. Во время отступления и боя мы перекрикивались без раций, не обращая внимания на ровный шум из динамиков, расстояние было небольшим между машин, поэтому сразу не заметили, что нас глушат. Не до того было.
— Профи, — сплюнул я.
— Что делать будем? — повторил капитан, как-то сразу и незаметно передав мне командование.
— Договариваться. Другого выхода нет.
— У меня приказ. Вы не должны попасть в руки противнику.
— В курсе. Но ведь противник не знает кто я, сделаю вид что достаточно высокопоставленная личность, имеющая возможности вести переговоры. Давай прекращай стрельбу и пусть кто-нибудь из наших выйдет, крикнет, что мы готовы к переговорам.
Капитан быстро скомандовал на прекращение ответного огня. Противник не сразу заметил, что стрельба по ним не ведётся, но вот спустя полминуты издалека донеслись трели свистков, после этого наступила тишина.
— Слышал? — спросил я Вольных.
— Да. Похоже, это армейцы. Банды свистками не пользуются, — согласился капитан.
На несколько минут вокруг разлилась полная тишина. Только где-то метров в ста едва слышно урчал мотором бронетранспортер.
