вцепился ему в ногу и уже бился в конвульсиях.
Внезапно он развернулся и упал – то Алан схватил его за плечо, и, как только мужчина подставил скулу, хорошенько ему врезал. Теперь на ногах оставался только третий, с окровавленным лицом. «Шершень» уже накопил заряд – я чуть опустил руку и выстрелил тому в низ живота.
Я не ставил целью убивать кого-либо. Если первым выстрелом я намеревался попасть в плечо, то последним – обездвижить противника. В результате из троих один был оглушен, второй захлебнулся кровью, а третий медленно сползал по стене с лицом, перекошенным от боли.
Алан подошел к нам:
– Все в порядке?
– Думаю, теперь в порядке, – ответил я. Коняев кивнул:
– Я нарочно сказал, чтобы на меня не подумали.
– Чем я еще могу вам сейчас помочь? – спросил сыщик.
– Как дела у Элен, кстати? – я задал вопрос Дитеру, и он тут же ответил:
– Восстанавливается у себя дома.
– Дай Алану адрес, пусть он проведает ее. Не хочу, чтобы девушка пострадала.
Бахнул выстрел – сильно побледневший третий держал в слабеющей руке дымящийся пистолет. Он целился в нас – скорее всего, в меня, но промахнулся, не попав даже в шикарно украшенные ковкой металлические ворота.
И хотя он явно доживал последние минуты, этот его поступок вызвал во мне целую бурю. Я взмахнул рукой, целясь в голову:
– Авада кедавра, мать твою, – и добил стрелка шариком в висок.
Потом поставил «шершень» на предохранитель и убрал оружие в карман. Дитер и Алан смотрели на это во все глаза, Коняев же облегченно вздыхал – убрали последнего свидетеля.
– Я еду к Элен, – тут же отрапортовал Алан и поспешил убраться из переулка.
– Нам тоже пора, – поторопил я остальных.
Как оказалось, автомобиль стоял припаркованный практически рядом с этим переулком. Поэтому меньше, чем за минуту мы добрались до него и сели. Сиденье пришлось сложить, чтобы усадить Коняева сзади.
– Кстати, ты понимаешь, как тебе сегодня повезло, фройнде? – Дитер оценил нашу рассадку. – Ведь те трое могли напасть на тебя со спины.
– Могли, потому что считали, что я не нужен, но стали бы они делать это на виду у всех? Нам и так странностей хватает, так чтобы еще и на людей посреди улицы бросались?
– Ты прав, что ж, спорить не буду. А что за странные слова?
– Какие слова? – я медленно вырулил на проезжую часть и со скоростью черепахи двинулся в сторону Портового района. – А, эти. Из одной хорошей сказки, про мальчика-волшебника. Просто «шершень» очень смахивает на волшебную палочку, вот и пришло в голову. Так что они в действительности ничего не значат.
Я не стал вдаваться в подробности, потому что мы вышли на финишную прямую в вопросе шантажа Дитера. И лишние истории сейчас оказались бы совсем некстати.
– А что, если этот тип ждет звонка от троицы? – предположил ростовщик.
– Звонок – это лишний след, – я тут же отмел эту версию. – В связях он осторожен, но, думаю, что после вчерашнего случившегося в Галерее…
– Простите, – подал голос Коняев с заднего сиденья, – вы сейчас говорите про Центральную Галерею?
– Что, про нее уже в газетах написали?
– Про стрельбу и пару трупов, про детей Волкова. Вы же знаете Волкова из Казначейства?
– Слышал о нем. Но лично не встречался. Надеюсь, что к счастью.
Дитер хмыкнул. Он явно понимал эти тонкости семейных отношений.
– Как мне лучше поступить, когда мы приедем? – спросил Коняев.
– А как бы вы поступили, если бы пришлось привести одного только Дитера?
– Завел его, закованного в наручники.
– Хорошо, а те трое тогда просто следили бы за ним?
– Да.
– Тогда вы должны зайти первым, убедиться в том, что кроме того человека, Алекса, большего никого нет. Ваши люди не в счет, – план я начал составлять на ходу. Отвлекаться от движения на скорости двадцать километров в час было совсем нетрудно. – Если никого нет, тогда я захожу, и мы все вместе берем его.
– А если будет кто-то еще?
– Поставлю вопрос иначе – раньше с ним кто-то приходил?
– Нет. Но теперь он ждет Дитера!
– Послушайте, Модест, – я заговорил так, словно собрался поучать его. Так, что мне самому не понравилось, как я говорил. – Этот человек чрезвычайно самовлюбленный. Так мне показалось – а встречался я с ним уже не раз. Он не приведет людей туда, где посчитает, что легко справится сам. Он купил вас, и вы теперь должны быть его помощником.
– Вероятно, – растерянно подхватил он.
– Но не будете. Как и ваши люди. Алекс не может приказывать им прямо?
– Есть особые случаи, но не думаю, что хотя бы один относится к его случаю.
– Вот и отлично. Сделаем так, что самовлюбленность его и погубит.
– Я разорву его своими руками! – прорычал ростовщик. – За Карла!
– Тише, Дитер, тише. Вот уж не думал, что мне придется тебя успокаивать. Эта личность нужна нам живой. Передадим его Павлу, я полагаю, что его люди за нами до сих пор присматривают.
– Пообещайте только, что свое слово сдержите, – взмолился Коняев.
– Сдержишь? – спросил меня Дитер, потому что молчал я очень долго.
Но я не собирался мучить начальника полиции долгими ответами, а лишь задумался над тем, насколько далеко это все зашло. Афера графа Апраксина потянула за собой наем Алекса для поиска денег. Если этим занимается Волков, который из Казначейства, то он знает лишь о деньгах. А сам Алекс работал еще и над делом с принцессой. И остается связующим звеном.
– Сдержу, – ответил я. – Дворянин я или нет.
Маленькая хитрость, казалось бы, потому что настоящим дворянином я не был. Но честность в обещаниях даже такому подлому человеку, как Коняев, я считал, должна быть. И не собирался его обманывать.
– Спасибо, – от души принялся благодарить начальник портовой полиции, – это ведь был бы такой скандал, окажись я запутан в такой истории!
– Все еще в твоих руках. Не позволяй никому из своих людей помогать Алексу. Ты – на нашей стороне, целиком и полностью.
– Да-да, конечно, разумеется, – затараторил Коняев, обрадованный тем, что выпутался из этой истории так легко.
Я оставил машину поближе ко входу в участок. Не было нужды прятаться. И ничего страшного в том, что начальник полиции привез подозреваемого или арестованного – я не очень разбирался в статусе Дитера фон Кляйстера – на гражданском автомобиле. К тому же, не на своем.
Коняев надел наручники на ростовщика, но не стал затягивать их слишком сильно, как бы продолжая извиняться за свои фокусы.
– Не жмет? – спросил он Дитера.
– Свалятся сейчас, – мрачно ответил немец. – Веди уже.
Начальник взял его за плечо и повел вперед. У дверей участка никого не было, так что Коняев распахнул двойные двери, и мы втроем вошли в тамбур. Затем он заглянул в участок:
– Там никого, – прошептал он мне, открыл дверь шире и протолкнул внутрь Дитера.
– О, шеф, – раздался голос одного из полицейских. – Вас ждут в кабинете. Лысый тип.
– Один? – спросил Коняев.
– Да.
