Оставив Гришку в подвале отвязывать пленника, мы с Борисом пошли ко мне.
В кабинете сели друг напротив друга, я открыл краник на маленькой, литров на десять, дубовой бочке, в которой второй год был налит спирт. Не знаю, было ли это похоже на виски, но все, кто пробовал, – от этого питья не отказывались. Единственное, что без закуски у нас это не обходилось. Вот и сейчас на столе стояло здоровое блюдо холодца.
Мы чокнулись и выпили по стопке моего «коньяка». Про себя я вспомнил Бомелия – хоть и очень вредный и опасный был человек, но чокаться кубками да бокалами за столом он бояр научил. И сейчас это делали почти все.
И следующий час я рассказывал ошарашенному Кошкарову все, что я знал про заказные убийства.
«Все-таки не зря я в свое время прочитал кучу детективов, вот пригодилось знание», – думал я во время рассказа.
Борис выслушал меня, с задумчивым видом нацедил полный стакан спиртного и, чокнувшись с моей стопкой, залпом его выпил.
– Сергий Аникитович, ну ты удивил, удивил. Я-то себя докой в этом деле числил, да и учителя у меня были о-го-го. А смотри, сколько всего не знал. Может, и мне грамоту одолеть да книги умные читать начать? Эвон ты сколько из них толкового вынес. Теперь я думать буду, что и как, но для начала ты, Сергий Аникитович, теперь без охраны и доспехов – никуда.
Мы распрощались, и я устало побрел в свою спальню, где меня уже давным-давно ждала жена. Она была уже на восьмом месяце, в конце ноября должна была родить. Переносила она беременность довольно легко, по крайней мере никаких гестозов у нее не было. Но уже сейчас Ирка кричала, чтобы я и не думал в родах соваться со своей помощью, что все, что надо, будут делать повитухи.
Я особо с ней не спорил, так как знал совершенно точно, что, если будет нужно, приду и буду делать все сам, без повитух. Но на всякий случай с двумя повитухами я отдельно занимался и рассказывал все то, что еще сам помнил из акушерства. Мало ли, пригодится это в будущем.
– Сережа, ну что ты так долго! – с упреком прошептала мне Ира, нагибаясь, чтобы снять мне обувь.
– Ира, тебе сколько уже было сказано: не лезь, сам разденусь, тяжко тебе это сейчас.
В ответ у нее ручьем потекли слезы:
– Я что, тебе уже не жена, что мне теперь, даже помочь тебе нельзя?
– Жена, жена, – сказал я, погладив по голове и поцеловав в губы, – и помочь можно, но вот разденусь я сам.
Завтрашний день был у меня знаменательным – он венчал мои годовые труды по устройству лекарской школы. Конечно, это была не первая школа в Русском царстве, были немногие небольшие костоправные школы при монастырях, где обучались монахи и послушники. Но сейчас это была именно государственная школа, финансировавшаяся из казны. И я планировал обучение в этой школе уже на более высоком уровне, чем все это делалось прежде. У меня была еще одна мысль насчет этой школы – что ее небольшая монастырская больница в будущем станет первой базой, клиникой для будущих студентов медицинского факультета университета. А мои первые ученики станут первыми преподавателями для этих студентов и, обучая с самого начала своих учеников, сами сумеют совершенствовать свои знания. Как будут обстоять дела на других факультетах, я пока не задумывался. Жизнь давно меня приучила, что надо решать все проблемы по мере их поступления и переживать о том, чего, возможно, никогда не будет, – лишняя трата времени и нервов. Но хоть я так и старался думать, все равно долго не мог уснуть.
Утром еще было темно, когда я в сопровождении охраны уехал в Сретенский монастырь. Сегодня в этом обычно спокойном и тихом месте было шумно. Конечно, не каждый день здесь встречали сразу царя и митрополита. Архимандриту было не до меня, он только суетливо, на бегу перекрестил всех нас и куда-то умчался, на ходу крича что-то своим молчаливым спутникам. Я заметил десятка два крепких монахов: в доспехах под рясами, они незаметно разошлись вдоль монастырских стен. На колокольне кроме звонаря также стояла пара монахов. Еще через час прибыли царские телохранители во главе с Ивашкой Брянцевым, два его лучника сразу полезли на колокольню. Брянцев поздоровался со мной и с озабоченным видом сказал:
– Ну, Сергий Аникитович, ты когда мне речь тогда закатил, как царя оберегать надо, я покой потерял, ведь даже и не думал, что так легко можно человека жизни лишить. Зато теперь, как куда едем, я не всех своих молодцов одеваю как раньше. Они уже сейчас незаметно по толпе шныряют и все выглядывают, кто чем озабочен. Ежели кто не понравится, сразу такого прихватывают и волокут в сторонку – там осмотрят и решат, что с ним делать. Сегодня хоть хорошо, стены монастырские высоки, а рядом ни одного здания высокого нет, кроме колокольни, ну там мои лучшие стрелки сидят.
Зазвонили колокола, и в широко распахнутые ворота монастыря въехал возок с митрополитом. Не успели мы поприветствовать Антония, который на удивление хорошо выглядел, как появилась царская процессия. Сегодня это, конечно, не был по-настоящему торжественный выезд, и поэтому обычного для этого количества народу и праздничных одежд не было, но и этих сопровождающих хватило, чтобы до отказа заполнить большой монастырский двор.
Иоанн Васильевич легко спрыгнул с коня и подошел ко мне. Все вокруг опустились на колени, только я и митрополит остались стоять, архимандрит также встал на колени, но я только низко поклонился царю. Иоанн Васильевич с этого лета уже совсем неплохо вновь мог ездить верхом. А ведь еще в прошлом году он делал это с большим трудом, так что мои акции в его глазах стояли высоко.
– Ну, Щепотнев, приехал я посмотреть, как у тебя тут дела, куда мои деньги потрачены.
– Великий государь, все готово. Вот только владыка Антоний освятит пристройку эту, которую в сем году возвели, – и покажу я тебе все, что пожелаешь.
Антоний, стоявший рядом со мной, с достоинством поклонился царю и спросил, обращаясь к отцу Кириллу:
– Все ли готово к чину освящения?
Отец Кирилл, весь в испарине от волнения, отвечал:
– Да, владыко, все готово. Вот и место приготовлено для молебна водоосвящения.
Антоний подошел туда, поднося крест счастливцам, которые успели пробраться поближе, для целования, затем он встал рядом со столом, на котором стояла чаша для водоосвящения, и начал молебен. По его окончании процессия во главе с ним пошла вокруг пристройки, Иоанн Васильевич, как примерный христианин, шел смиренно вместе с нами. Монахи, шедшие рядом, несли несколько икон с изображением Спасителя. Окропив святой водой весь новострой, Антоний и мы вслед за ним вошли в открытые настежь двери, митрополит тщательно окропил святой водой все помещения школы и после этого вышел на улицу. Но суета не утихала. После чина освящения все присутствующие подходили для целования креста и получения благословения митрополита. В итоге церемония заняла почти полдня.
