машинально повторил услышанное.
— Вот так, Ваня. Похоронили. На дальней сторонушке.
— Ты, сам-то, где был? — посыпались на меня вопросы.
Глава 43 Возвращение в Санкт-Петербург
— Ты, сам-то, где, Иван, был? Мы уже думали, ты — всё…
Ну, началось… Как я и предполагал…
Ладно, про моё отсутствие пока только одни сокурсники спрашивают, а скоро подобный вопрос мне совсем другие люди зададут.
Задали. Буквально через несколько минут. Где? В штабном вагоне нашего отряда.
Ну, хорошо было у меня время заранее ответы продумать. Не раз я ещё в лесу всякие варианты отговорок и оправданий в голове прокручивал. Переживал я, беспокоился о своей пропаже. Как же иначе? Решил в конце концов отвечать близко к правде, но некоторые нюансы и упустить. Про то же золото…
— Головой ударился?
Ну, а чем же ещё… Ею, родимой.
— Не помня себя по тайге в неизвестном направлении шёл? Как, не помня? Про тайгу помнишь же…
Тайга… В ней годами плутать можно… Временами просветления сознания были…
— Заблудился и не мог к железной дороге выйти?
Заблудился… Это в тайге легче лёгкого…
— Болел долго? А, сейчас как себя чувствуешь? Дальше продолжать обучение сможешь?
Смогу, как не смочь. Лучше лучшего буду учиться. Тем более, не так долго и осталось.
Да, повезло мне государя спасти… Награду за это получить… Иной бы уже с вещами на выход пошёл, причем — с волчьим билетом, а со мной — цацкаются…
— По приезду в Санкт-Петербург всё подробно в письменном виде изложишь. Там и решать с тобой будут.
Таково было последнее слово руководства нашего противоэпидемического отряда.
Я только головой кивал, на всё соглашался. Ну, а что мне прикажете делать? Только виниться и каяться. Так оно лучше будет.
Так что в столицу я и Егор с детьми в одном и том же поезде прибыли. Правда, в разных вагонах.
Знакомство наше мы не афишировали, хотя ничего в нём предосудительного не было. Наоборот, Егор кое-что в мою пользу мог свидетельствовать. Что заблудился я, не в себе был, болел… Что они меня к железнодорожной станции, и вывели, а один бы я дороги туда не нашёл. Обглодали бы мои косточки таежные звери.
Егор с детьми в гостинице остановился. В приличной. В денежных вопросах он теперь не был стеснен, мог себе нормальное жильё позволить. Документы у всей семьи тоже были в полном порядке. Как дальше — определиться мы решили позже.
Мне ещё надо было дождаться решения своей судьбы, но думаю — всё будет нормально. Продолжу я своё обучение. Ну, а оперировать ногу Настеньке… Нет, точно буду, но кое-что необходимо предварительно с князем обговорить. До получения мною диплома эта операция как незаконное врачевание здесь расценивается, а это нехорошо. Ладно, князь у нас умный, придумает что-то обязательно. Чтобы никаких сучков и задоринок не возникло в дальнейшем.
Александр Владимирович внимательно меня выслушал. Ни разу не перебил.
Кстати, о том, что я пропал по пути на ликвидацию эпидемии, было для него новостью. Понятное дело, о том, что я потерялся ему никто не сообщил. Не велика я птица, не того полёта, чтобы важных людей беспокоить. Подумаешь — курсант. Таких вагон и маленькая тележка. Одним больше, одним меньше — кто их считает.
— Умеешь ты, Иван, приключений себе найти…
Да, разве я их ищу? Сами они меня находят…
— Никак спокойно тебе не живётся…
Да. Это — точно.
— Инородца надо было в Санкт-Петербург вести. Это же — наглядная польза от твоего аппарата… На сколько ты ему ногу-то удлинил?
Ну, не сообразил… Да, и поехал бы бурят? Не на аркане же его тащить?
— Про дочь старообрядца не беспокойся. Есть у меня знакомый хирург. Причём, весьма мне он обязан. Результаты опытов на животных у нас имеются. Всё должным образом запротоколировано. Добровольное согласие от дочери Егора оформим, операцию проведём в Обуховской больнице. Сам Николай Иванович Пирогов в ней оперировал в своё время…
О таком только мечтать можно. Александр Афанасьевич Нечаев своими стараниями сейчас превратил это лечебное заведение в крупное научно-клиническое медицинское учреждение. Слышал я, что там много различных экспериментов проводят. Оказывается, клиническое внедрение моего аппарата у князя тоже уже продумано…
— Лучшего и желать нечего… — я с уважением посмотрел на Александра Владимировича. — Хорошо Вы это придумали.
Князь улыбнулся. Сам он знал, что хорошо. А, как иначе?
Глава 44 Война
В мешке с бедами и несчастьями, что висел над моей головой в мире, куда я попал, кто-то наконец дырку заштопал. Причем, надежно. Сначала, я так думаю, кисетный шов наложил, затянул его осторожненько, но максимально крепко. Поверх кисетного шва, для надежности, ещё и зетобразный шовчик накинул. Ну, как это всё делается при удалении червеобразного отростка.
Сейчас я как раз ассистирую профессору на аппендэктомии, поэтому такая аналогия у меня в голове и возникла. Удаление аппендикса тут пока — редкость.
Здесь же, в Обуховской больнице, где я в настоящий момент ассистирую на операции, в 1890 году Троянов первую в России аппендэктомию и выполнил. Однако, отечественные хирурги вплоть до недавнего времени продолжали придерживаться выжидательной тактики, а оперировали только при возникновении осложнений. Хорошо, на IX Съезде российских хирургов разум всё же возобладал и сейчас оперировать стали чаще, не дожидаясь плохого. Смертность у пациентов сразу же снизилась. Ну, а это — самое главное.
— Воробьев! Не спать!
Профессор не очень добро буркнул. Ну, тут уж я и большего порицания заслужил. Задумался о постороннем во время операции.
Помогать при операциях меня сейчас часто берут. В авторитете сейчас я в данном лечебном заведении — вон какой аппарат придумал. Ну, я-то знаю, что не я его придумал, а только позаимствовал идею…
Однако, людям здесь от этого не хуже.
Первой в Обуховской больнице мой аппарат профессор наложил Настеньке. Перед этим чуть ли не три раза от корки до корки изучил предоставленные ему лабораторные журналы, где были зафиксированы результаты опытов на братьях наших меньших. Тут спасибо князю, надо сказать. Обязан был профессор ему сильно, да и результаты операций на собаках впечатляли. Без Александра Владимировича хрен бы стали в реальной медицинской практике мой аппарат применять.
Про инородца я не стал распространяться. Ни к чему это.
С Настенькой всё прошло гладко. Егор, да и сама она, были на седьмом небе от счастья.
Далее был прооперирован второй, третий, четвёртый, пятый пациент…
В академии у меня тоже всё было в порядке. Учился, старался — не глупее же я паровоза.
Выпускные экзамены я сдал без проблем, скоро и дипломы нам торжественно вручат. Князь уже в «Старом Додоне» на Английской набережной для банкета отдельный кабинет заказал. «Додон» сейчас у Николаевского моста. Туда он с Мойки перебрался.
Князю тоже есть что отметить. Капитанские погоны, как дед мой говорил, у него ещё не обмыты.
Дороговато в «Додоне», но — один раз живём…
Не знал я тогда ещё, что посещение ресторана, которым не брезговали даже лица Императорской фамилии, дракой закончится. Что в полицию попаду, с околоточным надзирателем сведу знакомство…
Стыдить он доктора за непотребное поведение будет.
Тут, кстати, околоточный неправ. Не мы первые начали. Что мне, если по одной щеке ударили — вторую подставлять?
Но, это всё — мелочи.
Когда участок я покину, по дороге домой мне мальчишка, продавец газет встретится. Вида взъерошенного, с расширенными по самое не могу глазами. Его охрипший голос и донесёт до меня страшную весть.
— Война! Война! Германцы напали!!!
Случилось это раньше, чем дома. Я начала войны только в следующем году ожидал. А, может и перепутал с датами что? Кто его знает…
Какая, впрочем, разница. Враг у ворот и надо ему по сусалам надавать. Войны ранеными выигрываются, а я как раз на это и учился…
Конец пятой книги.
Будет и шестая. В настоящее время материал для неё и собирается. Всего самого доброго всем моими читателям. С уважением С. А. Куковякин.
