class="p1">- Слушай, а фамилию этого дяди Яши случайно не знаешь? Настоящую, я имею в виду, не псевдоним?
- Знаю, конечно. – Марк улыбнулся. - И вовсе не случайно. Говорю же, он у нас дома бывал – уже в Иерусалиме, и даже играл со мной в шахматы. Мне тогда, правда, было всего семь, но я хорошо запомнил. Блюмкин, его фамилия. Блюмкин Яков Гершевич.
Я чуть не вывалился из окна во двор – спасибо, успел ухватиться за оконную раму. Яков Блюмкин, это же надо! Да, непростая судьба у моего нового друга, и ничего хорошего с такими знакомствами в будущем его не ждёт….
Как, если подумать, и меня самого. Сын царского чиновника, пусть и мелкого, долго жил в Маньчжурии, отец погиб при невыясненных обстоятельствах – да и погиб ли на самом деле? А, может, сбежал, и теперь, как и положено врагу народа, работает на белоэмигрантов или японцев?
…Тут поневоле зачешешь в затылке…
Утро принесло сюрприз, давно, впрочем, ожидаемый - если не новичками, вроде меня, то уж точно всеми прочими обитателями коммуны. После завтрака прозвучал горн на общее построение, и Антоныч объявил, что с первого июня все отряды отправляются в летние лагеря. Этот эвфемизм обозначал большую поляну за кленовой рощей - на ней предстояло разбить армейские шатры и провести в них целых два месяца - на «походном», как он выразился завкоммуной, положении. В связи с чем половина личного состава после обеда должна озаботиться получением инвентаря и пиломатериалов, а командиры отрядов должны прибыть в «вечерний клуб» для участия в распределении мест под палатки, что будет производиться сугубо по жребию. Всё это, добавил Антоныч, вовсе не означает снижения производственного плана. Страна и Красная Армия ждут нашей продукции, а потому засучим рукава, товарищи коммунары и встретим лето ударным трудом на благо трудового народа и нашей социалистической Родины! Дружное «ура», громовое «есть!» и сотни рук, вскинутых в салюте. Оркестра только не хватало – и как это начальство упустило столь существенную деталь?
В цеху (Олейник снова определил меня на обтирку) я улучил момент и подкинул на место похищенную стамеску. Больше она мне не нужна, а оставить у себя опасно – если найдут, то не избежать обвинения в воровстве, а здесь это настоящий смертный грех.
Перед самым обедом случилось кое-что весьма любопытное. Покончив с обтиркой очередного агрегата, я отлучился за керосином, а когда возвращался, то обнаружил в углу цеха, возле точильного круга Олега Копытина. Ничего необычного в этом не было - при нужде каждый мог поправить на круге поломанный и затупленный инструмент. Я собрался пройти мимо, и даже принял немного в сторону – из-под круга снопом летели искры а в руках у меня, как-никак была полная жестянка керосина, - но тут Копытин обнаружил меня, засуетился и принялся засовывать что-то под спецовку. И - уронил; таинственный предмет со звоном ударился о цементный пол и отскочил прямо к моим ногам. Копытин дёрнулся, было, за своим имуществом, но встретился со мной взглядом – и застыл на месте.
Я наклонился и поднял. Это была финка – излюбленное оружие, что серьёзных блатных, что обычной шпаны. Узкий, не слишком длинный клинок «щучкой», вместо упора, под лезвием кольцо из жёлтой латуни, латунное же навершие в виде сапожка. Рукоятка наборная, но не из цветного оргстекла, а из кусков чёрного эбонита и бурого бакелита – здесь этот материал называют «карболит». Ничего не попишешь, плексиглас, в том числе и разноцветный, в СССР начнут производить только в середине тридцатых.
Я поднял взгляд на Копытина. Он так и стоял, не смея шевельнуться, и в глазах его читалась неуверенность, а то и откровенный страх.
- Заложишь? – голос его упал до шёпота. – Я не себе, просто попросили наточить…
Я повертел финку в руках. Лезвие ещё тёплое и носит следы абразива – действительно, точили... Впрочем, это может быть всего лишь последняя операция в так сказать, «технологическом цикле».
- Сдался ты мне… - я старался, чтобы это прозвучало по возможности пренебрежительно. – Да и западло стучать, не по понятиям это. Давай-ка лучше так сделаем…
Я взвесил нож на ладони.
- Почём драпчик? В смысле – за сколько собирался продавать? Только не ври больше, не поверю.
Копытин шмыгнул носом.
- За пятьдесят рублей сговорились.
- Недурственно. Ножен, конечно, нет?
Он помотал головой.
- Портяночники…
Я слабо ориентировался в текущих ценах, поскольку своих денег не имел, да и тратить их в коммуне было негде. По идее, за работу в цеху мне шла кое-какая зарплата, но пока ещё я не получил на руки ни копейки. Но я представлял, что килограмм хорошего мяса, баранины или говядины, стоил на базаре около червонца, полулитровая бутылка водки тянула, в зависимости от качества, от девяти до двенадцати рублей, а за кусок едкого, воняющего хлоркой мыла пришлось бы выложить чуть больше рубля.
- Ты, эта, отдай, пока не увидели… - начал Копытин, но договорить ему я не дал.
- Погоди ты, не кипешуй!
Я снова взвесил нож в ладони. Лезвие достаточно мощное, в обушке не меньше четырёх миллиметров, ручка удобная, ухватистая, и балансировка приличная - при случае нож можно и метнуть. А что работа грубовата, так мне его не на полку, в коллекцию…
- Видел мои часы, которые я вчера в спальне показывал? Так вот, я тебе отдам их за это перо. Корпус из серебра, механизм прежних времён, швейцарский, за них в любой часовой лавке не глядя семь червонцев дадут. Ну что, разойдёмся краями?
Я нисколько не кривил душой. Часы были чуть ли не единственным моим имуществом, унаследованным от «реципиента» - судя по гравировке на внутренней стороне крышки (действительно серебряной, тут я тоже не соврал) они раньше принадлежали Давыдову-старшему. Сам Лёха нипочём не расстался бы с такой памятной вещью – раз уж сумел сохранить её и во время бегства с КВЖД, и в детском доме, и потом, по дороге через всю страну, сюда, в коммуну. Но для меня-то часы не составляли никакой ценности, кроме сугубо денежной, а вот финка мне сразу приглянулась. Осталась ещё с хулиганской юности, проведённой в Москве семидесятых, привычка носить в кармане ножик – «пёрышко», как мы тогда говорили, подражая блатным. Нет, не подумайте чего, мне ни разу не приходилось пускать его в ход против людей, а вот в иных ситуациях хороший клинок
